Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"

— Баб, Людмила Юрьевна велела справочник из библиотеки принести, — деловито сказала она и для убедительности добавила: — Срочно.

Не сработало.

— Потом принесешь, — отрезала Антоновна. — Ишь, моду взяли детишков гонять чуть свет. Восьми ишшо нет, а их без книжки тоска берет, эксплотаторы недоделаны. А девка по поселку как чучундра бегат, еще и не жрамши. Живо домой!

— Баба, ну я на пять минут, это важно очень!

— Важно, так сама принесет, — сообщила Антоновна, крепко ухватив Райку за руку. — Нет такой книги, которая в восемь важная, а в девять уже нет.

Подождет твоя Юрьевна.

— Ладно, — буркнула Райка и рванула вперед.

Антоновна, которой пришлось резко ускориться, чтобы не выпустить руку, возмутилась:

— Куда вчесала-то?

— Есть хочу, — мрачно бросила Райка. — Давай скорее.

— Охти господи, — только и сказала Антоновна и прибавила ходу.

Самая крупная коробка походила на школьный пенал из бледно-голубой пластмассы. Только, в отличие от пенала, она не открывалась ни сверху, ни сбоку, хотя явно была составной. Видимо, из-за вмятины на корпусе. Серега не то чтобы надеялся, что внутри таится настоящее сокровище — сокровища в таких хлипких коробках не хранят, да и весить они должны побольше, — но возился с ней из упрямого любопытства: не бросать же, коли начал. В крайнем случае о порог расколочу и гляну, подумал он мрачно и с силой ковырнул еле заметную щель лезвием ножика.

Лезвие вдруг вошло в щель до середины. Часть корпуса мягко отъехала, открыв белое нутро с узкими гнездами. Из крайнего гнезда, сверкнув на солнце красной искоркой, выскользнула пробирка размером с пипетку. Серега попытался ее подхватить, но так неловко, что, наоборот, стукнул по ней сверху, как по баскетбольному мячу.

Пробирка ударилась в пол у самого носа Рекса и разлетелась мелкими брызгами. От пола пошла невыносимая и неописуемая вонь.

— Рекс, ты не порезался? — всполошился Серега, ухватил пса за нос, все такой же сухой и горячий, с намерением ощупать и тут же отдернул пальцы.

Рекс взвизгнул и щелкнул зубами.

Серега не успел ни испугаться, ни обрадоваться. В горле у Рекса клокотнуло, и он, сморщив нос, рыскнул мордой чуть вперед и снова щелкнул зубами — звучно, как волк из сказки. Клык скрежетнул по металлу рядом с вонючей лужицей из пробирки.

— Рекс, ты что?! — сказал потрясенный Серега.

Рекс пискнул и, не открывая глаз, повел вываленным языком раз, другой и третий — как будто замедленно передразнивая обычный свой ритуал извинения за то, что по ходу игры прикусил братана сильнее, чем собирался. Только теперь он лизал не руку или щеку Сереги, а грязный пол. Проворно собирая с него багровую жидкость из шпионской пробирки.

— Стой! — испуганно крикнул Серега. — Ты что творишь, харэ!

Он хотел было ухватить язык Рекса двумя пальцами, чтобы стряхнуть с него стеклянное крошево, но снова еле успел отдернуть руку от клацнувших зубов.

Рекс клокотнул горлом еще раз и чуть отодвинул голову от лужицы.

Впрочем, лужицы уже не было — был почти насухо вылизанный пятачок бугристого металла с осколками по краям. Даже омерзительный запах почти не ощущался.

Может, не порезался, у него же язык чуткий, он из кружки с ломтиком лимона и куском сахара рафинад вынул, сожрал и сбежал, я даже рявкнуть не успел, неуверенно подумал Серега, и тут же его накрыла волна ужаса.

— А что ты слизал-то? — спросил он шепотом, потому что голос исчез. — Ну-ка выплюнь!

И Рекс, который плеваться не умел в принципе, судорожно глотнул.

— Блин, — пробормотал Серега и схватил коробку, чтобы рассмотреть.

Раз сдвинувшись, крышка ездила туда-сюда легко и плавно, как хорошая моделька гоночной машины. Внутри было десять гнезд, в каждом из них лежала тоненькая пробирка, прижатая полукруглой плоской скобкой. Крайнюю скобку Серега нечаянно сорвал кончиком ножа, почему пробирка и вылетела.

Остальные скобки были на месте, но пробиркам это не помогло: удар, оставивший вмятину на корпусе, расколотил почти все содержимое, кроме двух пробирок. Одну из них случайно добил Серега, другая была заполнена бурой жидкостью лишь наполовину. Остальные оказались пустыми, а их гнезда были будто подкрашены бурыми потеками, местами превратившимися в кирпичную пыль.

«Хэ», сказал Рекс. «Хэ».

Он сипло и очень медленно вздохнул и обмяк.

— Рекс, — позвал Серега, и голос его сорвался. — Рекс! Раз! Два!

Он досчитал до ста, отшвырнул коробку с пробирками, еще раз досчитал до ста, пнул проклятый сундучок, сел рядом с псом и заревел, уткнувшись лбом в его все еще горячий бок.

Рекс не отреагировал. Он больше не смеялся, не дергался и не щелкал зубами. Серегин пес растекся по полу кабины, как куча шерстяного мусора.

Совершенно неживая.

Пластмассовый индеец, застрявший в щели под выгоревшим основанием приборной панели, холодно и строго смотрел в чистое голубое небо.

— А где мальчики? — грозно спросила Людмила Юрьевна.

Девочки, переглянувшись, пожали плечами.

— Понятия не имеем, — сказала Морозова. — Они нам не докладывают.

— Прекрасно, — протянула Людмила Юрьевна, осматривая школьный двор и окрестности.

Кроме нее и старшеклассниц, никого здесь не было. Начальную школу Людмила Юрьевна и не ждала, потому что распустила несчастных второклашек до выходных на домашнюю практику, в рамках которой беспощадно задала прочитать сборники рассказов Толстого и Чехова, выкопанные Ереминой в товарных количествах из курганов, сброшенных на школу шефами. Но факт отсутствия самой Ереминой немного обескураживал. А факт отсутствия парней во главе с Прокоповым приводил в бешенство, которое Людмила Юрьевна гнала от себя очень долго. Слишком долго, похоже.

— Прекрасно, — повторила она. — Девочки, вы в сквер, подстригаете кусты по вчерашнему сценарию.

— Да мы вчера всё обстригли уже, — напомнила Морозова.

— Еще сантиметр снимете, — отрезала Людмила Юрьевна. — Если через час не приду, ждем меня там, никуда не уходим. Морозова старшая. Марш.

Парней долго разыскивать не пришлось: любимые места молодняка были хорошо известны всему педсовету. Прокопов с обоими дружками, естественно, нашлись на пятачке у опушки. Играли в карты на заботливо подтащенном откуда-то листе ДСП — судя по всему, древнем щите, который использовался для наглядной агитации, потом был стырен кем-то из поселковых и припрятан в сарай, а теперь вот выброшен тем же поселковым или его наследником, разбиравшим хлам, за полной ненадобностью.

Людмила Юрьевна обрушилась на уклонистов, как коршун на отбившихся цыплят. Будь на месте Прокопова кто помоложе, он бы затрепетал, взмолился о пощаде и не медлил бы с возвращением к трудовому воспитанию ремонтом теплицы. Даже Дима с Сашей, не будь с ними Прокопова, наверняка повели бы себя как положено нормальным школьникам, помнящим о том, насколько тяжелыми бывают последствия злостного нарушения дисциплины. Но одна паршивая овца так и портила все стадо.

Прокопов принялся отругиваться. Сперва в своей идиотской шутливо-панибратской манере и даже не убирая карты — а когда Людмила Юрьевна вспылила, потому что сколько можно терпеть-то щенячью наглость, юный нахал совсем зарвался. И ладно бы он принялся выяснять, какое она право имеет орать на учеников советской школы, — как сладить с этим, Людмила Юрьевна прекрасно знала. Нет, Прокопов просто перестал обращать на нее внимание.

— Ах ты мерзавец! — воскликнула она. — Ты как себе позволяешь с преподавателями разговаривать?

Прокопов, моргнув, резко поскучнел, помотал головой, как перед надоевшей мухой, и сказал негромко:

— К карьеру, может? Вода, поди, согрелась.

И самое обидное, что Дима с Сашей, до тех пор поглядывавшие на Прокопова с плохо скрытым испугом и немножко с неодобрением, тут же взяли его сторону.

— Думаешь? — спросил Саша. — Заболеем на фиг.

— Прокопов, Кривошеев, не вздумайте! Никаких купаний!

— Вот и проверим, — сказал Дима, собирая карты и аккуратно пакуя их в карман. — В принципе, жара который день, а там мелко.