Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"

Мы любим тебя. Вернись к нам.

P.S.: Помнишь, что я сказал тебе в ту ночь кьяра, когда мы разговаривали у ручья?

Холод прокрался в пальцы, сковывая суставы, пока пергамент громко шуршал в моей хватке. Они хотят, чтобы я… украла дар Малира? Чтобы я управляла его тенями? Сражалась, пробиваясь к крепости?

Я никогда не делала ничего подобного!

Игнорируя бунтующие нервы, я глубоко вдохнула. Что же он говорил мне тогда, у ручья? Мы обсуждали так много всего. Шрамы Себиана. Ночь, когда погибла его семья. Доверие. Соляной амулет, который он…

«Ты вовсе не та беспомощная девица, за которую себя выдаёшь», — голос Малира отозвался, словно прошептанный рядом, его вера в меня ласкала душу. Как всегда.

Я сжала пергамент, успокаиваясь в срочности его слов. Сколько прошло с тех пор, как меня схватили, я не знала, но уверена была в одном — времени недостаточно, чтобы собрать успешный штурм. Они, вероятно, не смогли бы прорвать оборону Аммаретта без огромных потерь — и уж точно не добиться желаемого исхода.

Теперь всё зависело от меня.

Сомнение холодком вонзилось в нервы. Я не воин: никогда не держала меча, никогда не убивала. Никогда по-настоящему не проживала ужасы войны.

Но я прошла через боль, шрамы и несправедливость. Выжила при нападении на Тайдстоун, когда другие вокруг погибали. Боролась за себя, даже не зная, кто я. Нашла дар, спасла принца, заслужила восхищение многих… и сердца двух мужчин.

Я снова опустила взгляд на записку.

Мы любим тебя.

Вернись к нам.

Сосредоточившись на своей пустоте, я подняла поглощающую руку к аноа. Чем сильнее я соединялась с тенями внутри ворона, тем больше взъерошивалось его оперение. Две перышки растворились в чёрные струи, и сердце моё бухнуло о рёбра. Да! Вот оно! Они просочились сквозь металлическую завесу, потянулись ко мне, глубже, глубже…

Резкая, беспощадная боль вспыхнула в груди, словно когти раздирали внутренние органы, царапали, рвали. Я отшатнулась, одёрнув руку, будто обожглась, и вся концентрация рухнула. Такая боль…

Ворон вдруг склонил голову, глядя в проход, откуда пришёл. И я тоже услышала.

Шаги.

Поспешным жестом я отослала его прочь.

— Лети. Спрячься.

Понял ли он ситуацию или только уловил мою настойчивость в голосе — не знаю, но он отскочил. Отступил в тёмный угол, где чёрное оперение слилось с тенями.

Я торопливо разорвала письмо Малира. Руки дрожали, пока я запихивала куски себе в рот, отчаянно пережёвывая сухую, вязкую массу. Каждый клочок царапал горло, заставлял задыхаться, кашлять, но я проглотила всё.

Оранжевый свет огня снова вытянулся и замерцал по стене, разгоняя сердце в безумный ритм. Пока в маленький грот, где была моя темница, не вошёл один из двух людей, которых я сильнее всего желала видеть мёртвыми.

И тогда сердце остановилось.

Лорд Брисден стоял перед моей клеткой, подбородок его был задран неприлично высоко, хотя глаза напрягались, когда он смотрел вниз на меня, сидящую на полу. Но он пришёл не один. Надзиратель встал рядом с ним, опустил на землю миску и вытащил нож из ножен на поясе.

Я заглянула в миску. Зола.

Живот свело.

— Быстрее, — приказал Брисден. — Эта грязная сволочь дважды подумает, прежде чем снова слать сюда своих ткачей смерти, когда мы начнём возвращать её по кускам.

Ногти зацарапали ладони, зубы начали едва слышно стучать. Если они отрубят мне палец, хватит ли у меня потом сил использовать свою пустоту? Поглотить хоть что-то, не говоря уже о целом даре? Обуздать его?

Тюремщик захромал ближе и опустился на натруженные колени, скрипя суставами, держа в одной руке клинок, а в другой щипцы.

— Твой палец, девка. Просунь его сюда, иначе принесём огонь.

Я не двинулась с места — вовсе не потому, что глупо надеялась отсидеться. Я прекрасно понимала: пепел они принесли не для того, чтобы уберечь меня от заразы…

— У меня нет времени. Прижгите её факелами к стене, — устало выдохнул Брисден. — Вперёд. Она всего лишь пустота. Если бы могла причинить вред, давно бы это сделала.

Всего лишь пустота.

Всего лишь девчонка.

Ничтожная.

Незначительная.

Расходный материал.

Следующий глоток будто прошёл по горлу песком. Я не была ничем из этого. Я — Галантия, будущая королева Вайрии, связанная узами с Малиром из королевского Дома Хисал, единственная живая воровка, какую знали.

Но да, я не могла причинить вреда.

Не могла — пока не украду дар.

Заведя руку за спину, я развернула ладонь туда, где в тени жался аноа Малира. Тени струились сквозь темноту, скользя к моим пальцам, холодком щекоча кожу.

Тюремщик со стоном поднялся, поднял щипцы и принялся ковыряться чем-то снаружи решётки.

— Ага, может, ещё и обернётся.

— Она не сделает ничего подобного, — сказал Брисден, вперив в меня взгляд сквозь звенья цепей, которые, казалось, медленно размыкались. — Боги знают, ты доставила мне слишком много хлопот, не так ли, дочка? И подумать только — все эти годы я воспитывал в своём доме пустоту, способную снять это проклятие. Ты могла подарить мне королевство. А подарила хаос. Ты и та лживая сука, твоя мать.

Его слова разожгли в моих жилах первые искры гнева, сталкиваясь с ледяной жгучестью теней, что вливали в меня силу. Этот человек забрал у меня так много. У меня и у Малира.

— Я убью тебя за то, что ты сделал с леди Брисден, — выдавила я сквозь муку, вновь царапавшую мои внутренности. Боги, как же больно давался этот дар… — Ты повесил мою мать.

Когда достаточно большая часть цепей опустилась, Брисден шагнул в мою клетку, и я поспешно поползла назад. Но не успела уйти достаточно далеко, чтобы уклониться от удара сапогом, что врезался мне в висок.

— Даже её праймел бесполезен, — сказал Брисден и пнул меня по боку так, что я перекатилась по полу, боль пронзила почку, как лезвие кинжала. — Чтобы выбить ворон из Малира, понадобилось куда больше. Даже когда он уже не мог оборачиваться по собственной воле, его вороны иногда вырывались сами, в бессознательном состоянии, и клевали его брата. Отвратительные твари.

Скрючившись от боли, я каталась по каменному полу, теряя всякий контроль над тенями. Подбородок ударился о камень, и удар отозвался по всему черепу, перевернув меня на спину. Вес обрушился на грудь. Тяжёлый. Всё тяжелее…

— Нет, — прохрипела я.

— Для верности, — навис надо мной Брисден, вдавив сапог в мою грудь так, что весь воздух вышибло из лёгких. Лишь затем он сдвинул носок, чтобы упереться мне прямо в горло. Рядом в артерии бился мой пульс, переходящий в яростный гул. — Быстрее, человек.

Что-то коснулось моего онемевшего пальца. Тюремщик?

Паника накрыла разум туманом, кровь отхлынула от щёк. Дар! Мне нужен был дар. Сейчас!

Будучи прижатой к полу, с рвущимся краями зрения, я дотянула поглощающую руку к теням. Любым теням!

Боль ударила сразу, резкая, раздирающая, будто когти скребли рёбра изнутри.

Не отворачивайся от его тьмы, — прозвучал в голове женский голос. — Прими её.

Но это же больно!

— И каким же неприятным делом оказалось вешать ту вероломную суку, — прорычал Брисден сверху. — Что ты наделала, спросил я её, прежде чем вышиб ящик из-под её улыбающейся пизды. И знаешь, что она ответила? Любила тебя так, как я должен был всё это время. — Тяжесть исчезла с моей груди. — Заканчивай и добудь мне её палец.

Любила меня.

Она любила меня.

Мука вырвалась из самой глубины души, сырая, дикая, рвущая сердце в клочья. Тело выгнулось в судороге, будто пытаясь выплюнуть наружу это невыносимое горе, что прожигало каждую клетку моего существа.

Моя пустота разверзлась.

Тёмный поток хлынул в центр. Дыхание силось, пока давление в груди росло до невыносимой боли. Тени ходили внутри меня, как живое чудовище, что металось взад-вперёд по грудной клетке.

Царапая. Скребя.

Что-то острое цапнуло меня за палец, и я зашипела, дёрнув руку из хватки тюремщика.