Читать книгу 📗 "Между семьей (ЛП) - Джинджелл Вэнди"
И Джин Ён обещал и то, и другое.
— Лгунья, — сказала Моргана слишком резко. Она, казалось, была достаточно довольна, чтобы не спрашивать больше ни о чём; возможно, она знала, что я так же, как и она, озадачена своим выбором: есть мозги или не есть.
Всё, что я знала с уверенностью, это то, что если бы был выбор между Джин Ёном и Зеро, я бы всегда выбирала Джин Ёна. Но был ли выбор между ними? Должна ли я была кого-то выбирать? Хотела ли я кого-то выбирать? Это было самое главное, в чём я не была уверена, и пока я не была в этом уверена, мне казалось несправедливым пробовать что-то с кем-то. Особенно, когда вампир уже был эмоционально неустойчивым, а фейри недавно стал эмоционально неустойчивыми.
Особенно, когда мир, каким мы его знали, близился к точке невозврата, как чёртик из табакерки, готовый выпрыгнуть во все эти опасности из-за-конфликта запредельных и прохожих людей.
Мы пытались выпить чашечку чая в тишине, чтобы скоротать время, но ликантропы на самом деле не любят пить чашечку чая в тишине, когда по телевизору ничего не показывают; они рыщут по шкафам и начинают огрызаться и драться в любой момент, а затем носятся по всему дому, огрызаясь и рыча.
Мы с Морганой вышли из кухни, когда стало казаться, что нас вот-вот опрокинут в драке, защищая наши кружки от летящей волчьей шерсти, и вместо этого поднялись наверх. К счастью для меня, Моргана тоже оставила обсуждение сердец внизу; она была счастлива устроиться на мягком диване в моей комнате, переложив несколько собранных бумаг, и потягивать кофе, пока я делала то же самое на полу напротив неё, прислонившись спиной к стене. Я не спала и не сидела на своей кровати уже… ну, несколько ночей подряд. Я не смогла заставить себя сделать это, а это означало, что, как только подушка была убрана, остался только пол.
Моргана, казалось, была рада вообще не разговаривать. Она с удовольствием устроилась в кресле-качалке, поставив чашку с кофе на живот, и подняла сначала одну ногу, затем другую, чтобы покрутить ими, наблюдая за происходящим. Сначала я подумала, что она просто любуется своими туфлями — я не помнила, чтобы она раньше носила обувь, — потому что они были такими же готичными, как и она сама, и при этом оставались абсолютно красивыми. Затем мне пришло в голову, что она тихо удивлялась тому факту, что её ноги двигаются — что она может управлять ими сама, — и я поняла, что даже самые незначительные движения казались ей прекрасными.
Я позволила Моргане наслаждаться движением своих ног, пока кофе не закончился и она не обнаружила стопку бумаг, всё ещё лежащую за подушкой, просто поставив на неё свою кофейную чашку.
— Боже мой, что это? — спросила она, вытаскивая их из-под кофейной чашки. — Эй! Здесь указан мой адрес!
— Это вещи, которые Атилас заставил кое-кого собрать для него, — сказала я. — Я узнала об этом и смогла заполучить копию.
Левая нога Морганы замерла на месте.
— Я до сих пор вижу его в своих кошмарах, — сказала она.
— Ага, — сказала я. Мне не нужно было говорить «я тоже», потому что Моргана уже знала; мы говорили об этом несколько дней назад. Она имела право знать, что мы нашли чувака, который сделал её такой, какой она стала.
Надеясь перевести разговор на что-то менее щекотливое, я добавила:
— Однако, не хватает одной важной информации: копии водительских прав моей прабабушки. Я какое-то время не могла её найти и даже передвинула диваны, чтобы убедиться, что она ни под чем не спрятана.
Губы Морганы задумчиво сжались в бутон чёрной розы.
— Кто-нибудь из них мог её взять?
— Не знаю, зачем Зеро это понадобилось, и я не могу спросить об этом Джин Ёна, — сказала я. — Подумала, что это мог быть Атилас, но он бы уже знал об этом, даже не просматривая копии.
— Да, — сказала Моргана, снова немного расслабляясь. Она повернула носок и показала его, а затем проделала всё в обратном порядке. — Это то, что действительно вызывает у меня любопытство. Вот это, с моим адресом, — запись о твоей прабабушке, — зачем они ему были нужны?
— Мы думаем, он пытался выяснить, кто ещё имел доступ ко всей этой информации, — сказала я. — Кто-то здесь оплачивал счета за электричество и воду в течение многих лет до того, как появились психи — и твои тоже. Многим детям вроде нас, которые по той или иной причине были прикованы к дому, включали электричество и воду, потому что кто-то за низ платил.
— Думаешь, кто-то присматривал за эрлингами?
— Типа того, — ответила я. — И Атилас искал этого человека, чтобы убить его, полагаю. Или, может быть, просто чтобы выяснить, сколько эрлингов ускользнуло от него.
— Но зачем было поручать это вашему детективу? — спросила она. — Просто подставляя себя, а я не думаю, что Атилас глуп.
— Детектив немного поторопился, объявив Атиласу, что он у него в долгу, — мрачно сказала я. — Вот и результат, полагаю. Он не мог не сделать, как ему было сказано, и промолчать об этом.
— Да, но любой может сказать, что Детектив Туату упрям и сделает всё возможное, чтобы разоблачить подлых людей, — возразила она. — И у тебя есть документы, так что, очевидно…
Кто-то внизу вскрикнул — короткий, резкий, пронзительный звук, от которого Моргана с покрасневшими глазами выпрямилась перед креслом-качалкой, — и я вскочила на ноги, пошатываясь от внезапного искажения комнаты вокруг меня.
Что-то дёргало за дом. Дёргало сильно и не только физическими средствами.
— Спорим, это снова то самое пылающее окно, — сказала я, устремляясь бегом к лестнице.
Прежде чем я успела полностью спуститься, раздался оглушительный грохот, за которым последовало такое злобное и дикое рычание, что я почти перестала бежать к нему. Я завернула за угол лестницы, влетела в гостиную и увидела лезвия — э - нет, когти! — такие длинные и изогнутые, что они казались непрактичными, торчащие в гостиную, а затем втягивающиеся обратно.
Ликантроп в волчьем обличье пролетел через разделявшую кухню и гостиную комнату, врезавшись в диван, и я услышала, как Моргана сменила направление у меня за спиной. Не говоря ни слова, я бросилась на кухню, а она — в гостиную.
Я рванулась вверх по небольшому подъёму, ведущему на кухню, и сразу же инстинктивно перекатилась, едва избежав удара тех же огромных когтей, которые, как я видела, тянулись в гостиную. Это была ненаправленная атака, но и мой бросок был довольно ненаправленным, и я чуть не врезалась в кухонный стол, в то время как когти вонзились в стену и, казалось, на какое-то время в ней застряли.
Я воспользовалась этим моментом, чтобы осмотреться и оценить, что происходит. Неподалёку на кухне скопилась лужица крови от чего-то волосатого, которого почти не было видно за кухонным островком. Я быстро обошла вокруг, и мой желудок успокоился, потому что, хотя ликантроп была в тяжёлом состоянии, она всё ещё была жива. Её звали Шантель; она была истерзана и тяжело дышала, и я не думала, что она в ближайшее время сможет двигаться, но она всё ещё дышала.
Проблема была в окне. Сломанный столик с двумя сломанными ножками, который был опрокинут пьяно под окном, и в окне…
Блин. Что было в окне?
На первый взгляд, это могли бы быть огромные заросли тростника, какие растут у плотин или водоёмов, — более толстые и округлые, чем трава, но меньше, чем камыши, — если бы кто-то набрал их на полдома и просунул в чужое окно. И если бы эта трава величиной с полдома обросла хитрыми, глупыми, мутными глазами, заостренными ушами с пучками травы на макушках и по-дурацки длинными руками с локтями, которые не могли не упираться в пол, в то время как огромные ладони на концах другой половины тоже дико размахивали руками или держались поближе к телу огромными когтями, которые уже вырвали куски из комнаты.
Эти когти были нелепого размера — почти слишком большие, чтобы ими можно было пользоваться. Блин, руки были просто нелепыми. Но они причинили много вреда своими когтями, и всё ещё были только на полпути к окну, его почти сумчатое тело застряло на задних лапах, в то время как свободная рука дёргалась в припадке яростного стремления к свободе, а другая прижимала к своей тонкой груди что-то похожее на безжизненного ликантропа.
