Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"
Я принял форму посреди просторной комнаты, где в очаге дымились лишь угли, а почти каждая мебель была завалена кожаными корсетами всевозможных фасонов. Она всегда была неряшливой, притворяясь равнодушной к тому, что о ней думает мир, и, может быть, именно это равнодушие давало ей ту беспощадность, что всегда превосходила мою собственную.
Мои босые ступни не издали ни звука, когда я подошёл туда, где Лорн спала в своём маленьком гнезде у очага. Ещё одна её маска — как она копила самые мягкие одеяла, при этом с отвращением кривила губы на любого сопливого ребёнка, притворяясь, будто её бесплодие было выбором, а не результатом того, как она обернулась, упав со скалы, когда была беременна.
Я сел рядом, пропуская пальцы сквозь чёрные пряди, которые гладил сотни раз. Страстно — после того, как мы сбежали из подземелий, всё грубее — после того, как мы потеряли нашу истинную девственность друг с другом, и всё это сгнило в рывках, пока она не кричала.
— Лорн. — Я слегка подтолкнул её в плечо. — Проснись.
Она моргнула и нахмурилась.
— Малир? Что… что ты тут делаешь?
Моё сердце болезненно сжалось от того, как она тёрла глаза, её движения ещё не были скоординированы, черты мягкие, лишённые привычной выверенной улыбки сирены. Она выглядела как та невинная девочка, что когда-то горько плакала рядом со мной.
Но это длилось всего секунду.
— Солнце едва встало, — сказала она с раздражённым закатыванием глаз, за которым тут же последовала насмешливая ухмылка, триггерившая во мне вспышку ярости уже третий год подряд. — Оу, наш красивый мальчик-ворон не может уснуть, потому что у него снова болит сердечко?
Я заставил мышцы расслабиться при звуке этого гнилого прозвища. Ничего, кроме её очередной попытки разжечь во мне злость, чтобы за ней последовал привычный взрыв и тьма.
Тьма. Всегда тьма.
Больше никогда.
После всей тяжести, что дар взвалил на меня, всей этой тоски, всей потери, вплетённой в мою судьбу, богиня наконец дала мне выход. Как бы я ни ненавидел Лорн, ни ненавидел то, чем мы сделали друг друга, я не оставлю её во тьме, как она оставила меня в день своей атаки.
Если только она сама не оставит мне иного выбора.
— До того, как солнце поднимется над скалами, ты найдёшь Ароса, который прибыл прошлой ночью на дриф, — сказал я. — И ты свяжешь себя с ним, немедленно. Никаких задержек. Никаких оправданий.
Её смех с хрипотцой прозвучал слишком весело, явно показывая, что она не осознавала всей серьёзности происходящего.
— Я никогда не свяжусь…
— Ты вернёшься с ним в Ханнелинг Холд и останешься там до конца своей жизни, — продолжил я. — Ты никогда не полетишь на север, никогда не будешь искать меня, никогда не приблизишься даже на тысячу фарлонгов к моей аноалее.
— Ты же не серьёзно…
— Чтобы это обеспечить, у твоей аноа будут подрезать маховые перья раз в год. Её стая вряд ли оставит свой дар, но я обязан подстраховаться. — Если ты покинешь территорию своего предначертанного даже единожды, пусть случайно, я лично убью твою птицу.
Её зрачки метнулись по моему лицу в тусклом свете, будто ища признаки искренности, и, когда нашли их, она с трудом сглотнула.
— Малир, прошу… не изгоняй меня.
Горло сжалось, но я заставил себя сделать глубокий вдох, чтобы побороть это чувство. Я слишком многим был обязан Галантии. С этого момента я обязан был стать лучше. Намного лучше. Это был болезненный, но необходимый шаг.
— В узах есть радость и глубокая связь, Лорн. — Теперь горло запершило — скорее всего, потому что я сам не знал, смогу ли когда-нибудь обрести то же самое в своих узах, учитывая тяжесть моей связи с Галантией. Но это не остановит меня от того, чтобы попытаться всё исправить. — Арос видел в тебе каждую изуродованную часть, каждую чёрную секунду того, что с тобой делали в подземельях. И он любит тебя всем своим сердцем.
— Но я люблю тебя, — всхлипнула она, её глаза — те самые сверкающие сферы, в которые я смотрел бесчисленное количество раз через маленькое окошко в подземельях.
— Нет, ты не любишь. — Я и сам раньше путал это чувство, находя иллюзию связи в нашей сломанности и принимая её за любовь. Но это никогда ею не было. Никогда. — То, что ты любишь, — это идея о том, что мы собой представляем: вечно связанные во тьме. Я оставляю всё это позади, и ты должна сделать то же самое.
— Нет, — прошептала она, а потом чуть громче. — Нет. — Упрямо покачала головой. — Я не позволю тебе меня отослать. Ты уже пытался раньше. Ты никогда не был серьёзен.
Я всегда был серьёзен, но каким-то образом так и не смог полностью разорвать нашу связь, словно был зависим от привычной тьмы, которую она приносила мне, а я ей.
— Ты уйдёшь и никогда не вернёшься ко мне. Никогда.
Её нижняя губа дрогнула, и она приподнялась.
— А если я откажусь?
Моё сердце стало тяжёлым, тянуло вниз словно камнем. Я хотел вытащить её из этой тьмы, но не ценой того, что она снова утянет меня — или женщину, которую я поклялся защищать.
Удерживая её взгляд, я наклонился ближе, чтобы она увидела решимость в моих глазах, прежде чем я прошептал:
— Тогда я убью тебя. Точно так же, как сказал, что убью, если ты когда-нибудь причинишь вред моей паре.
Конечно, она лишь вскинула подбородок, а на правом уголке её рта мелькнула едва заметная судорога, от которой мои зубы стиснулись. Надеялся ли я, пусть и на миг, что она откажется от своей атаки на мою аноалею? Возможно.
Из её губ сорвался высокомерный смешок, когда она протянула палец к моим волосам, закручивая прядь вокруг него, удерживая мой взгляд с несгибаемой силой.
— Ты уверен, что хочешь сразиться со мной, красивый мальчик-ворон? Совсем один? Ты ведь всё ещё ранен.
— Да, благодаря тому, как ты бросила меня в тот день, играя моей жизнью ради шанса убить мою истинную. — По шее пробежала энергия, ощутимое покалывание ускорило мой пульс — предупреждение о тенях, что извивались на её кончиках пальцев. — Не заставляй меня драться с тобой.
— Драться? — спросила она с хрипловатым смешком, пряча другую руку за спиной. — Красивый мальчик-ворон, драться со мной будет недостаточно. Тебе придётся убить меня. Потому что если в моих лёгких останется хоть капля воздуха, я использую её, чтобы закричать и рассказать всему миру о том, что ты сделал в Вальтарисе.
Тени зашевелились у меня в груди — скреблись, царапались — её угроза была лишь каплей в том бездонном источнике тьмы, каким она сама являлась.
— Не заставляй меня убивать тебя, Лорн.
Её губы изогнулись в улыбке, от которой напряглись все мои мышцы разом.
— В тот миг, когда ты уйдёшь от меня навсегда, я уже буду мертва. Так что лучше прихвачу тебя с собой — и ты будешь моим вечно.
Она ударила ладонью в мою грудь, и свежая, обжигающая боль рванула прямо в лёгкие. Вторая рука метнулась вперёд из-за спины — взрыв теней вырвался из её ладони и отбросил меня на несколько футов назад.
Моя спина врезалась во что-то твёрдое, в груди разрослось давление. Каждый вдох превращался в мучительный хрип, каждый выдох — в отчаянную попытку удержать тень, наполняющую лёгкие. Тьма закрывала края моего зрения.
Всегда тьма…
— Хватит! — крикнул я и вытянул руки вперёд.
Впервые в жизни тени вырвались из обеих моих ладоней. Они извивались друг вокруг друга, два потока слились в смертельный снаряд, отбросивший Лорн назад, через её гнездо, опутав её грудь сетью чёрных теней.
Они пронзили её рубаху, кожу, плоть, кости, пока она пыталась подняться на ноги, широко раскрытые глаза устремились сперва на мои руки, затем встретились с моим взглядом. Потом метнулись к летному отверстию. Лорн обернулась во взрыве перьев и теней. Пять ворон закаркали и заметались, устремившись к проёму.
Я с трудом поднялся на ноги и развёл руки в стороны. Стена теней сомкнулась вокруг всей комнаты, росла выше и выше, пока не заслонила и стены, и летное отверстие. Наверху она изогнулась внутрь, загоняя ворон обратно, словно гигантская океанская волна.
