Читать книгу 📗 "Мятежник (СИ) - Марли Вита"

— Кажется, я обещала песню, — сменив тему, напомнила ему. — Уже самое время или стоит подождать?

— Момент подходящий, — Эолис погладил мою ладонь большим пальцем. — Если готова.

Поднявшись со скамьи я потянулась, размяла шею — жутко неприличный жест в ливенорском обществе — и с искрой озорства бросила:

— Тогда, уважаемый командир, объяви мой выход. Потому что после пения, я намереваюсь вернуться в дом. Гулять до утра нет охоты.

Дроу сделал знак эльфу-Аурелию и я, в миг растеряв былую храбрость, вышла на площадку, где недавно разворачивалась комедийная пьеса. Аурелий, откашлявшись в кулак, привлек к себе внимание собравшихся.

— Уважаемая Гвилисс желает почтить нас своим искусством! Прошу любить и жаловать!

Аплодисменты прозвучали тихо и сдержанно. Большинство дроу попросту не знали, чего ожидать. Что может предложить ливенорка, выросшая в тепле и неге?

Повисла тишина.

Сотня глаз разных цветов и оттенков, но со зрачками узкими, как у кошки, смотрели на меня. С любопытством, недоверием, скептицизмом или даже безразличием.

Первые ноты сорвались с губ робко, неуверенно. Старинная баллада о путешественнике и свете луны, что благословила его на удачу, должна была усладить мятежный слух.

Эльф поклонился, мудростью пленен,

И в сердце принял вечный, чистый свет.

Он в добрый путь звездой благословлён,

Великих ждал свершений и побед.

Голос крепчал, набирал силу, вплетая в себя оттенки собственной тоски. Перевод на всеобщий язык был не так красив, гораздо поэтичнее звучало по-ливенорски. Когда последний звук затих, дроу поддержали меня аплодисментами. Тёплыми и благодарными. Зазвучали торжественные поздравления «благослови тебя Полнолуние», забренчали чарки, послышался очередной тост.

На этом я решила отправиться домой, позволив эльфам веселиться без моего присутствия. Проходя мимо Эолиса, наклонилась к уху, украшенному множеством мелких колец и, понизив голос, шепнула:

— Да осветит богиня твой путь. — Ещё тише добавила: — И с тебя должок.

Глава 36

Эолис гулял допоздна.

К тому времени, как он вернулся, я успела растопить печь, принять душ, отдохнуть за книгой и, зевнув, отложить её. В тот момент на мне была длинная сорочка. Нижнее платье, которое принято носить в Ливеноре под одеждой, здесь я использовала только для сна.

Когда любимый всё-таки вернулся, его присутствие заполнило комнату в одночасье. Загустел воздух. Тишина стала музыкой. Непристойные мысли, витавшие в голове, материализовались.

Потому что первое, что сделал Эолис — опустился передо мной на колени. Медленно, красиво, эротично. Так, что от увиденного у меня перехватило дыхание.

И сон как рукой сняло.

— Эолис… — я растерялась. — Зачем ты это делаешь?

— Я пришёл поздно, моя королева? — эльф проигнорировал мой вопрос. Он отвечал отнюдь не виновато, нет. Голос его был дразнящим, соблазнительным.

— П… поздно, — опешив, заикнулась. — Но… на колени зачем? Ты же не любишь всё это…

Дроу на миг стрельнул в меня глазами, а затем снова опустил их в пол, едва пряча ухмылку.

— Кто сказал тебе это, богиня?

— Ты… Ты и сказал.

Эльф отрицательно мотнул головой.

— Не мог, моя Гвилисс. Никак не мог. Ненавижу склоняться перед кем-то против воли, но мне доставляет огромное удовольствие служить моей королеве.

Эолис упрямо втягивал меня в свою игру. Давал разрешение. Душил сомнения, хотя я не была уверена, что смогу качественно отыграть доверенную мне роль.

— Я обещал выполнить любой каприз, — понизив голос добавил эльф. — Любой, какой прикажет моя королева. Готов на всё, чтобы искупить вину. Я ведь огорчил тебя?

Правильный ответ «да»?

Его ладонь медленно поползла вверх по моей ноге, вызывая дрожь по всему телу. Задержавшись на колене, он прикоснулся к нему своими губами, и во мне всё затрепетало от предвкушения.

— Очень. Очень огорчил. И я не поняла, — спросила я, по хозяйски выгнув бровь, — кто разрешил тебе трогать меня руками?

— Виноват! — Эолис резко сложил ладони перед собой и склонил покаянную голову.

О, высшие силы, да он же почти мурлыкнул от удовольствия! От этой незатейливой фразы.

Его поза была покорной, но в глазах плясали озорные искорки. Он наслаждался этой игрой, каждым моим словом, каждым жестом. И это возбуждало.

— Подними голову, — велела я, стараясь сохранить суровый тон. — И запомни раз и навсегда: можешь касаться меня только тогда, когда я это позволю. Понял?

— Да, моя королева, — прошептал Эолис, глядя на меня снизу вверх.

Ух, и жарко же я натопила печь!

Капля пота покатилась вниз к ложбинке между грудей. Пришлось встряхнуть ворот сорочки, сдуть прядь со лба. Волнение смешанное с предвкушением и страхом неловкости танцевало контрданс.

Иллюзионист должен быть хорошим лицедеем, а смогу ли я перевоплотиться? Не осудит ли Эолис, если выйдет плохо? Быть может он, обученный «поклоняться», направит меня. Подскажет. В конце концов я, физически более слабая, не смогу серьёзно навредить ему. Только если рассмешить некачественной игрой.

Коснувшись рукой его седых прядей, я ощутила легкую дрожь, пробежавшую по его телу. Тогда, намотав волосы на кулак, слегка оттянула голову, вынуждая посмотреть мне в глаза. Затем, наклонившись, прошептала на ухо:

— Может быть, я позволю тебе искупить вину. Но это будет нелегко, мой Эолис. Придется постараться, чтобы заслужить прощение. Очень постараться.

Его узкие зрачки расширились, стали размером почти с человеческие.

— Любой приказ, — хрипло прошептал он.

Отпустив волосы, жестом велела ему поднялась с колен. Мне нравилась эта эфемерная власть, возможность контролировать.

— Сядь сюда, — похлопала по мягким шкурам. Эльф сделал шаг вперед, оказавшись в непосредственной близости и плавно опустился рядом. — Разденься медленно. Очень медленно.

Зря приказала. Это представление оказалось не для нежных ливенорских (замужних) дам…

Тонкие пальцы любимого скользнули к завязкам рубашки, распуская их с нарочитой медлительностью. В представление он вплетал элементы танца. Не тряс животом, как его товарищи, но рисовал лёгкие волны. Это выглядело естественно, словно он так раздевался всегда.

И красиво. Очень. Очень красиво.

Ткань бесшумно упала на пол, обнажив безупречное тело, руки потянулись к штанам. Сухой живот, перевитые канатами мышц руки, жилистая шея с пульсирующей веной, требующая моего укуса… Каждая линия — воплощение силы и грации. Каждое движение — годы тренировок.

В печи потрескивал огонь, свет флуоресцентного кристалла играл на коже оранжевыми бликами. Эолис сделал взмах головой и волосы, зачёсанные на одну сторону, открыли половину лица.

Когда он добрался до штанов, замер в ожидании приказа.

— Подожди, — сказала я, положив ладонь на его грудь — Присядь рядом.

Грудь под моими пальцами вздымалась часто. Вверх-вниз. Когда дроу повиновался, я села верхом и, не удержавшись, прикусила его за шею.

— С-с-с-с, — зашипел любимый, но я приложила палец к губам.

— Сначала выслушай, что я хочу сделать… Если ты не согласен с чем-то — скажи. Мне важно знать, когда тебе не нравится. Каким образом я смогу понять это?

— Мой рот… — Эолис кашлянул в кулак. — Ты заставишь меня молчать?

— Нет.

— Тогда пусть слово «паук» станет сигнальным огнём в нашей любовной битве.

— Ладно, — проговорила я в ответ, нежно прикусив его за ухо. Сегодня во мне проснулось игривое желание кусаться. — Что для тебя под запретом? Чего я не должна делать ни в коем случае?

— Завязывать глаза.

— А руки?

Он сложил их в замок и протянул мне.

— Вяжи.

От его готовности я стушевалась. Занервничала.

Собиралась с духом несколько мгновений. Затем расплела свою косу, достала ленту, взъерошила волосы. Ткань, обычно используемая для украшения, сейчас превратилась в инструмент подчинения.