Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"

— Он-то узнает… — сказала Райка и с силой развела ладони, вроде густо опутанные веревочкой, которая враз вытянулась в длинный прямоугольник. — Знаешь что, Сережа? Надо старшим рассказать. Про все. Про самолет, про призрака. Людмиле Юрьевне или сразу…

— Ты дура совсем? — заорал Серега. — Чтобы они нас заперли и запретили? Сама ссышь — на здоровье, другим только не порти все!

Он подскочил к сидящей Райке со сжатыми перед грудью кулаками.

— Рассказать, блин. Не вздумай, поняла? А то…

— А то что? — грозно спросила Райка, вставая и надвигаясь на него. И сразу стало очевидно, что Райка вообще-то на полголовы выше и пожалуй что покрепче Сереги.

Тот чуть отступил, шмыгнул носом и проворчал, скрывая оторопь:

— Да ну тебя на фиг совсем.

Райка, подняв другую бровь, снова наклонила голову и сказала:

— Знаешь что, Сережа? Это тебя ну на фиг.

Она в одно движение пристроила веревочные петли на локоть и вернулась к рассаде. Серега, потоптавшись, отошел к рамам и яростно воткнул ножик в щель под очередной рейкой.

— Насколько я могу судить, необходимо введение карантина по эпидемиологическим основаниям. Соответственно, предлагаю немедленно связаться по этому поводу с райисполкомом, райкомом и со штабом округа, чтобы согласовать все и по нашей, и по гражданской линии, — завершил Сабитов.

Нитенко, нахмурившись, поменял местами чистый листок и остро заточенный карандаш, только и занимавшие рабочую поверхность исполинского стола. Такой же древний письменный прибор бронзового, кажется, литья и тоже старорежимная, но совсем из другого набора настольная лампа с малахитовой отделкой, равно как и пара стареньких телефонов, зеленый с диском, синий без, робко терялись на пространствах затянутой болотным сукном столешницы.

Нитенко сейчас тоже слегка потерялся, хоть изо всех сил и пытался этого не показать. Он опять сделал жест в сторону стула, вздохнул, когда Сабитов в очередной раз мотнул головой, и сказал:

— Товарищ капитан, я ваши опасения понимаю и отчасти разделяю. Но все-таки прошу не драматизировать ситуацию. Госпиталь у нас большой, врачи опытные, персонал подготовлен справляться с валом ранений и заболеваний куда тяжелее дизентерии — или что там вас, товарищ капитан, напугало.

— Меня, товарищ майор, напугала перспектива перевода части, за которую я несу ответственность, в эпицентр массового заражения неустановленного характера, — сдержанно ответил Сабитов.

— Ответственность несет все-таки командир, а что касается характера заражения — это еще бабка надвое сказала. Вами, как говорится, не установленного, а специалистами…

— Да хотя бы и установленного, — невежливо перебил капитан старшего по званию. — Я не командир, но подтверждение перевода за мной. И я, товарищ майор, со всей ответственностью докладываю, что перевода боевых товарищей из огня да… в опасные условия не допущу.

Нитенко, выставив ладони, будто перед бредущим не туда пьяненьким приятелем, снисходительно напомнил:

— Ну товарищ капитан, ну что вы в самом деле. Здесь Союз. Здесь Россия.

Здесь тропической лихорадки, эпидемий СПИДа и душманов со «стингерами»

не бывает. Все, пора адаптироваться к мирной жизни и не разводить панику по пустякам. Считайте это…

Он вовремя заметил, что лицо Сабитова побелело, а глаза, кажется, сверкнули, как у кота в полутьме, и мгновенно сменил тон:

— Азат Завдатович, я прошу прощения, лишнего себе позволил. Не повторится. Но и к тебе огромная просьба: давай без опасных движений, а? Не раскачивай лодку — всех можешь утопить.

Сабитов размеренно начал:

— В районе. Признаки. Эпидемии.

— Да господи ты боже мой, ну какие признаки? — воскликнул Нитенко, и в голосе его раздражение мешалось с утомленным возмущением. — Несколько колхозников просрались с тухлой бражки, тоже мне сыпной тиф! Водка по талонам, в сельпо вообще завозить перестали, вот они ее и гонят чуть ли не из навоза. Ты думаешь, это в первый раз, что ли?

— А не в первый?

Нитенко, отмахнувшись, заверил:

— Сейчас по клизме им загонят с марганцовочкой, витаминку прокапают — и гуляй, Вася, до фермы. По-хорошему торпеды бы вшить, но это уже не наша забота.

— Вот именно, — предпринял новую попытку Сабитов. — А наша забота…

— А наша забота — как у Штирлица, «приказано выжить». Капитан, вот честно и по-дружески: мне два месяца до пенсии осталось. Два! Уважь старика, дай дотянуть без чрезвычайщины, выговоров и проверок. Должность и хозяйство сдам, уйду — хоть комендантский час и военное положение вводите.

А пока очень прошу: не мельтеши.

Он снова протянул руки в сторону Сабитова, то ли предлагая горячо их пожать, то ли указывая, что нет в них ни камня, ни любой иной угрозы.

Сабитов молча развернулся и вышел из кабинета.

Накинув тоненькую спираль последнего огуречного стебля на бечевку, Райка, последние минут пять бродившая вдоль грядок гусиным шагом, выпрямилась, помяла поясницу, потрясла кистями и ступнями и молча вышла из теплицы. На Серегу она не взглянула. А он и напоследок не решился предупредить ее, чтобы не вздумала вякнуть кому про призрака: раз пять открывал уже рот, но тут же и захлопывал.

За обтянутой толстым полиэтиленом дверью было свежо, солнечно и хорошо. Райка, подергав сарафан в разных местах, чтобы отлип от взмокшей кожи, присела на темное бревно, вытянувшееся рядом с теплицей. Бревно который год потихоньку трескалось сверху и обращалось в труху снизу, и пахло от него погребом и грибницей, но поколения михайловских школьников это не смущало.

Райка остывала, щурясь на солнышко и вполглаза следя за старшеклассниками. Они, само собой, не столько обстругивали рейки для теплицы, сколько фехтовали ими или гонялись вокруг верстака друг за другом то с рубанком, то с киянкой наперевес. Разыгрался даже спокойный обычно Димон: он подкрадывался к Андрюхе с явным намерением подрубить его коленками под коленки, пока Саня пытался поразить того автоматической рулеткой — впрочем, безуспешно, рулетка била корпусом исключительно по пальцам агрессора.

Убедившись в самоубийственности очередной атаки, Андрюха резко обернулся и прыгнул на уже готовившегося присесть Димона. Отскочить Димон не успел: Андрюха с диаволическим хохотом наступил ему на оба носка и попытался втереть их в землю на манер Моргунова, обучающего твисту с помощью окурков.

Димон дернулся, дернулся посильнее и отлетел от Андрюхи с пронзительным треском.

— Гороху обкушался? — участливо спросил Андрюха под гогот Сани.

Димон приподнял ногу и качнул ею. Подошва легкого полуботинка хлопнула теперь еле слышно и снова неприлично обвисла. Она оторвалась почти целиком, удерживаясь лишь в районе пятки.

— Ка-ашки хочет, — протянул участливо Андрюха, и Саня рухнул под верстак. — Горо-оховой. Хозя-яину подыгрывать.

— Фас! — скомандовал поднятой ноге Димон и скакнул к Андрюхе.

Подошва опять хлопнула по ступне, как безвольная челюсть. Андрюха, заржав, метнулся за верстак, Саня, икая и постанывая, на четвереньках последовал за ним.

Димон устал, даже не завершив круга, погрозил приятелям ногой, поднятой на предельно доступную ему высоту, — при этом, понятно, едва не сверзился — и пообещал, задыхаясь:

— Спите чутко, паразиты, и не удивляйтесь, если глаза откроете, а там вот это.

— Да блин! — проныл Саня и рухнул на спину, раскинув руки.

А Андрюха заметил:

— Я ведь ни фига не усну теперь. А вот такой вопрос на всякий пожарный: ты носки стираешь, в принципе-то?

Димон отмахнулся и поковылял, посмеиваясь, к бревну. Он уселся чуть поодаль от Райки, снял полуботинок и попытался приладить подошву или хотя бы вправить ее так, чтобы не выскакивала на каждом шаге.

Райка, понаблюдав за безуспешными попытками, придвинулась к нему и сказала:

— Можно гляну? На секундочку.

Димон повернул к ней голову, будто впервые заметив, хмыкнул и протянул полуботинок. Райка выдернула из отверстий крепкий еще шнурок и быстро оплела им полуботинок, вправив концы в люверсы так, чтобы узелок сходился обычным образом, но подошва при этом оказывалась прихваченной.