Читать книгу 📗 "Между Друзьями (ЛП) - Джинджелл Вэнди"

Что-то коснулось его ботинка, осторожно, с любопытством, и он вздрогнул, сгорбившись в своих путах. Эти оковы двигались вместе с ним, но никогда не ослабевали, слишком чуткие, чтобы быть чем-то из того мира, в котором, как думал Деррик, он жил до сегодняшнего дня, и он знал, что нет смысла пытаться освободиться от них. Не похоже, что он собирался сбежать. Не сегодня. Сегодня он просто собирался попытаться выжить. Позже у него будет время разобраться в этом новом мире, в который он попал, и когда он это сделает, он также точно поймёт, как использовать его в своих интересах.

И когда он это сделает, не только охотник за головами и секретарша почувствуют его ярость - продавщица и вампир пожалеют о том, что сделали с ним сегодня.

12. Булавки и иголки

(Здесь нечего сказать. Вы знаете, что это за тема: неизведанная территория)

***

В магазине всегда можно было найти булавки. Марли почти каждый день ползала по ковру, собирая их, и ловила глазами серебристый блеск, означавший, что у неё есть ещё одна булавка; она осторожно протыкала каждую булавку в рукав, пока у неё не получился целый ряд, а затем бежала искать подушечку для булавок или человека, готового их получить. По опыту Марли, подушечки для булавок были более желанными, но менее забавными адресатами её булавок, особенно если она преподносила их с таким же энтузиазмом, указывая пальцем вперёд.

Должно быть, кто-то на каком-то этапе был слишком благодарен - или подбадривал - Марли, когда она нашла первую булавку, и у неё вошло в привычку находить их даже после того, как реакция перестала быть такой волнующей.

В это время дня мама и папа обычно были заняты в торговом зале, но сегодня они находились в маленькой уютной солнечной комнате в задней части дома, которая отличалась от остальной части магазина. Марли тоже нравилось там бывать, но в последнее время она чуть не заблудилась за диваном, и что-то пыталось вытащить её через окно, когда оно открывалось больше, чем следовало. Она была скорее раздосадована, чем напугана, но после этого мама с папой стали держать дверь закрытой, а сегодня там тоже был гость.

Марли знала, что гостей не следует беспокоить, пока их не представят друг другу; а пока нужно было найти булавки. Коллекционирование булавок, возможно, не было бы таким интересным - и, возможно, не развлекало бы Марли так долго, - если бы не подруга, которая приехала в гости на целый день.

Было много друзей, которые посещали магазин, и некоторые из них, как, например, вязальщица, которая была здесь сегодня, приходили сюда регулярно. Иногда появлялся очень низкорослый мужчина, у которого был сердитый голос, но который всегда совал ей в руку печенье и считал булавки вместе с ней непонятными для неё способами, и который, казалось, заставлял её булавки множиться не совсем обычными способами. Там был мужчина в инвалидном кресле, от волос которого пахло солью и рассолом, когда Марли забиралась к нему на колени, чтобы вплести цветы в его каштановые кудри, и там всегда была толпа мальчишек, которые были настоящими собаками, когда хотели, и которые никогда не возражали, если она часто слегка дёргала их за волосы, когда они играли вместе.

Однако сегодня их посетила мастерица по вязанию. Она сидела на стуле в углу и вязала шерстью и тенями, а вокруг неё ходили посетители магазина; по мере того, как её спицы щёлкали, в проходах в задних рядах небольшого магазина становилось светлее. Марли была недостаточно взрослой, чтобы знать так много, но задних рядов было значительно больше, чем можно было предположить по размерам магазина.

Марли не обращала на это внимания - она просто сидела на ковре и подбирала булавки, а когда они заканчивались, она переползала, прыгала зайчиком или перекатывалась в другую секцию.

Когда оба её рукава наполнились, она воткнула одну булавку в подол платья, тут же встала на него коленями и сердито закричала. Затем она встала и подошла к вязальщице, которая сидела в холодном, умиротворенном молчании, и позволила своему гневу улечься, пока она вытаскивала булавку за булавкой из рукавов.

Подушечки для булавок не было, но это ничего. Булавки были очень похожи на иглы, и, хотя иглы были крошечными серебряными штучками, очень похожими на булавки, они также были очень большими деревянными или металлическими штучками, которыми вязала вязальщица.

Итак, Марли вынимала булавку за булавкой, проводя по ним своими крошечными пальчиками, и убедила каждую из них, что на самом деле это спица. Она так хорошо их убедила, что вскоре рядом с ней на ковре уже лежала целая стопка вязальных спиц. Она справилась с целым рукавом, когда вязальщица, в некотором замешательстве оглядываясь по сторонам, наконец остановила свой взгляд на стопке.

- Больше никаких булавок, - твёрдо сказала старушка.

Марли слегка выпятила нижнюю губу и шмыгнула носом.

- Как и спиц, - сказала старушка, прежде чем Марли успела изменить ещё одну булавку.

Она снова принюхалась и подняла нос. Мальчикам-волкам всегда нравилось, когда она изменяла вещи.

- Посмотри на свой маленький носик, - сказала старушка, дотрагиваясь до него концом вязальной спицы.

Марли могла бы сказать: «Ха» и успокоиться, но она почувствовала, как воздух в комнате изменился, когда остальная часть магазина соединилась с солнечной комнатой. Вместо этого она сказала:

- Дверь открыта.

- Так оно и есть, - согласилась вязальщица. - Иди, дорогая. Я уверена, что ты им нужна.

Марли фыркнула и осторожно поднялась на ноги, затем прошлёпала по коридору в сторону солнечной комнаты. Дверь была открыта, и она не сомневалась, что ей здесь рады; она могла исследовать всё, что было открыто в магазине, и, поскольку казалось, что чем больше дверей было закрыто, тем больше других вещей было ей доступно, Марли никогда не чувствовала себя в ловушке. Однако было приятно, что одна из этих закрытых дверей открылась.

Она нашла мужчину в сером костюме, сидящего в её любимом кресле - деревянном одноместном кресле с кожаной обивкой, которое не всегда было таким независимым от ковра, каким казалось. Марли стояла у двери, наблюдая за мужчиной, очень долго. Он позволил ей наблюдать, лишь задержал на ней свой взгляд на несколько мгновений, а затем снова отвернулся и уставился в окно.

Конечно, вокруг него было много теней, и многие из них были окровавлены, но и вокруг вязальщицы тоже было много теней. Марли смутно понимала, что эти тени были частью серого человека, а не чем-то, ему он придал другую форму, в отличие от теней вязальщицы; но она также знала, что тени не всегда были плохими.

Тени означали только то, что там было что-то, что их отбрасывало.

Приняв решение, Марли вошла в солнечную комнату, проскочила сквозь тёплый солнечный свет в тень на другой стороне и забралась на колени серому человеку, цепляясь за серую шерсть, чтобы вскарабкаться наверх.

- Боже мой, - сказал мужчина, хотя Марли не была уверена, с кем он говорит. - Как думаете, ей следовало это делать?

- Это моё кресло, - укоризненно сказала ему Марли, упираясь ногами в обтянутые шерстью ноги и хватаясь за его лацканы, чтобы сохранить равновесие и заглянуть прямо в серые глаза, которые тоже были затенены.

- Это её кресло, - сказала мама с порога. Она внесла в комнату чайный поднос, балансируя своей единственной рукой и слегка наклонившись, чтобы перенести вес на отсутствующую руку. Марли почувствовала знакомый аромат кофе и чего-то ещё, мягкого и цветочного.

- Как восхитительно знакомо, - сказал серый человек, с болью глядя на свои лацканы, которые всё ещё сжимали маленькие ручки Марли.

Она знала, что означает этот взгляд, поэтому вместо этого обвила руками шею серого человека, хихикая над тенями позади него и протягивая руку к этим сверкающим миазмам.

- Боже мой! - снова произнёс мягкий серый голос. - Вижу, кое-кто пошёл в свою мать.

Марли заметила, что он не обнял её в ответ. Она неодобрительно сказала: