Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

И хорошо, что здесь высокие потолки, потому что тварь высотой метра четыре с половиной в холке. Шкура гладкая и блестящая и подчеркивает каждый изгиб мускулистого тела. Черная шипастая броня, застегнутая под грудью, укрывает его шею и плечи, а также морды и головы. Все его уши стоят торчком, длинные, острые и настороженные.

– О боги, – шепчу я, переминаясь с ноги на ногу так, чтобы встать ближе к Аиду. – Это же…

– Цербер. – Голос Аида не звучит так уж довольно. – Что ты здесь делаешь, псина?

Я тыкаю Аида локтем:

– Не называй его псиной.

Он бросает на меня взгляд из разряда «а ну-ка, попробуй так еще раз».

– Он мой пес. Называю его как хочу.

Цербер рычит.

Я замираю.

– Он меня съест?

– Он рычит не на тебя, – цедит Аид сквозь зубы.

Я медленно моргаю, глядя на него.

– Он рычит на тебя? – Я не могу сдержать ухмылки. – Можно его погладить? Он потрясающий.

– Нет.

– Да, хорошенькая смертная. Тебе можно. – Голос мудрого старца звучит у меня в голове, как будто я стою в соборе, – ровный, как река, и такой глубокий, что дна никогда не найти.

Со мной говорит Цербер. В моей голове. Серьезно, день – лучше не бывает.

– Мы любим, когда нас гладят красивые дамы. – Похожий, но слегка другой голос – немножко выше и более нетерпеливый – раздается следующим. Я немедленно присваиваю этот голос голове слева, гигантский язык которой свешен на сторону, как у собак, высовывающихся из окна автомобиля.

– Разрешение получено, – говорит третий голос, более хриплый и грубый, и третья морда поднимается.

Я смотрю на пса. Три голоса. У каждой головы своя личность. Наверное, с моей стороны должны последовать сомнения и колебания, но здесь же Аид, так что серьезно, что может пойти не так? Я делаю шаг к Церберу, который наклоняет ко мне все три головы.

– Лайра. – Аид хватает меня за локоть. – Я же сказал…

– Он сказал: мне можно.

– Он сказал… – Аид переводит взгляд на Цербера. – Предатель.

– Почему предатель? – Я поднимаю брови.

– Он говорит только со мной. – Аид покачивается с пятки на носок. – И с Хароном.

Паромщиком, что перевозит души мертвых через реку Стикс за монеты. Этот маленький факт возвращает меня в реальность. Пока мы спорили, я на секунду забыла, кто такой Аид на самом деле. Царь Нижнего мира с чудовищем в качестве домашней зверушки и мрачный жнец у дверей.

– Цербер, скорее всего, чует меня на тебе, – говорит Аид.

Я хмурюсь:

– Чует тебя?

– Мой дар. – Его взгляд падает на мои губы, и бог с тем же успехом мог провести по ним подушечкой большого пальца.

О. Точно. Это. Я чуть не поднимаю руку и не касаюсь пощипывающих губ, но умудряюсь остановиться. Аид смотрит.

– Я говорю с ней потому, что я ей нравлюсь, – кажется, говорит правая голова, потому что она наклоняется вперед.

– Она назвала меня потрясающим. Я никому никогда не нравлюсь, кроме тебя, – это башка с высунутым языком.

Ворчливая голова ничего не говорит – видимо, она самая молчаливая из троицы.

– Ну да, с ее инстинктом самосохранения явно что-то сильно не так, – говорит Аид. – Ее тянет к опасности.

– Прекрати. – Я притворно прихорашиваюсь. – Я из-за тебя покраснею.

Я подхожу к Церберу, который шлепается на брюхо.

Я мысленно даю имена его головам. Цер – та, которая главная, будет как будто «сэр», Бер – ворчливая, похожая на Борея и такая же суровая, и Рус – для дурашливой: ей просто пойдет. Церберус – так его называют на латыни.

Я тянусь и чешу его за ухом той головы, которую считаю дурашливой, – слева.

– О боги, ты такой мягкий!

– А чего ты ожидала? Кожаной чешуи? – Язык Руса вываливается из пасти в собачьей ухмылке, а его дыхание пахнет серой.

Я бросаю взгляд на Аида, который наблюдает за нами с отрешенным раздражением, и не могу сдержать смех.

– О боги.

– Что еще? – Тон у него сухой, как трут.

– Сходство просто необыкновенное. – Я перевожу взгляд между ними, поглаживая подбородок и притворяясь, что изучаю их, как произведения искусства. – С такой хмурой физиономией ты мог бы сойти за одну из голов Цербера. Вы практически четверняшки.

– Очень смешно, – цедит Аид.

Цер кладет морду на лапы.

– Забудь. Я гораздо симпатичнее.

Выражение на лице Аида становится еще более кислым, и я снова смеюсь:

– Точно.

Бог смерти взирает на своего адского пса.

– Посмотрим, кто получит лишнюю корову перед сном.

Я корчу рожу.

– Ты ешь коров перед сном? – спрашиваю я Цербера.

– А ты нет? – все три разом.

– А они мертвы, когда ты…

– А разве это было бы весело? – фыркает Бер.

Я поднимаю руку:

– Не хочу знать.

– Не волнуйся, – говорит Цер. – Это хищные коровы, они могут сопротивляться.

Я даже не знаю, что сказать на это.

– Наверное, у всех свои привычки.

Еще один лающий смешок окатывает меня серным дыханием.

– Можно мы ее оставим? – спрашивает Рус у Аида.

В груди у меня вспыхивает маленький огонек. Это ощущение, когда тебя принимают?

– Совершенно точно нет. Я не буду знать ни дня покоя, – отвечает Аид. – У тебя была причина явиться сюда, псина?

Цербер выдыхает всеми тремя головами, потом изящно поднимается на лапы, возвышаясь надо мной. Я едва достаю ему до плеча.

– В тебе нуждаются, – говорят все три головы со стереоэффектом.

Я перевожу взгляд с одной на другую. «Нуждаются»?

Аид поджимает губы. Это не раздражение, как секунду назад, и даже не гнев, как было, когда я вошла в дом. Это…

Что это?

Это не может быть вина. Я уверена, что боги не испытывают вины. Особенно этот.

Аид бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать.

– Я скоро вернусь, – говорит он.

Цербер кивает, Рус еще раз обнюхивает меня, а потом адский пес исчезает так же, как и появился, – в облаке дыма.

Я не должна спрашивать. Это не мое дело.

Я спрашиваю:

– Не Исабель?

– Нет.

– Тогда кто…

– Тебе стоит одеться.

Очевидно, что он не хочет говорить мне, но это только распаляет мой интерес.

– Но это важно?

– Да, – коротко и холодно.

– Хорошо… – Я медленно разворачиваюсь на пятках.

– Меня не будет здесь, когда ты пойдешь наружу.

Я колеблюсь, прежде чем бросить взгляд назад.

– Я догадалась.

Ноль реакции.

– Нам надо поговорить, когда я вернусь, разработать стратегию, как лучше действовать дальше.

– Не волнуйся, – говорю я ему. – Мы с Зэем встречаемся за обедом и обсудим стратегию. Я со всем разберусь.

– Хрена с два.

Я не дожидаюсь его следующих слов и захлопываю дверь моей спальни прямо перед носом бога смерти.

Часть 4. Держи врагов ближе

Приняв ванну и одевшись, я беру разгрузку и накидываю на плечи, а потом выхожу из спальни. Видимо, Аид ушел, пока я мылась. Я пытаюсь не замечать, как стало тихо и одиноко в доме без его колоссального присутствия.

По дороге к лестнице я замечаю открытую дверь, которая всегда была закрыта, и мой шаг замедляется.

Я тихо вхожу в узкую комнату – почти гардеробную. Комната полностью выкрашена в красный, и там есть только одна вещь. Ну… много маленьких вещиц, но все они складываются в единый ансамбль.

Алтарь.

Мягкий солнечный свет льется из окна над головой, заполняя пространство и выделяя сам алтарь. Мое сердце мало-помалу сжимается, превращаясь в тупую боль за ребрами, пока я рассматриваю детали. Естественно, я уже видела алтари для ушедших близких, вот только не такие.