Читать книгу 📗 "Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep""
К раздражению, ему пришлось признать, что и почерк у неё был неплохой.
Ему доставляло некое удовольствие зачёркивать имя Гермионы Дж. Грейнджер на форзацах. Ещё большее удовольствие ему доставляло выводить на них собственное имя, хотя он и знал, что никто никогда не увидит его, потому что эти книги никогда не присоединятся к Библиям и руководствам по этикету в общей библиотеке.
(И да, он в итоге взял ту книгу о социальных контрактах, только лишь для того, чтобы он мог сказать девочке, что её мысли об общественном благе были глупы, когда в следующий раз она сунется в приют Вула. Такого рода мышление напоминало обучение овец стричь самих себя, что приносило больше пользы пастуху, чем стаду.
Она могла бы поспорить о «нуждах стада», но он бы убедил её, что он прав. И если бы кому-то пришлось бы выбирать, то, безусловно, гораздо лучше быть пастухом, чем овцой.)
Комментарий к Глава 1. Скворцы (от автора)
Автор постарался сделать историю максимально правдоподобной для Великобритании 1930-х, используя отсылки к культуре и общие настроения того времени. Пожалуйста, помните, что мысли и личность Тома не отражают личные мысли автора.
====== Глава 2. Обмен с шулером ======
1936
Том дочитал свои книжки к концу первой недели нового года, новый материал для чтения отвлёк его достаточно, чтобы он почти забыл отметить ту незначительную дату, коей являлся его девятый день рождения. Он получил дополнительное яйцо на завтрак и кусочек масляного торта на ужин (однажды попробовав торт на маргарине, вы быстро поймёте, почему торт на сливочном масле считается лакомством), но в остальном тот день был таким же, как и прочие.
Он не считал свой почти новый толстый шерстяной свитер настоящим подарком на день рождения, потому что все остальные тоже получили по такому — любезно предоставленному Дамским Сообществом Помощи при англиканской церкви Святого Иоанна в Кроули{?}[(англ.) Crawley — маленький город на юге Лондона. Сейчас там находится аэропорт Гатвик ]. Он знал об этом благодаря внимательному изучению записной книжки миссис Коул, а также он знал, что миссис Хелен Грейнджер пожертвовала двадцать пять фунтов{?}[Около полутора тысяч фунтов в наше время ] на «особенный рождественский ужин», если судить по квитанции.
Поскольку Том был знаком с различиями между «Особенным» и «просто особенным», он мог сказать, что их рождественский ужин не был ни тем, ни другим. Единственным отличием было то, что им всем разрешили взять по добавке, а миссис Коул вновь пополнила запасы в ящике для джина.
Пороки миссис Коул заставляли Тома с нетерпением ждать того дня, когда он перестанет быть слишком юным и щуплым и сможет начать проворачивать такие вещи, как вымогательство и шантаж, а взрослые бы при этом не смеялись над ним или не пытались ущипнуть за щёку. Ему хватало самосознания, чтобы понимать, что девятилетке не хватало даже подобия физического присутствия для того, чтобы взрослый мог бы уважать его или бояться. С другими детьми он мог раздуть своё присутствие с помощью аккуратного применения попирающей Вселенную силы воли, но со взрослыми почему-то было сложнее.
Том провёл остаток года — когда не продирался сквозь коллекцию пожертвованных книг в читальном зале, — тестируя пределы своих возможностей. Это был весьма познавательный опыт и для него, и для других сирот, и он был доволен, что они усвоили его достаточно хорошо, чтобы помнить, что Правила применялись ко всем, кроме Тома Риддла, и ябеды настоятельнице не приведут ни к чему, кроме выволочки и телесных наказаний за рассказывание небылиц.
Ведь как Том мог заставить Клема Гилфорда проскользнуть в душ, пока он чистил зубы в туалете для мальчиков, когда там уже было три других человека? Том был таким хорошим мальчиком. Он каждый год получал все местные учебные награды с тех пор, как пошёл в начальную школу. В этом году он даже пожал руку мэру во время ежегодного собрания, посвящённого Дню Империи{?}[24 мая — день рождения королевы Виктории, празднуемый как День Империи после её сметри с 1902 г. Официальный праздник с 1916 г. С 1958 г. этот праздник называется День Содружества (Commonwealth Day)]. (Это было неприятно: у мэра были липкие ладони и запах затхлого табака изо рта.)
Том был подтверждённым Хорошим Мальчиком.
И он намеревался сохранить свою репутацию, когда снова встретился с миссис Хелен и мисс Гермионой Грейнджер в этом декабре.
Они прибыли на том же автомобиле, продираясь сквозь мокрую и ветреную зимнюю морось. Они принесли коробки с одеждой и постельным бельём, банки с фруктовым вареньем и домашнее печенье, приготовленные послушницами церкви. На миссис Хелен были шуба из стриженого меха и водительские перчатки из превосходной лайковой кожи, подбитые кроличьим мехом, а на Гермионе — тёмно-синее шерстяное пальто с блестящими латунными пуговицами и толстые белые чулки, поддетые под её туфельки с ремешком.
Гермиона встретилась с ним взглядом, стоило миссис Коул отвлечься, и пошла в его сторону.
Том приподнял бровь, наблюдая за тем, как она взволнованно заламывает руки и разглаживает складки на пальто.
— Мне… Мне жаль, — сказала она, резко сглатывая и с трудом встречаясь с его спокойным взглядом. — Я назвала тебя грубияном, сказала, что ты неприятный человек… И я правда так считала долгое время. Но я подумала над этим и, ну, провела кое-какое исследование, и с моей стороны было несправедливо судить о тебе вот таким образом. Да и не в моём праве было это делать. Я хочу извиниться за своё прошлое поведение.
Это было самое красноречивое извинение, которое Тому доводилось слышать в своей жизни. Хотя, будем честны, большинство извинений, адресованных ему, были бормотанием пустых полуфраз, сдобренных слезами. Они бы нравились ему куда больше, если бы они не были такими… Негигиеничными.
— Исследование, — равнодушно сказал Том. — Ты это имеешь в виду, когда говоришь о нормах приличия?
— Нет! — сказала Гермиона. — В смысле… Да? Я считаю, что мы должны быть вежливы по отношению друг к другу, но я поменяла своё мнение по другим причинам.
— Ну, продолжай.
— Я изучила условия жизни сирот в Великобритании, — начала она, — от истории до наших дней. И как быстро индустриализация сместила экономическую структуру страны: от фермерства к модели урбанистической миграции вследствие…
Том оборвал её холодным голосом:
— Ты цитируешь эссе?
— Эм, — сказала Гермиона, кусая губу и отводя от него взгляд, — ты не хочешь услышать остальное?
— Нет. Я могу и сам прочитать.
Гермиона теребила латунные пуговицы на своём пальто. Том скрестил руки, нелестное впечатление о девочке уже укрепилось в его сознании. Добродетельница с благими намерениями и непоколебимой верой в добро, присущее человеческому духу. Кто-то, чей собственный опыт лишений не простирался дальше, чем отказ от красного мяса по пятницам.
— Я просто… Я думаю, что ты другой, — тихим голосом сказала Гермиона. — Как я. Не в смысле, что в тебе больше мудрости или ума. Больше… чего-то. Другие дети в школе не поймут, о чём я говорю, даже если бы им было не всё равно. Но ты — да, ты понимаешь, что я имею в виду. Ты не боишься сложных слов.
Том поднял бровь:
— Это называется быть лучше остальных, если ты это пытаешься сказать. Это и то, что изобретение парового двигателя напрямую отвечает за моё сиротство.
— Ты тоже про это читал! — Гермиону озарило, будто она прослушала всё остальное и уцепилась только за то, что могла понять: исторические факты. Она перетащила коробку книг. — Я принесла для тебя ещё книг по этой теме. И немного военной истории — мне показалось, она тебя заинтересовала в прошлый раз. Вот, смотри, «Крым в ретроспективе», «Тактика химической войны в Ипре», «Стычки Второй англо-бурской войны». Ты даже представить себе не можешь, как сложно найти хорошие исторические книги, которые бы не были отвратительно предвзяты. Говорят, историю пишут победители, поэтому все гармоничные работы будут либо о поражениях Британии, либо написаны иностранцами.
