Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"

Видимо, такие сумки девчонки шили на трудах.

— Побежали, — велела она.

И они побежали. Изо всех сил.

Серега боялся, что Рекс не дождался. Что он умер, пока дебил братан бестолково метался туда-сюда.

Но он был жив, хоть и еле-еле. Он часто дышал, не пытаясь открыть глаза, и не мог ни сесть, ни встать, ни даже шевельнуть лапой. Мог только дрожать и подергиваться. И язык у него был страшно вывален и лежал на металлическом полу, хотя Серега и пытался вправить его обратно в пасть, пока Райка не отпихнула, сказав, что есть заботы поважнее.

Она принесла кучу лекарств, которыми обрабатывала раны ловко и решительно, при этом удивительно бережно, так что Сереге так и не пригодилась фраза «Поосторожней давай», заготовленная, чтобы хоть немножко оправдать свою бесполезность. Укусов было меньше, чем представлялось Сереге, и были они не такими страшными, распахнутыми и сквозными — это выяснилось, когда Райка осторожно смыла кровь водой из фляжки, таившейся в той же санитарной сумке. Заодно она попыталась влить немного воды в пасть Рексу, объясняя что-то про опасность обезвоживания, но пес лишь разок вяло шевельнул языком, а глотать не стал.

Райка нахмурилась, решила не упорствовать и принялась заливать раны другой водичкой из пластмассового флакона. Водичка сразу вспенилась.

— Лиса явно, — пробурчала Райка, стирая пену ватой и подмазывая вытянутые скобки укусов зеленкой. — Лисы даже, две-три минимум.

— Конечно, — подхватил Серега. — Одной бы он сразу бошку откусил бы, вот они толпой и напали, заразы подлые.

Он с трудом удержал при себе более точные характеристики, которые Райка точно не одобрила бы, и продолжил:

— Но и толпе досталось, докажь, Рексик?

Рекс как будто отреагировал на имя: он чуть вытянул шею и растянул пасть, словно улыбаясь. Раньше он улыбаться не умел, подумал Серега с внезапным восторгом и крикнул:

— Рексик! Ты слышишь, Рексик?

Улыбка стала шире, превратившись в оскал. Рекс вытянул шею и лапы, будто готовясь встать на мостик, и несколько раз резко выдохнул. Так, что получилось почти человеческое «Хэ. Хэ. Хэ».

— Он смеется, что ли? — спросил Серега с неуверенной улыбкой и искательно посмотрел на Райку.

Та пожала плечами, нахмурившись, и сказала:

— Помоги-ка перевернуть. С того бока не всё обработала.

Они осторожно переложили обвисающего, как мокрый полушубок, Рекса с боку на бок. Едва Райка промыла рану на шее, пес снова выгнулся и сказал сиплым шепотом: «Хэ. Хэ. Хэ».

В прокушенном, видимо, горле у него заклокотало, крошечные алые брызги пали на грязный металл.

— Считай, — скомандовала Райка. — Просто секунды: раз, два, три.

Серега растерялся, глядя на обмякшего опять пса.

— Зачем?

— Девять, — сказала Райка, не отвлекаясь от обработки укуса, — десять, одиннадцать.

Серега покорно подхватил, и она замолкла. Когда Серега дошел до девяноста, Рекс выгнулся и трижды надсадно выдохнул. Продолжалось это секунд восемь. А еще через девяносто секунд спазм повторился.

— Он не смеется, — сказала Райка.

— А что? — глуповато спросил Серега и оскалился, чтобы не зареветь.

Райка это заметила, поэтому протянула ему марлевый тампон, влажный и резко пахнущий.

— Руки протри, тщательно. Не хватало еще самому что-то подцепить.

И показала пример. Убедилась, что Серега повиновался, и, убирая медикаменты в сумку, сообщила очень напористо:

— Его надо к маме твоей или к врачу. Срочно.

Серега снова залился слезами.

— Мамка Рекса ненавидит, а остальным плевать, — пробормотал он уныло.

Райка решительно встала.

— Там в книгах, которые мы разбирали, — помнишь, в школе? — справочник ветеринара был. Я за ним, посмотрим и узнаем, как лечить. Поить его пробуй время от времени.

Она выскочила из кабины и с проворством, изумившим Серегу даже в таком его состоянии, взобралась по склону.

— Только скорей давай, — пробормотал Серега.

Он сразу подхватил Рекса под шею, чтобы залить ему в пасть хотя бы глоточек из фляжки. Но пес снова выгнулся и захохотал, и глаза у него были слепыми и страшными. Не Рексовыми.

Серега отдернул руку и принялся считать, загадав, что если на этот раз Рекс засмеется жутким манером не через полторы минуты, а попозже, то сможет выздороветь сам по себе, без уколов и Райкиных книжек. На счет «девяносто»

он в это поверил. На счете «девяносто пять» замолчал, всхлипнул и выскочил из кабины, зажмурившись, чтобы не видеть, как корежит любимого пса, — при этом чуть не расшибся, запнувшись о порог.

Он пробежал, ловя равновесие, несколько метров и все равно упал, но сравнительно мягко — потому что на малой скорости и потому что локтями в тряпку. Ту самую, на которой он утром выволок из куста Рекса.

Тряпка была покрыта и пропитана наплывами грязи и мелкого сора, которые собирала годами, и выглядела соответствующе — да и пахла тоже.

Серега брезгливо отшатнулся, подумал и кончиками пальцев расправил ее.

Это оказалась мужская куртка на молнии, неопределенного цвета — но, видимо, темного. Крови с Рекса на нее почти не натекло, да и та опала мелкими шматками, когда Серега поднял куртку, и корка мусора съехала с нее, как песок со склона.

Покрой у куртки, кстати, был вполне фирмовым, нашивки заграничными, и даже пластмассовые молнии до сих пор работали. Странно, что кто-то выкинул в лесной овраг такую четкую вещь.

А может, никто и не выкидывал, понял вдруг Серега. Может, пилот этого самолета спрятал улику, чтобы сразу не разоблачили, как по коричневой пуговке из старой песни. Это же давно было, тогда в джинсах и забугорных шмотках мало кто ходил. Вот шпион ее и заныкал.

А может, не только ее.

И Серега принялся исследовать лаз в кустах.

Серега немного исцарапался, сильно испачкался и расчесался за шиворотом, куда насыпалась горсть какой-то щекочущей гадости. Зато он нашел клад. Самый настоящий, хоть и потерпевший — очевидно, кораблекрушение.

Клад представлял собой раздавленный сундучок. До крушения он был размером с дипломат вроде того, с какими ходили в школу старшеклассники, только раза в два потолще. Теперь его размеры приходилось восстанавливать по расплющенным элементам, подобно тому как академик Герасимов восстанавливал по кусочкам черепов облик царей и прочих неандертальцев для учебника истории пятого класса.

Сундучок пострадал гораздо сильнее царского черепа: его как будто потоптал раздраженный мамонт, отбросив в итоге к склону оврага, где останки засыпала палая листва, то и дело поливаемая глинистой водой. Стенки сундучка были из чего-то вроде толстого картона, обтянутого черной пленкой. Теперь картон покорежился и расслоился, слои загнулись, слиплись и истлели, так что в руках у Сереги распадались на куски вместе с пленкой. Замочки и металлические скобки превратились в ржавые окатыши.

Содержимое сундука сохранилось немногим лучше. Это не удивляло: бо́льшая часть содержимого была изготовлена из тоненького стекла. Теперь это стекло несколькими горками когда-то прозрачных, а теперь загаженных скорлупок и осколков пересыпалось, шепча, по складкам. Впрочем, кое-что уцелело: какие-то тяжелые прямоугольные пластины и коробочки, пластиковые штативы и моток проводков.

Проводки, скорее всего, были от рации, хотя самой рации ни в сундучке, ни за кустом не было. Серега, во всяком случае, ничего похожего там не нашарил, только зря расцарапал макушку. Он плюнул на дальнейшие поиски — натурально, потому что рот забил мелкий лиственный сор, — и потащил сундучок в кабину, поближе к Рексу.

— Вот ты где! — рявкнула Антоновна. — Шлындрит опять поди где замест порядочных дел! Еще и в исподнем!

Она ковыляла навстречу Райке мимо школьной калитки, так что никакой возможности юркнуть туда уже не было.

Трикотажный костюм, который Райка носила дома, был тонким и местами аккуратно заплатанным, но никак не исподним. Однако затевать полемику на этот счет сейчас было опасно.

Райка перешла на шаг, успокаивая дыхание, чтобы баба не завелась еще и насчет бега, который девкам-то для организма смертельно опасный, не говоря что неприличный.