Читать книгу 📗 "Колония лжи - Терри Тери"

Эми улыбается ему, смотрит, склонив набок голову, теребит прядку волос, и я вижу то, чего не замечала до сих пор. Он ведь симпатичный парень, хотя и немного чудаковатый и эксцентричный.

Ну, спасибо.

Нахал! Прекрати подслушивать у меня в голове.

А ты не забывай ставить экран, тогда я и подслушивать не смогу.

Эми уже положила руку ему на локоть и рассказывает, как пробралась на какой-то концерт.

Осторожнее, ты ей нравишься.

Что? — Спайк вздрагивает и сбивается на середине предложения.

Я смеюсь.

Эми поворачивается и удивленно вскидывает бровь.

— Что смешного?

Я уже не могу сдерживаться и хохочу.

— Ничего, — выдавливаю из себя в паузе. — Извини, тут свое.

Спайк безуспешно пытается сохранить серьезное лицо и, отвернувшись, прыскает, но прикрывается кашлем.

Во второй половине дня тех из нас, кто прошел собеседование и тестирование, направляют в спортзал и библиотеку и предлагают развлечься самим.

Пора размяться. Я иду на кросс-тренажер, Спайк — на гребной. Эми выбирает беговую дорожку и, стараясь показать, что она в хорошей форме, тренируется, не прикладывая много сил. Беатрис интереса к фитнесу не проявляет и садится в уголке с книгой.

Оглядываюсь. Люди уже самостоятельно разделились на небольшие группы — в основном, как наша, по возрастным параметрам — и теперь разговаривают, занимаются и читают, но что-то здесь не так, и это не так возникло недавно. Мне нравится заниматься на тренажере, чувствовать, как напрягаются слишком долго остававшиеся без движения мышцы. Ощущение такое приятное, но…

В этом и есть что-то не то. Мы все такие довольные, расслабленные. Страхи, злость, боль ушли, и мы такие… умиротворенные. Делаем все, что нам скажут. Даже Спайк как будто забыл о своем бесконечном списке оставшихся без ответа вопросов.

Спайк? Думаю, нас снова чем-то опоили.

Почему ты так думаешь?

Все так довольны.

Молчание. Я знаю, что должен злиться, и я вроде бы злюсь, но не так, как должен.

Дай мне минутку. Думаю, мы можем кое-что с этим сделать.

Руки и ноги машинально продолжают выполнять движения на тренажере, а я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на себе. Раньше я делала так, чтобы вылечиться; смогу ли теперь обнаружить то, что попало в организм, и нейтрализовать? Нужно сосредоточиться, не забывая о тренажере, чтобы никто не заметил, что я снова отключилась.

Внутри меня по венам и артериям бежит кровь. Делает свою обычную работу, но только быстрее, потому что из-за физической нагрузки чаще сокращается сердце. Теплый румянец растекается по коже.

Ближе. Вот гемоглобин… белые клетки, лейкоциты… тромбоциты.

Еще ближе. Молекулы… атомы… частицы… крутятся, вертятся, влекут меня в свою круговерть.

Фокус.

Здесь что-то постороннее. В моей крови присутствует что-то, чего здесь быть не должно. Я следую за чужаком по всему телу, к мозгу и гоню в печень — разобраться, что оно из себя представляет.

В голове постепенно проясняется, и я ускоряю процесс, избавляясь от последних следов препарата.

Открываю глаза. Меня почти трясет от злости, но я все же сохраняю бесстрастное лицо и обвожу взглядом тех, кто рядом: улыбающуюся Беатрис с книгой на коленях; смеющуюся и теребящую прядку волос Эми; Спайка, рассказывающего ей очередной анекдот. Они управляют нами, контролируют нас. Превращают нас в послушную, безвольную толпу. Накормят нас той дрянью, которую я обнаружила в себе, и мы покорно делаем все, о чем они попросят, как сегодня с тестом на уровень интеллекта.

Спайк?

Ммм?

Ты можешь уничтожить то, чем нас напичкали, ускорив метаболизм этого вещества. Смотри. Я подключаюсь к нему, показываю, что и как сделала, и отступаю, чтобы он попробовал справиться с заданием сам.

Соскакиваю с кросс-тренажера. Только вчера мы были чужаками, однако у нас так много общего — мы все выжившие. Мы группа людей, объединенных уникальными способностями и пережитой трагедией. С ними, теми, кто собран в этой комнате, у меня намного больше общего, чем с кем-либо на планете, включая Кая и Иону.

Только вчера нас раздирали эмоции, справиться с которыми мы не могли, а сегодня все счастливы и довольны.

Беатрис хихикает над чем-то и переворачивает страницу. Она еще ребенок, а с детьми я общалась нечасто, разве что навещала иногда двоюродных братьев и сестер.

Боль потери не утихла.

Но Беатрис совсем не такая, какой, в моем представлении, полагается быть восьмилетней девочке. Она такая тихая и молчаливая. У нее такая спокойная аура с чистыми основными цветами. Когда ее спрашиваешь о чем-то, она отвечает, но большую часть времени сидит тихонько как мышка, такая сосредоточенная, что даже страшно.

В отличие от Эми, которая болтает без умолку.

Погрузившись в чтение, Беатрис снова улыбается, а я думаю, так ли плохо, что ей помогают чувствовать себя лучше.

Чуть позже Спайк мысленно зовет меня, и его злость обжигает меня, как пощечина.

6

Перед обедом возвращаемся в комнату принять душ. Потом Беатрис снова берется за чтение, Эми прихорашивается перед зеркалом, а я лежу на кровати и смотрю в потолок.

— Как думаешь, что они собираются с нами делать? — спрашивает Эми.

— Не знаю.

— Но ведь держать нас вечно под замком они не смогут; разве это не нарушение прав человека и чего-то там еще?

— Наверное. Но правила ООН вряд ли распространяются на нашу ситуацию, если нас выпустить, погибнет девяносто пять процентов населения планеты:

— И то верно. — Секунды три Эми молчит. — Так, Спайк мой.

— Что?

— Спайк. Ну, ты его знаешь — чудной парень в очках.

— Я знаю Спайка, но что ты имеешь в виду?

— Если мы не выйдем, выбор мужчин у нас ограничен — я делаю ставку на Спайка.

— Ты серьезно? Послушай, давай поговорим о чем-то еще, а? Пожалуйста!

— Ой, какие мы чувствительные. Ты ревнуешь?

Из своего угла, где она сидит с книгой в кресле, внезапно подает голос Беатрис:

— Ты не должна быть такой, Эми. У Шэй разбитое сердце.

Я смотрю на нее, раскрыв от удивления рот.

— Да, я вижу. — Беатрис встает, протягивает руки и обнимает меня.

И тут случается странное. От нее ко мне идет тепло. Но идет оно не от маленькой, потерявшей все девочки. Она делает что-то или пытается что-то сделать.

Остановись, говорю я.

Разве тебе не лучше?

Лучше. Но дело не в этом. Оно не мое, это чувство.

Она разочарована, но отступает, и боль тут же возвращается.

— У тебя снова лицо зомби. Вы что, разговариваете мысленно, чтобы я вас не слышала? — спрашивает Эми, до которой наконец дошло, что происходит.

— Если бы ты поменьше говорила, то, может быть, у нас было бы больше возможностей высказаться вслух, — отвечает Беатрис, преподнося очередной сюрприз.

Эми хмурится.

— Дай пять! — говорю я и протягиваю руку. Беатрис хлопает ладошкой по моей ладони и даже едва заметно улыбается.

Вечером, когда мы все расходимся по комнатам, на меня накатывает сонливость. Гоню ее, сопротивляюсь из последних сил, помня, что должна бодрствовать, что нужно проанализировать все случившееся за день, кое в чем разобраться и… кажется, я собиралась сделать что-то еще? Уже засыпаю, когда какой-то фрагмент сознания напоминает, что надо встряхнуться, сосредоточиться, найти в системе организма наркотик и нейтрализовать его.

Я открываю глаза.

7

Осторожно ступая, пробираюсь к двери спальни. Спайк предложил встретиться в телевизионной в два часа ночи, а сейчас только начало первого. Меня все еще одолевают сомнения: не могу поверить, что можно вот так запросто выйти из комнаты, встретиться с кем-то, поговорить, и тебя никто не заметит.