Читать книгу 📗 "Колония лжи - Терри Тери"

Но это еще не все. Извини, Фрейя, но большинство считает, что вина за происходящее в Лондоне лежит на тебе. Первые случаи отмечены в тот день, когда ты уехала из города. Говорят, это ты распространила заразу по всему городу.

— Но это же неправда! — возражает Фрейя.

— Мы знаем. Нас убеждать не надо.

— Какая-то бессмыслица. Я неделями ходила по городу, встречалась с сотнями людей, и никто не заболел. Это как объяснить?

— Согласен, бессмыслица, но таково официальное объяснение, которого придерживаются власти. Лондон теперь в осаде. Мест, еще не затронутых эпидемией, становится все меньше, и они оторваны одно от другого. Похоже, такая ситуация распространится вскоре на всю страну.

11

КЕЛЛИ

Заметил ли кто, что я вышла из домика?

Все так расстроены, что, может быть, никто и не обратил внимания.

Остается только надеяться, что они не перехватили мои мысли, когда я вылетела за дверь. Прежде всего, я забыла их отгородить. Но все так внимательно слушали Патрика и Фрейю, что про меня никто и не вспомнил.

А все потому, что я заранее знала, какую главную новость принес Патрик.

Оно в Лондоне. Само собой, кто бы сомневался. Ведь я тоже была там.

12

КАЙ

Знаю, что Фрейя не спит. Как и я. Знаю, что она там, в лесу, где мы разговаривали прошлой ночью.

Фрейя сказала, что ничего мне не внушала, не подзывала тайком. Но если так, откуда взялись эти мысли?

Не находя ответа и злясь на самого себя, выскальзываю из палатки, которую привез для меня Патрик. У него, должно быть, тоже бессонница — сидит на лавочке возле домика, но на меня не смотрит и даже головы не поднимает.

Я иду в лес.

Фрейя сидит, прислонившись к тому самому дереву, возле которого мы недавно разговаривали. В руке у нее бутылка виски, и она как раз подносит ее к губам, когда я подхожу ближе.

— Ты что делаешь?

— Мне уже больше восемнадцати.

— Серьезно?

— Да. Восемнадцать лет, два месяца и шесть дней.

Беру у нее бутылку, отпиваю и стараюсь не закашляться.

— А мне восемнадцать лет, пять месяцев и девятнадцать дней.

— Поздравляю.

— Старших надо уважать. Кстати, Патрик знает, что ты ее взяла?

— Должен бы знать. Он сидел на скамейке возле домика, когда я прошла мимо с бутылкой в руке.

Она отнимает у меня виски и снова прикладывается к горлышку.

— А если серьезно… Скажи мне, почему жизнь пошла наперекосяк?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Но в последнее время все так и получается.

— Что тебя цепляет? Разносчиком смерти тебя никто не считает. Что не так?

— Все не так. Ты, они. Вы все меня достали.

— Это как же?

— Сколько бы Патрик ни напоминал говорите вслух, вы всегда общаетесь молча, так что я не слышу. Это то же самое, что говорить на иностранном языке и даже не думать о переводе.

— Я могла бы, если хочешь, напрямую передавать тебе все, что говорит каждый, но ведь ты сам против. Что еще?

— Да вы вообще такими иногда бываете, что жуть берет.

— Спасибо. Большое спасибо.

— Послушай, мне наплевать, что вы умеете выкидывать фокусы. Меня это не особенно задевает. Но, черт возьми, не лезьте хотя бы мне в голову.

— Ты это о чем?

— Ты же совсем недавно снова шарила у меня в мозгах, звала, внушала, чтобы я пришел сюда. Не надо так. Я ведь это чувствую.

Фрейя мрачнеет и качает головой.

— Ничего такого я не делала. Насчет других не знаю, но я не делала. Ни раньше, ни сейчас. Хотя, может быть… — Она умолкает, не договорив.

— Что?

— Может быть, Патрик направил тебя присматривать за мной, и, честно говоря, это раздражает меня даже больше, чем тебя. Но даже если он так и сделал, почему тебя это бесит? Может, ты скрываешь что-то и боишься, как бы это что-то не увидели другие?

Я качаю головой.

— Никаких темных тайн у меня нет. Но личное должно оставаться личным. Да, может быть, у меня там есть что-то, о чем я не хочу говорить, но насчет этого решение принимать должен я сам.

Она протягивает мне бутылку, я отпиваю и на этот раз не кашляю. В голове начинает кружиться. Ничего крепкого я раньше не пил. Мы на лужайке, и я ложусь на траву и смотрю сквозь кроны на звезды.

Фрейя устраивается рядом. Шелковый рукав легко касается моей руки. В ночной прохладе я чувствую ее близость и тепло.

— Что ты видишь, когда смотришь вверх? — негромко спрашивает она.

— Вот сейчас? Ночное небо. Звезды. А что еще?

— Для меня изменилось многое. Я вижу не только то же, что и ты, но и многое еще. Вижу гало и цветные кольца вокруг звезд; вижу яркое небо. Красиво. Но я ничего этого не просила. Так получилось, и что есть, то есть.

— И?..

— То же и с людьми. Я вижу, что ты чувствуешь, но не потому, что просила об этом. Так вышло, и теперь у меня это есть. Жаль, что тебя это раздражает, но ничего не поделаешь. И я не залезаю в твою голову без спроса. Этого не было и нет.

Я молчу, потом киваю.

— Шэй пыталась однажды объяснить, что не касаться чужого мозга — все равно что притворяться глухим и слепым.

— Хорошее сравнение.

— Но я не хочу, чтобы кто-то копался в моей голове! — Я снова злюсь и даже сжимаю кулаки.

— Не горячись. У тебя определенно проблемы.

— У меня? А как насчет тебя?

— Что ты имеешь в виду?

— Из всех, кого я встретил, ты — единственная, с кем я чувствую себя спокойно и уверенно.

— Спасибо. Спасибо большое. — Она отстраняется, потом вдруг поворачивается и сильно бьет меня в руку. Вот еще! Я раздраженно потираю ушибленное место и слышу в темноте какие-то странные, приглушенные звуки. Как будто кто-то шмыгает носом. Что еще такое? Неужели… плачет?

Я вдруг чувствую пустоту между нами. Пустоту, возникшую, когда Фрейя отстранилась. Робко протягиваю руку, нахожу ее плечо — она лежит на боку, повернувшись ко мне спиной.

— Фрейя? Что случилось?

— Ты же ничего обо мне не знаешь. Не знаешь ни где я была, ни что со мной случилось, поэтому не торопись с выводами, ладно?

— Послушай, нам всем в последнее время пришлось нелегко и…

— Не в этом дело.

Снова тишина, только стрекочут кузнечики и стучит сердце. Мое. И ее. Она тихонько вздыхает.

— Я слушаю. Расскажи.

— Это не то, о чем рассказывают.

— Но ты же сама…

Она смеется, но смех получается невеселый.

— Да, поймал. Может быть, ты и действительно способен понять.

— Ладно. Рассказывай, а я постараюсь.

Фрейя долго молчит, и я ничего не говорю, просто жду в темноте. Потом чувствую, как она подтягивается ближе.

— У меня была сестра. Младшая. Такой чудесный ребенок. Но она была другая, особенная. Видела мир по-своему. Забавная, добрая, с удивительной фантазией. Вот только общение с людьми давалось ей нелегко. Понимаешь, все, что ей говорили, она понимала буквально. И совершенно не умела скрывать свои чувства. Просто не знала, как это делается. Из-за открытости и наивности люди часто обижали ее, доводили до слез. Злые и жестокие, они нарочно издевались над ней только потому, что она была не такая, как все.

— И что случилось?

— Она умерла, вот что случилось. Покончила с собой. И все, как один, твердили, что им жаль, что они ничего такого не хотели. Только жалость ничего не значит, когда слишком поздно.

— Как?.. — начинаю я и не могу договорить. — Не отвечай, если не хочешь.

— Она спрыгнула со скалы в море. Разбилась о камни и умерла.

— Мне очень жаль.

— Как назло, меня не было там. Я не смогла ее остановить. Потому и подумала, что ты сумеешь понять.

— Из-за Келли.

— Да.

Мы оба молчим. Стучат сердца, жужжат насекомые, вздыхает ветер. Пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Я должен был быть там. Не только из-за Келли, но и из-за Шэй.

— Когда ты упоминаешь Шэй, остается что-то, о чем ты не говоришь. Что на самом деле с ней случилось?