Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"

Она обрушилась на стаю, оставив после себя лишь дрожащую Лорн, что рухнула к моим ногам и взглянула на меня испуганными глазами.

— Ты связался.

— Да, — я схватил её за волосы, рванул на ноги и встал позади неё. — Я предупреждал тебя!

Я прижал ладонь к её рту и носу, вгоняя свои тени глубоко в её лёгкие. Другой рукой я обвил её тело, прижимая к себе, несмотря на то как она дёргалась и извивалась, переполненная этой гребаной тьмой, которую так любила, что уже не могла обернуться.

— Я не позволю тебе причинить ей вред, — процедил я сквозь зубы, слёзы застилали глаза, дыхание срывалось на судорожные всхлипы, пока её рвущиеся конечности постепенно теряли силу. — Прости. Прости. Прости…

Хриплый вопль содрал мне горло до крови, когда я рухнул на колени, её ноги безжизненно раскинулись, руки повисли неподвижно по бокам.

— Прости за то, что не вытащил тебя…

Голова Лорн мотнулась в такт моему дрожащему телу, её разинутый рот был теперь лишь чёрной бездной, лицо отливало тёмным серебром. Ни улыбки на губах, ни насмешки на языке.

Мертва.

Исчезла.

Холод окатил меня, чувство ужаса вонзилось в желудок и накатывало новой волной тошноты с каждым стоном, каждым всхлипом, каждым рыданием. Сколько я плакал над её телом, я не знал, но к тому времени, как я тихо вынес её наружу, солнце уже поднялось. Оно бросало оранжевые отблески на костёр, который я приготовил для неё ещё до утверждения связи. За десять лет я узнал её слишком хорошо. Она никогда бы не оставила меня, никогда бы не перестала быть угрозой моей паре.

Но я пытался.

Богиня свидетель, я пытался.

Во мне больше не осталось ничего, что стоило бы спасать, — её слова отдавались в моей голове. — Просто пообещай, что сожжёшь меня, чтобы мой пепел вечно носило по ветру.

— Я выполню это обещание, — сказал я и опустил факел в поленья, солома зашипела и вспыхнула пламенем. — Теперь ты по-настоящему свободна. Лети, Лорн. Унесись ветром в последний раз.

Глава 31



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Луга вокруг Тайдстоуна превратились в огромный океан черных палаток за одну ночь, а близлежащие деревья кишели стаями огромных ворон. Внутри стен воздух пульсировал жизнью, и моё сердце билось в унисон с ним. Сладкий дым клубился от разбросанных жаровен, переплетаясь с запахами жареного мяса, тёплого хлеба и едва уловимого кисловатого аромата напитков, что струились повсюду.

Дриф был волшебным. Настоящим праздником.

И я была частью этого!

Себиан вернулся от торговца с сахарной фигуркой на палочке, следопыт был в изящной зелёной жилетке под коричневым плащом, волосы заплетены в одну довольно свободную косу вдоль головы моими не слишком умелыми пальцами.

— Ты когда-нибудь пробовала такое раньше?

— В детстве, — сказала я, схватив палочку и лизнув жёлто-коричневое лакомство, прежде чем протянуть его Малиру. — Попробуй.

Реакции не последовало. Он просто смотрел на далёкие клубы серого дыма, поднимающиеся в небо где-то за стенами Тайдстоуна. Может, это шло оттуда, между этими палатками.

— Малир?

Он повернул голову, посмотрел вниз на фигурку, затем снова на меня.

— Хм?

— Я сказала, попробуй. Оно вкусное. — Я невольно нахмурилась, заметив бледность его лица, будто подчёркнутую красными нитями, формирующими розы и лозы на его черном корсете. Я не была уверена, выглядит ли он так плохо потому, что потушил костры, которые я разжигала всю ночь, или причина была в чём-то другом. — Ты выглядишь рассеянным.

Он отломил небольшой кусочек и положил на язык.

— Просто нахожусь в ностальгическом настроении.

— Из-за дрифа?

Он кивнул.

— Тебе нравится?

— Нравится? — Для меня это была мечта детства, ставшая реальностью. — Я обожаю это!

Я посмотрела на старый, кривой дуб во внутреннем дворе, его голые ветви ожили от чередующихся чёрных крыльев. Вороны садились, перемещались по ветвям и осторожно переступали по корявой древесине. На клювах у них висели ожерелья, которые они бережно развешивали на меньших ветках, блестящие на вечернем солнце.

Я протянула правую руку к одному из них, висевшему на низкой ветке, провела большим пальцем по ракушкам, нанизанным на ленту, по единственному перу, привязанному к ней, и коснулась имени, выгравированного на деревянной табличке. Джулан.

— Для чего они?

— Мы называем это цепью искателя, — подошёл Себиан и провёл пальцами по ракушкам. — Не связанные вороны делают их, выставляя свои сокровища, одно из лучших перьев и своё имя, надеясь, что их предназначенный спутник заметит это в дереве, обратит внимание и придёт найти их.

— Какая замечательная традиция. — Я обошла дерево, осматривая цепи искателей, которых, должно быть, насчитывались тысячи. Ах, как же я хотела участвовать! — Как мне достать хорошее перо от моего аноа?

— Прикажи своему аноа отделиться от человеческой формы, — сказал Малир.

— Я не умею этого делать.

— Вот так… — Малир отломил ещё кусочек подрумяненного сахара, раздробил его в ладони, затем протянул руку, позволяя аноа проявиться из теней и перьев. — Сначала ты привлекаешь его, потом командуешь.

Я подошла к аноа Малира, величественному созданию, одному из самых больших, что я видела, с оперением чёрным, как тени в даре его хозяина. Иногда по крыльям пробегали тихие оттенки тёмно-зелёного и синего, прежде чем они снова складывались.

— Я помню тебя. — Я протянула руку к голове, и он провёл гладкой длиной клюва по моим пальцам, почти завиваясь под прикосновением. — Он гораздо дружелюбнее, чем ты.

— Ха, и умнее, — хмыкнул Себиан.

— Я никогда не утверждал обратного. — Уголки рта Малира едва дернулись, словно хотели улыбнуться. — Попробуй. Держи в ладони еду, общайся со своим аноа и заманивай его.

Я отломила немного сахара, раздробила, передала палочку Себиану, а сама протянула руку. Закрыв глаза, я призвала свою птицу. Чем больше я сосредотачивалась на даре в своём нутре, тем быстрее что-то взмахивало в груди.

Потом что-то село мне на руку.

Когти вцепились в рукав платья.

Я открыла глаза, мышцы щёк напряглись при виде аноа, сидящей у меня на руке.

— Она выглядит… больше.

— Ага, — согласился Себиан и похлопал её по голове. — Это маленькое создание явно набрало вес. Перья тоже стали лучше.

— Должно быть, всё благодаря тщательному уходу, — сказал Малир, бросив быстрый взгляд на косу, лежащую на моём плече. — Она всегда была очень восприимчивой…

Моя птичка перепрыгнула на руку Малира. Потом она переступила вбок, прижимаясь к чёрной птице Малира, их клювы ласково касались друг друга. Они взъерошили перья, ухаживая друг за другом, приглаживая сбившиеся перья, будто не замечая, как мы трое наблюдаем за ними.

Глаза Малира встретились с моими над этим нежным зрелищем наших аноа, и теперь его лицо стало гораздо более румяным.

— Он её очень любит, — сказал он.

Моё сердце застучало странным ритмом страха и желания, слова, которые Себиан произнёс прошлой ночью, всплыли в памяти.

— Что бы ни происходило между нами тремя, — говорил он, — это не помешает ни одному из нас любить тебя правильно.

Любить меня правильно.

Любому из них.

То, что раньше казалось бессмысленным в пылу страсти, теперь вызывало настоящую надежду, а не осторожный скепсис. А что если моё разбитое сердце было подобно треснувшему зеркалу, не позволяя увидеть ту правду, которую Малир пытался донести до меня всё это время? Что он любил меня. Что он всё ещё любит меня? Это ли то, что он хотел сказать мне после формирования связи?

С лёгким встряхиванием головы, которое взъерошило несколько перьев, она отошла от птицы Малира, прямо к его запястью. Там она повернула голову в разные стороны, рассматривая крошки подрумяненного сахара. Она моргнула один, два раза. Затем начала клевать их.