Читать книгу 📗 "Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим"
Дейтон тонко улыбнулся. - Вот почему я пришел. Искать выживших и разобраться со всем, что представляет опасность. А там, внизу, есть то, чего я давно ждал. Что-то очень старое.
- Никки! - сказала Гвен. - Пожалуйста, вразуми его!
- Конечно, - сказал он. - Вразумлю по пути вниз.
44
ТУННЕЛЬ ШЕЛ ВНИЗ под почти идеальным углом в 30°, так что уклон был не так уж плох. Со стабилизаторами на ботинках, альпинистскими обвязками и веревкой спуск был довольно легким. Дейтон был опытным альпинистом. Он вбил титановые ледобуры, проверил все снаряжение для скалолазания, и первым пошел вниз.
Через двадцать минут Койл начал беспокоиться.
Было тихо.
Мертвая тишина.
Единственными звуками были эхо от шипов, впивающихся в лед, и веревки, продеваемой через обвязку, кряхтение и изредка ругань. Больше ничего. Этот грохот прекратился почти сразу, как только они начали спуск, что заставило его думать, что то, что его издавало, поджидает их там внизу.
Но он не стал зацикливаться на этом.
Он меньше беспокоился о себе и о том, куда он идет и с кем может встретиться, чем о том, что он оставил Гвен и Хорна наверху. Только они двое. Они оба были способны... но в пещере Император были опасности, с которыми не сравнится ни один мужчина или женщина.
Они продолжали спускаться.
Через некоторое время Дейтон крикнул: - Мы прошли двести футов.
- Как далеко мы идем? - крикнул ему Койл, и его голос эхом отразился в тишине.
- У нас четыреста футов веревки.
Койл прекрасно знал, что Хорн и Гвен не были довольны тем, что он вызвался на это. Гвен, по сути, была просто взбешена. Но он должен был это сделать. Он должен был увидеть. Каким-то образом это было необходимо.
Пока они спускались, фонари освещали туннель и отбрасывали прыгающие тени вокруг них, он был поражен самим туннелем. Лед был старый, прозрачный и темно-синий. Туннель был идеально симметричным. Ни царапины или пореза, как будто его прожгли, расплавили чем-то.
Он даже не мог себе представить, как.
И часть его не хотела.
Вниз, вниз, вниз.
"Проклятый Дейтон, он ведет нас к нашей смерти, и посмотрите, как радостно мы следуем за ним".
Койл был поражен этим.
Каждая частичка инстинкта выживания и самосохранения внутри него кричала, чтобы он убирался отсюда, возвращался к вертолету и убирался... но слушал ли он? Он не слушал. Так ли это для солдат в бою? Зная, что они умрут, но все равно продвигаясь дальше в прорыв, поглощенные более высокой целью, чем простое продолжение?
Примерно через десять минут после того, как Дейтон крикнул, что они находятся на глубине более 300 футов, он приказал им остановиться. - Подождите здесь, - сказал он и спустился вниз в одиночку. Они слушали, как его шипы вгрызаются в ледник, чувствовали натяжение веревки.
Они ждали пять минут.
Койлу было удивительно тепло. Частично это было из-за усилий, но частично - сам лед, который поддерживал ровные 32° по Фаренгейту, независимо от внешних температур. Это был просто вопрос физики.
- Хорошо! - крикнул Дейтон. - Спускайтесь!
Койл был последним, кто добрался до ледяного плато, на котором стоял Дейтон. Это было что-то уступа, идеально гладкого. Дейтон стоял на его внешнем краю. Там был спуск, может быть, в пятнадцать футов, а затем... земля. Твердая земля. Настоящая кора Антарктиды.
Он вбил еще один ледобур, продел веревку через свою обвязку и спустился вниз.
Они последовали за ним, один за другим.
Земля была неровной, замерзшей, как гранит, возвышающейся низкими холмами и узкими впадинами, реки льда растекались во всех направлениях. Потолок был по крайней мере в шестидесяти футах над ними, абсолютно ослепительное зрелище свисающих сосулек. Свет никогда раньше не касался этого места. Земля не была открыта солнцу по крайней мере тридцать миллионов лет.
Они подошли к ледяному озеру и пересекли его.
С одними фонарями было бы легко заблудиться там внизу, пока они пробирались по ледяным потокам и между возвышающимися выступами скал и через извилистые впадины, но Дейтон, как всегда, был готов: примерно каждые двадцать футов он распылял каплю светящейся краски, оставляя за собой призрачный след.
Когда они спустились по склону и наконец достигли большого плоского плато, очень похожего на древнее русло реки, он сказал: - Мы спустились еще на семьдесят футов.
Они пересекали каменистое плато, чрево ледника теперь было так высоко, что их фонари не могли его достичь, Койл начал замечать, что вместо выступающих скал и груд свободных камней он видел титанические сломанные колонны, плоские плиты и то, что выглядело как разрушенные пирамидальные формы, поднимающиеся из земли.
Все это было слишком симметрично, чтобы иметь естественное происхождение.
Они приближались к чему-то.
К чему-то древнему.
К чему-то, что заставляло его чувствовать напряжение.
И он знал, они все это чувствовали. Он чувствовал, как это исходит от каждого человека непрерывным потоком: почти электрический атавистический ужас. Но они продвигались вперед, и фигуры вокруг них становились все более многочисленными, а затем, через десять минут, перед ними открылся огромный овраг... и из него вверх, в ледник высоко наверху, поднималось то, что они пришли увидеть.
45
ГОРОД.
Они смотрели на город, и в масштабе, который затмевал великие пирамиды.
Койл знал, что он не человеческого происхождения. Возможно, часть руин, которые обнаружил доктор Гейтс со станции Харьков. Но это было в Доминион-Рейндж, всего в сотне миль отсюда... могут ли руины простираться так далеко?
"Конечно, они могут... перестань пытаться представить это в человеческой перспективе. То, что ты видишь, на световые годы дальше. Это место старше гор, а раса, которая его построила, стара как само время".
Овраг простирался ниже, чем могли бы осветить их огни, город продолжался и продолжался, спускаясь в черноту, цепляясь за стену оврага, затем поднимаясь из темноты внизу и поднимаясь на невообразимые высоты вверх. Он был огромен. Всего лишь часть древнего города, но часть просто гигантская и простирающаяся так далеко, как могли достичь их огни... ледник, местами спускался вниз и полностью поглощал его ручьями и потоками чистого голубого льда.
То, что видел Койл, было его фасадом, и он был очень переполнен и сжат, как средневековые трущобы, все спрессовано, пересекалось и накладывалось друг на друга, настолько геометрически перегружено, что мозгу было трудно следовать за его линиями и попытаться понять, где начинается одно и заканчивается другое. Там были штабеля блоков, уступающие место луковицеобразным цилиндрам и богато украшенным колоннам, которые сами прорезаны башнями и конусами, объединёнными в прямоугольники и пузыревидные обелиски и узкие трубы, которые плавно переходили в гигантские шпили и колокольни, исчезавшие высоко в первобытной темноте.
Все это было испещрено овальными проходами, которые выглядели как червоточины на фасаде этой кошмарной, циклопической инопланетной гробницы. И было сделано из какой-то глянцевой черной породы, которая выглядела странно обработанной, с дисками и трубами, валами и чем-то вроде тупых зубьев шестерен.
Он не мог отделаться от мысли, что это выглядело так, будто было вырезано из цельного массивного куска металла или камня, представляющего собой смесь того и другого.
В затылке у него раздался гудящий шум, от которого заболела голова, и голос, одинокий травмированный голос, который сказал: "Ваша раса родилась в этом месте. Пусть колыбель человечества станет ее могилой".
Они не могли добраться до города через овраг, и, честно говоря, не особо хотели.
Было достаточно плохо просто стоять там, где они были, и смотреть на него издалека, не ползая по этим ночным переходам и клаустрофобным запутанным лабиринтам. Они знали, что внутри есть пространства, пустоты, коридоры и лабиринтные комнаты, населенные первобытной памятью, которая обнажит незащищенный человеческий разум.
