Читать книгу 📗 "Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара"

— Ненавидит? — Гектор вскинул брови. — Полагаю, это у него в списке дел далеко не первое. Союзничать со мной он готов — пока я «знаю своё место».

— Он и с Даллайдой союзничает, — заметила Уна, вытирая последние слёзы. — Долго тому не быть.

— Верно. Но я не уверен, что Друстан заслужил это знать. — Челюсть у него напряглась. — Или, вернее, не уверен, что выдержу отдать ему это.

Я всмотрелась в Гектора — по-настоящему. В привычную усмешку, в глаза, полные тьмы, в беспокойство, гоняющее его по комнате, словно он видел прутья клетки и до крови рвался наружу… Передо мной был не просто заносчивый, вспыльчивый Принц Пустоты. Передо мной стоял фейри, которому выпали немыслимые муки, и он никогда уже не выберется из той боли, что вбил в него собственный отец.

Отец, которого вспороли в постели. Ходила ещё одна молва — что это сделал сам Гектор. Теперь я знала: она правдива.

— Потому ты и убил Дрикса, — прошептала я. — Не только чтобы взять власть.

— Да, — сказал он с откровенным, недобрым удовольствием, и губы его выгнулись в горькой улыбке. — Но не сразу. Он этого ждал бы. А нам с Калленом надо было провернуть кое-какие дела. Так что я дал ему поверить, что раздавлен у него под сапогом.

Я представила Каллена и Гектора — как обычно, бок о бок, головы склонены, шёпот в углу зала, — и как они спокойно обсуждают отцеубийство.

— Не знаю, хватило бы у меня сил ждать, — призналась я. — Не понимаю, как ты смог притворяться.

— Это в основном Каллен, — отрезал он. — Я был готов проломить ему череп в ту же ночь, но Каллен любит долгие партии. — Он пристально глянул на меня. — Потому я и доверяю тебе это, понимаешь? Не лишь затем, чтобы ты лучше обо мне подумала.

— Потому что так сказал Каллен?

Гектор кивнул:

— Он видит в тебе то, что видит редко. И за всё, что он сделал для меня — для нас — я его слово уважаю.

Это было восхитительно — и страшно — много доверия. Здесь по-прежнему жили дети, учившиеся прятать и оттачивать дар, и пока законы Мистея не изменятся, у них не будет иного убежища.

У меня же пересохло во рту. Было одно место, куда они могли бы пойти. Мой дом, где им обрадуются так же, как и всем другим изгнанникам. Я могла бы сделать принятие подменышей условием для вступления в Дом Крови. А потом, когда война будет выиграна, — заставить остальной Мистей последовать этому примеру.

Но сперва нужна опора, нужна власть — и всё равно Гектор привёл меня сюда. В самый центр тайны Дома Пустоты.

Я не была уверена, стоит ли задавать следующий вопрос.

— А… твоя дочь?

К моему удивлению, Гектор улыбнулся.

— Я подождал три месяца, прежде чем убить отца. За это время Каллен пустил слух: будто Дрикс обрюхатил какую-то мелкую домовую леди, и скоро родится новый наследник. Дрикс то пил, то бесился — кому придёт в голову просить подробностей? Мы даже «роды» отпраздновали — без моего батюшки, само собой. — Улыбка стала шире. — В ту ночь я выпустил ему кишки, а потом задушил. Душил долго, очень долго, уверяю. А когда всё было кончено, Каллен подставил того самого слугу, что предал Элуну, а я объявил, что в память об отце выращу его «дочь» вместо него самого.

Мне понадобилась секунда, чтобы догнать смысл. Я резко повернулась к Уне.

Она тоже улыбнулась — хоть глаза у неё всё ещё были красные.

— Это я, — сказала она.

Дочь Гектора, а не сестра. Красавица, как зимняя ночь; унаследовала магию Пустоты и смогла сойти за Благородную. И прошла испытания, получив бессмертие и весь размах силы.

— Теперь ты знаешь, — сказала Уна. — Кто я и кто Гектор.

— И что мы собираемся делать дальше, — добавил он, не отводя взгляда. — Я не остановлюсь, пока нам не позволят любить тех, кого мы выбираем. Пока этот мир не станет безопасным для всех — не только для таких, как Уна, кому повезло скрыть свою истинную природу. — Губы у него дёрнулись. — Я не стану притворяться, что я благороден или особенно добродетелен. Не стану обещать, что все мои указы тебе понравятся — или что все они окажутся умны. Но клянусь тебе, Кенна: я в этом ради правильных причин. Остальное решим.

И глядя на него, на Уну, на место, которое он с Калленом создали для самых уязвимых… я поверила.

Глава 29

После разговора с Гектором мне до отчаяния хотелось увидеться с Калленом. Я послала записку: вместо спарринга — шпионить вместе. Он ответил, что слышал слух: по ночам в гроте для государственных обедов идут работы, и ему нужно понять, что замышляет Имоджен.

Я надеялась поговорить о подменышах, но стоило нам спуститься в катакомбы, как он сразу ушёл в военные темы: как Огнь и Пустота тренируются вместе, какие молодые фейри подают наибольшие надежды — Эдрик, говорят, впечатлил всех настолько, что получил командование эскадроном, — и кто из моих новеньких в Доме Крови способен встать в строй нашей объединённой армии. Он редко был столь разговорчив, и я подумала, не нервничает ли он из-за беседы, которой нам неизбежно предстоит.

— Иллюзии тоже тренируют войска, — сказал Каллен, пока мы шли рядом. — Имоджен велела Ульрику подтянуть их до стандарта. Слышал, он привлёк Торина консультантом.

Я поморщилась:

— Ничего хорошего. Разве он не курирует Солнечных Солдат?

— Да, но за месяц не перекроешь столетия благодушного запущения. К тому же Торин специалист по тому, в чём сильны Солнечные Солдаты: засады и точечные удары. Он сделает войска Иллюзий крепче и дисциплинированнее, но в строевом сражении он не мастер.

Коридор сузился, пол пошёл буграми. Я упёрлась ладонью во влажную стену, ступая осторожно.

— Свет тоже начал тренировки? — спросила я.

Он глянул на меня с иронией:

— Они их и не прекращали.

— Я боюсь, что Гвенейра теряет позиции в Доме Света, — призналась я. — Лара говорит, они чуть не отравили её во второй раз. Мы выяснили: яд парализует сердце и лёгкие. Действует медленно, но как только начинаются первые симптомы — редкий пульс, затруднённое дыхание — через полчаса наступает смерть.

Плечо Каллена задело моё — проход так сузился, что нас буквально прижало друг к другу.

— Она не победит, — произнёс он без обиняков. — Мысль была хорошая, но ей верна лишь треть дома, а Аккорд кончается чуть больше, чем через две недели. Это вопрос времени, когда очередная попытка удастся.

Я успела привязаться к Гвенейре. А ещё важнее — Лара её любила, несмотря на поддержку Друстана. Я редко видела Лару такой живой, как когда она пересказывала книги Гвенейры, её находки или их разговоры на приёмах.

Я нахмурилась — закралось подозрение. Лара слишком часто говорила о Гвенейре.

Носок моего сапога зацепился за кривую плиту. Я клюнула вперёд — и в ту же секунду рука Каллена обвила мою талию, рывком притянув к его груди. Потребовалось несколько мгновений, чтобы снова встать крепко.

— В порядке? — шепнул он.

Я была прижата к нему так близко, что чувствовала, как поднимается и опадает его грудь. Я сжала пальцами предплечье, запиравшее меня в стальном кольце, затем кивнула:

— Да. Спасибо.

Отпускать его руку не хотелось. Он тоже не двигался.

Секунды тянулись, и молчание тяжело налегло на нас. Я слишком остро чувствовала плоть под пальцами — и тонкий, дурманящий запах, прилипший к нему.

С ним было слишком хорошо.

Он резко отпустил меня:

— Смотри под ноги. Впереди тоже неровно.

А ведь он видит в темноте. Мой мир ограничивался мутным кругом света от ключа, а он мог смотреть прямо в кромешную черноту катакомб.

Я воспользовалась коварным полом как предлогом уткнуться взглядом вниз — вдруг щёки вспыхнули.

— Насчёт грота, — выговорила я, меняя тему с изяществом моего шага. — Думаешь, Имоджен затеяла что-то мерзкое? Может, просто украшает под свой вкус.

Каллен не выглядел смущённым из-за только что случившейся сцены — впрочем, его вообще редко что смущало.

— Я как раз и боюсь её «вкуса», — сказал он, легко подстраиваясь под мой шаг, будто ничего и не было.