Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"

Серега бежал к Рексу. В лес, где был Рекс. Где Серега его бросил.

Он потратил некоторое время на прочесывание опушки в надежде увидеть следы пса, а когда смирился с тем, что не отличит эти следы от следов лисы или собственных, побежал к оврагу — туда, откуда Рекс рванул за призраком и куда мог дисциплинированно вернуться.

Он бежал по сонно молчаливому лесу, срывая голос криком: «Рекс!» Кто-то откликался, на разные тона и довольно неласково, но явно не на собачьем, так что Серега бежал дальше, не отвлекаясь.

На краю оврага он сразу ринулся к кустам, перед которыми пес сорвался с поводка, но остановился, внимая. Птичье бормотание, всполошенное последним криком Сереги, постепенно улеглось, как муть на дно встряхнутого графина.

— Рекс! — снова гаркнул он. — Ко мне, Рекс!

И метнулся к обрыву.

Он упал на край, вглядываясь и вслушиваясь — и не понимая, что видит и что слышит.

— Рекс, — позвал Серега уже тихонько. — Это ты?

И снизу ему ответило слабое копошение.

— Рекс! — крикнул Серега. — Это ты! Ты свалился, что ли, дурак лохматый?

Он зажужжал фонариком, направленным вниз, но луч делал все не понятным, а плоским и ослепительно белым внутри хитро вырезанного ослепительно черного. Впрочем, Серега разобрал, что дно оврага прямо под ним скрыто густым кустарником, и торчащая у самой травы веточка с узкими лепестками слабо качается, как от ветра. Там, где никакого ветра нет.

Серега неразборчиво взвизгнул и стремительно сполз по склону оврага, вывернув по пути несколько здоровенных глиняных комьев и едва не кувыркнувшись сам.

Он сразу кинулся на кустарник и, пару раз сменив лезвие ножика, проворно прорезал и пропилил лазейку к пятачку за толстым пуком ожесточенно царапающихся веток. На пятачке в неудобной позе лежал Рекс — молча и уже совсем неподвижно, как будто истратил последние силы на ответ хозяину. Глаза у него были не просто закрыты, а вообще не видны под слипшейся шерстью и наплывами запекшейся крови. В скачущем свете фонарика Рекс был похож на чудовище из чехословацкой телесказки, а на себя не был похож совершенно.

Серега заплакал и попытался прощемиться поближе, но прутья не пускали.

Они были такими толстыми, что не поддавались ни одному лезвию швейцарского ножика — да и пропиленная вроде ветка была так сильно приобнята соседними по всей длине, что места покидать не собиралась.

Поднять Рекса на вытянутых руках не хватало сил — к тому же Серега боялся повредить сильно покусанному и как будто надорванному в нескольких местах псу еще сильнее.

В отчаянии Серега легонько потянул за краешек крупного жухлого листка, торчавшего из-под лапы Рекса, — и лист не порвался, а пес подъехал чуть ближе. Он был страшно тяжелым, но лист под ним, кажется, был не листом, а большой тряпкой, на которой Рекса можно было тащить, как на волокуше.

Серега влез в гущу ветвей, не обращая внимания на сучки, больно упершиеся в шею, спину и голову. Примерился и в несколько движений выволок Рекса сперва из-за фашины, потом — наружу, сам на последнем рывке ощутимо приложившись пятой точкой к земле. Серега этого даже не заметил. Он поспешно вскочил и принялся тормошить пса и прислушиваться к его дыханию.

Рекс на тормошение не реагировал, дышал мелко и часто, а от прикосновений к больным местам по шкуре его пробегала короткая дрожь. Нос у него был сухим и горячим.

Серега думал вытащить его из оврага на себе, но сразу отказался от этой идеи: попытка приподнять причиняла Рексу настолько явную и острую боль, что он даже попробовал заскулить, не открывая глаз. Вместо звука из пасти вырвалось шипение. От этого было еще страшнее.

— Сейчас, Рексик, миленький, — проговорил Серега, озираясь.

Тряпка под Рексом оказалась тонкой старой курткой, давно потерявшей форму и цвет, но вроде довольно прочной. С ее помощью Серега как мог бережно оттащил Рекса к корпусу самолета и, застонав, сгрузил в кабину — мягко и бережно, но по шкуре опять пробежала крупная дрожь. Прошептав «Рекс, я тебя вылечу, потерпи», Серега почти без остановок вскарабкался по склону оврага.

Мама, конечно, в лес с ним не побежит, но подскажет, что делать. Хотя бы даст нужные лекарства. В этом Серега был уверен. Ну, почти. Она, конечно, постоянно цыкала на Рекса, гнала его во двор и заставляла Серегу мылить руки даже после беглого соприкосновения с псом, но, наверное, привыкла к нему — и вообще добрая. В основном.

Только мамы дома не было.

Серега, ворвавшийся с криком: «Мам, Рекса спасать надо!», заглянул во все углы, позвал маму, выскочив во двор, и на всякий случай даже заглянул в одежный шкаф. Халат и домашнее платье висели на плечиках, синего рабочего не было. Значит, до сих пор не пришла из госпиталя.

Логичным было бы рвануть к ней в госпиталь — но Серега давно убедился, что формальная логика ломается, когда речь идет о маме и ее службе. Мама сперва попросит подождать, пока она разделается со срочными больными, потом велит не заниматься глупостями и отправит домой, и ладно если не под личным конвоем, а лекарств все равно не даст, потому что они ведь государственные и не для собак предназначены.

— Сам найду! — выкрикнул раскочегаривший себя Серега сквозь слезы и полез в аптечку, которая у Валентины, как и всякого уважающего себя медработника, была солидной и всеобъемлющей.

Бинт он сунул в карман сразу, а в остальных лекарствах быстро запутался и завис, растерянно водя пальцем над йодом, зеленкой и порошком стрептоцида.

— Всё возьму, — сказал Серега, решительно засыпая разобранные медикаменты обратно в аптечку, и тут же напомнил себе: — А дальше что?

Он вскочил, озираясь будто в поисках подсказки. В окне мелькнула Райка, идущая через свой двор от грядок.

Серега пулей вылетел из дома и окликнул ее через забор. Райка как будто не услышала.

— Райка! — гаркнул Серега со всей мочи.

Райка, не дрогнув, продолжила путь. Серегу она игнорировала как класс, явление и человека.

— Пожалуйста. Райка, — пробормотал Серега, шмыгнул носом и этим как будто повернул выключатель: слезы горячо наполнили глаза и полились уже прохладными, и это было не стыдно, не потому что не видно ничего, а значит, и стыдиться нечего, но и потому, что плевать.

И слова полились так же, горячо наполняя рот и горло и выливаясь уже холодно и бессмысленно:

— Райка, прости, пожалуйста, я больше не буду. Он умрет сейчас, а я не знаю, что сделать можно. Пожалуйста.

Он не видел и не слышал, что Райка остановилась, прислушалась и пошла к забору сперва нехотя, потом стремительно. Он бормотал сбивчиво и горестно:

— Там укусы везде, кровь, поняла? Он, может, помер уже. А я не знаю, что делать. Я не умею ничего. Я баран. А он умрет теперь из-за этого. Из-за меня умрет.

— Рекс? — резко уточнила Райка.

Серега вздрогнул и закивал, поспешно вытирая глаза, для чего пришлось возить ладонями по рубашке и размазывать слезы снова и снова, потому что так просто они останавливаться не собирались.

— Его волки погрызли или лисы, в лесу, в общем, там мясо прямо, и я фиг знает…

— Так, не реви, — скомандовала Райка. — Мамы дома нет?

Серега мотнул головой, так что слезы искорками полетели в разные стороны.

— Нет ни фига, а я в лекарствах не разбираюсь, бинт взял, а что еще, понятия не имею.

— Первым делом надо остановить кровь, дальше посмотрим, — быстро проговорила Райка. — Жди у калитки, я сейчас.

Она беззвучно пересекла двор и скрылась в доме так, что дверь не скрипнула и не стукнула. Антоновна дома, понял Серега. Увидит, что Райка намылилась куда-то, — запретит, чисто из вредности, и что тогда делать?

Чтобы не думать об этом, он пошел, как было велено, пытаясь ступать так же быстро и бесшумно, как Райка, но только чуть не подвернул ногу, а шаркал и топал все равно так, что Рекс услышал бы с того конца улицы.

Мысль о Рексе снова открыла кран со слезами. А когда Серега вытер глаза, перед ним уже стояла Райка с самодельной санитарной сумкой через плечо.