Читать книгу 📗 "Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим"

- Может, мы становимся слишком старыми.

Кларк огляделся. - Это не только мы, Карл. Во всем этом деле есть и молодые, и старые за общими яйцами. Посмотри на это место, ладно? Оно чертовски кишит. Вчера нас было немного, а теперь к нам приехали ученые и дипломаты. Все те, кто смеялся над нами на прошлой неделе. И что еще хуже, это место кишит шпионами. У нас есть АНБ, РУМО^[82] и, вероятно, ЦРУ тоже. Они утверждают, что отправили сюда только своих лучших и самых ярких криптографов, но у меня возникло неприятное чувство, что нашу старушку, Маленькую мисс SETI, вот-вот поглотит более крупная организация с множеством сокращений в названии.

Сэдлеру это тоже не понравилось, но что поделаешь?

Теперь все это стало политическим, а не только научным, и военно-промышленно-разведывательная машина должна была засунуть свои особенно грязные, изношенные пальцы в этот пирог.

SETI первыми уловили микроволновые сигналы.

Они были лучше всех оснащены для этого. Проект назывался Omni-Directional Sky Survey Project. Его целью было охватить небо не только в широком диапазоне радиочастот, но и во всем оптическом спектре. Поэтому SETI первыми схватили его с ATA, но вскоре к делу присоединились их оптические обсерватории в Гарварде, Беркли и Колумбусе. Довольно скоро к этому присоединился Аресибо, а за ним последовала система радиотелескопов VLA - Very Large Array - и десятки других от Англии до Австралии и до самых дальних уголков бывшего Советского Союза. И сигналы продолжали поступать и становились все сильнее и сильнее.

И все хотели знать, что они говорят.

Дело в том, что они, похоже, ничего не говорили. В них были высокочастотные импульсы, регулярные и направленные, в электромагнитном спектре, и они, казалось, были экранированы и зашифрованы. Вся криптографическая мощь Соединенных Штатов и их многочисленных союзников не могла взломать код, если это действительно был код. Лучшее, что они смогли сделать, это цифровое представление сигналов в простых числах. Но они были ужасно случайными и, похоже, не повторялись, ни в одном опознаваемом эпизоде.

Так это было сообщение... или это было что-то совсем другое?

Кларк вздохнул. - У меня неприятное предчувствие, Карл, и у тебя тоже, и знаешь что? Я думаю, что у них тоже. У всех.

Теперь Сэдлер заинтересовался.

- Все чертовски нервничают, Карл. Они готовы завести котят. Они смеются, шутят, улюлюкают и кричат... но ничто из этого не касается их глаз. Их глаза напуганы. Я имею в виду, они напуганы. Вся эта праздничная чушь, шлепки по заднице и поздравления - это фикция. Фикция. Я вижу это по их глазам. Они ведут себя беззаботно, потому что знают, что так и должны себя вести. Они играют свою роль. Все они. А внутри?

- Внутри у них кишки перекручены?

- Ты понял. Они чувствуют, что ждут, когда зазвонит телефон, понимаешь? Ждут, когда позвонит врач и скажет, доброкачественная или злокачественная эта масса в их мозгах. Он сглотнул пару раз, словно у него не было слюны во рту. - И ты хочешь моего мнения, старый приятель? Она будет злокачественной.

- По крайней мере, это не только я, - сказал Сэдлер.

Но он не чувствовал себя лучше. Он не мог избавиться от ощущения, что это не только изменит человеческую культуру, но и превратит ее во что-то, по сути, дьявольское. И в этом не было больше здравого смысла, чем в том, что астрофизик с докторской степенью из Корнелла отказывается от одной высокооплачиваемой должности радиоастронома за другой, чтобы следовать своему внутреннему чутью и охотиться на монстров с жучиными глазами в открытом космосе. Он сделал это, потому что чувствовал, что где-то там есть разум. Нет, он это знал. Так же, как он знал, что в этих сигналах было что-то неисчислимо пагубное, что-то паразитическое, что будет высасывать кровь из расы капля за каплей.

Кларк прочистил горло. - Люси... Люси попросила меня пригласить тебя и Карен на ужин в пятницу, Карл. Она готовит одно из тех ужасных французских блюд из морепродуктов из ее книг Джульетт Чайлд^[83]. Я сказал ей, что приглашу тебя, но на твоем месте я бы отказался. Она приготовила мне какой-то суп на днях, и он был на вкус как прогорклые раки в соленой, тепловатой воде. Господи, это было нечестиво. Можете смело отказаться.

- Мы будем.

Но тревожило то, что он не думал, что они будут. Такие вещи, как званые ужины и барбекю на заднем дворе, вот-вот уйдут в прошлое, станут пережитками образа жизни, которого больше не существует. Потому что к пятнице мир станет совсем другим, и ни он, ни кто-либо другой в этой огромной комнате передовых технологий не сможет ничего с этим поделать.

- Что-то происходит, Карл.

Так и было.

Туземцы начали беспокоиться. По-настоящему беспокоиться. Все собрались небольшими группами перед рядами компьютеров, которые использовали криптографы, которые были подключены к огромным криптологическим сетям АНБ и РУМО.

- Может быть... может быть, они расшифровали сообщение, - сказал Кларк.

Одна из криптотехников, державшая чашку кофе, услышала его и покачала головой. - Чтобы что-то расшифровать, оно должно быть зашифровано. А я не уверена, что это вообще зашифровано. Я не думаю, что это сообщение. Если только, ну, если только это не должно быть каким-то образом подсознательным.

- Что происходит? - спросил ее Сэдлер.

Она не смотрела на него, не отрывала глаз от верхнего экрана, который в цифровом виде кодировал электромагнитные импульсы, превращая их в осциллирующие волны, которые мог видеть каждый. - Это может быть просто поток энергии, направленный на нас.

Сэдлер почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок. - С какой целью?

Она просто пожала плечами, и он понял, что бесполезно допрашивать ее. Она не станет строить догадки или выдвигать гипотезы. Это было не в ее характере. Она была из АНБ, а криптологи Агентства национальной безопасности знали, как держать рот закрытым.

- Смотрите, - сказала она. - Вы видите это? Длины волн меняются. Они неустойчивы, но усиливаются. Это очень... любопытно.

И Сэдлер понял, что это так, все верно.

Что-то должно было произойти, и он почти чувствовал, как это накапливается в воздухе института, как статическое электричество. Растет, набирает силу, потенциальная энергия вот-вот станет кинетической. И все, казалось, это знали. Они не разговаривали. Они ничего не делали, а просто смотрели на экран, завороженные этими прыгающими цифровыми дисплеями.

Один из техников увеличил громкость, чтобы все могли слышать то, что слышат радиотелескопы. Раньше это был своего рода грохочущий, бессмысленный шум, похожий на тот, что вы слышите из радио, которое не может зафиксироваться на канале. Но это было по-другому. Он тоже изменился. Теперь это был не бессмысленный шум, а нарастающий и затихающий далекий гул, который словно слышен сквозь бурю. И что-то еще, звук, похожий на дыхание прямо под ним. Как будто что-то там дышало, и они слышат его сигнатуру через мертвенность почти 400 000 000 миль космоса.

Гул становился громче.

Это было что-то настойчивое.

Что-то, что нельзя отрицать. Что-то, что транслировалось не для того, чтобы его расшифровывали или даже понимали, а просто слушали.

Сэдлер почувствовал, как в затылке у него начинает нарастать головная боль.

Он хотел сказать: выключите этот шум... слышите? Выключите его, пока... не... слишком... поздно...

Но он ничего не сказал.

Он просто слушал и чувствовал, как что-то внутри него дало глухой хлопающий звук. Все, что он мог слышать, была эта передача. Ничего больше, ничего больше.

Ему это не нравилось, но он слушал.

И похоже у него не было выбора.

Это был почти живой, органический звук, как будто ухо прижали к родовому мешку и слышно, как что-то там просыпается, слышно едва уловимый стук сердца. Это было похоже на это. Звук потенциала, осознания, активности. Он представлял себе Каллисто там, в этой пустой утробе космоса вокруг Юпитера, удерживаемую в стазисе интенсивным гравитационным полем планеты, как металлическая пломба, пойманная в ловушку притяжения гигантского магнита. Он видел эту древнюю луну в своем сознании... покрытую кратерами, темную и рассыпающуюся, как доисторическая яма кургана... и слышал шипение ее передачи, оно становилось все громче и громче, заставляя его мысли суетиться и сталкиваться, толпиться в голове, пока гудение и дыхание усиливались и подчиняли все.