Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

Я пячусь, продолжая их смахивать. Еще один укус в бедро. И они прибывают. Их все больше и больше. Это нападение.

Как будто запланированное.

У меня подскакивает пульс, адреналин бьет в кровь, и мне приходится контролировать дыхание: пауки залезают мне на лицо. Я пячусь быстрее.

Я все еще пытаюсь не проявлять агрессии по отношению к ним, но еще один укус – и я понимаю, что это не работает. Я ставлю руку поперек груди и мощным взмахом стряхиваю с рук как можно больше пауков. Одновременно с этим поворачиваюсь и бегу, дергаясь, вздрагивая и шлепая по себе.

Обратно на солнце, и мимо, и во тьму на другой стороне. Но не все так плохо. По крайней мере, я вижу, куда бегу.

Писки, щелканье паучьих жвал и топотанье лапок по стеклу за моей спиной – самые жуткие, мать его, звуки. Я бегу и бегу, хотя мне в ноги впиваются еще два укуса. Мои негромкие возгласы отражаются от стекла. Размахивая руками, я стряхиваю пауков, спринтуя по коридорам, и пофиг, куда я бегу. Поворот за поворотом. А пауки бегут за мной.

Так не пойдет.

Резко поддернув рукав, я пробуждаю лиса и пантеру, которые спрыгивают с моего предплечья и бегут рядом со мной уже настоящими.

– Помогите!

И тогда тарантул как будто ползет под самую мою плоть, и, учитывая, с чем я имею дело, я от этого едва не срываюсь на хрен. Но смотрю вниз и вижу, что паучиха бешено мне машет.

Она хочет, чтобы ее выпустили. Конечно, как я могла забыть испытание Афродиты?

Я касаюсь ее, и она спрыгивает с моего тела. Но в этот раз вырастает за пределы нормальных размеров для ее вида. Топотанье за моей спиной наглухо останавливается, эту тишину можно пощупать руками. Я даже торможу, спотыкаясь, и оборачиваюсь. Моя паучиха, настолько большая, что заполняет весь туннель, смотрит сверху вниз на где-то тридцать пауков разных размеров, от моего кулака до большой собаки. Их нет на стенах туннеля, только на полу, но они покрывают его, как движущееся, ерзающее черно-коричневое море, и их глаза – все глаза – прикованы к моему тарантулу.

Она шевелит хелицерами и вибрирует. Несколько пауков тоже двигаются, как будто машут друг другу. Кто-то скребет придатками, издавая царапающий шум. Другие щелкают или пищат, и в воздухе разносится вибрация, которую я просто чувствую. Она скользит по моему телу невидимыми волнами.

Они общаются.

Понятия не имею, что им говорит моя паучиха, но в итоге они убегают в другом направлении. Моя самка тарантула уменьшается, чтобы повернуться в туннеле головой ко мне.

– Я обещала им, что ты не будешь убивать пауков в этом лабиринте. – У нее странный голос, она как будто скребет и мычит-напевает одновременно, но я ее понимаю. – Взамен пауки не будут нападать на тебя.

У меня все еще саднят и кровоточат некоторые места на теле, и я наверняка начну чесаться и опухать, учитывая размеры укусов. Я киваю:

– Даю тебе слово.

– Но с остальными насекомыми я не смогу помочь.

– Спасибо. – Я протягиваю руку, и она возвращается.

Теперь надо понять, что дальше. Надеюсь, из-за бесцельной беготни я не заблудилась и не попала глубже в туннели.

– Пожалуйста, помогите мне найти выход, – говорю я лису и пантере. – Берегитесь насекомых.

Они, не колеблясь, прыжками устремляются по туннелю. Я следую за ними рысцой. Мы довольно быстро добегаем до развилки лабиринта.

– Вперед. – Я указываю в противоположных направлениях.

А потом жду. Я закрываю глаза и заставляю колотящееся сердце и летящие стремглав мысли замедлиться и сконцентрироваться. Фокусируюсь на своих ощущениях. Игнорирую укусы пауков. Воздух справа прохладнее и чуть свежее. Еле-еле.

От топотанья лапок, приближающегося ко мне, у меня встают дыбом волосы, и я разворачиваюсь в тот самый момент, когда муравей-пуля бросается на меня.

Через мою голову с рычанием перепрыгивает пантера, едва разминувшись со стеклянным потолком, и приземляется на спину муравья-пули. Мощные челюсти кошки погружаются в тыльную сторону его бронированного черепа с тошнотворным хрустом.

Я уже сжимаю топор, но опускаю руки с осознанием, сбивающим весь настрой. Мои звери могут сражаться за меня, а не только направлять? Аид ничего про это не говорил, но мне стоило догадаться. Очень удобно.

Моя пантера возвращается перемазанная зеленоватой слизью, от которой она продолжает отплевываться, и трет морду лапой.

Надо мной пробегает Сэмюэл, внимательно глядя на какой-то медный диск в руках. Аид говорил, что он выиграл Подвиг Гефеста. Наградой был компас, который всегда указывает правильный путь. Почти как зеркало Майке.

Моя пантера с пыхтением пробегает мимо меня в том же направлении, куда побежал лис.

Я бегу за ней с топором в руке.

Мы сталкиваемся с возвращающимся к нам лисом, и он разворачивается, чтобы снова бежать в ту же сторону. Снова бежать и следовать.

Мы бежим, пока не добираемся до еще одной развилки: один путь ведет наверх, второй – на тот же уровень. Мы поступаем точно так же, просто для верности, но тут все очевидно. Разумеется, лис возвращается первым, и мы идем наверх за пантерой.

Мы выходим на второй уровень. Тут все из стекла, это уровень между каменным лабиринтом у меня под ногами и самым верхним уровнем над нами. Свет здесь рассеивает тени… и я повсюду вижу насекомых, бегающих туда-сюда. Еще я замечаю нескольких других поборников, а когда смотрю вверх, то вижу лица бессмертной толпы, полные восхищения и жажды крови, и их вопли доносятся даже сюда.

Я отгораживаюсь от всего этого и сосредоточиваюсь на том, что находится прямо передо мной. Решаем одну проблему, потом следующую. И каждую секунду я ожидаю услышать голос Аида, предлагающего совет. Или, быть может, его бабочка покажет мне путь.

Но я не получаю ничего.

Я стою на еще одном перекрестке, когда стук по стеклу заставляет меня развернуться. Сердце бьется сильнее, я сжимаюсь и готова защищаться. Но обнаруживаю только Тринику, стоящую у меня под ногами.

Я опускаюсь на колени, а она смотрит вверх, на меня.

– В какую сторону? – Ее голос через пол звучит искаженно.

Из-за прозрачных туннелей я не могу понять, была ли я сама в этой секции. Я указываю:

– Кажется, туда. Но я не уверена.

Здесь, в этом стекле, очень легко заблудиться.

Триника хмурится, упирает руки в бока.

– Ты не уверена? Или теперь не помогаешь мне, потому что тебе надо выиграть?

Я внимательно смотрю на нее:

– Я не стала бы не помогать тебе.

Спустя секунду она опускает взгляд к своей обуви, потом снова смотрит на меня:

– Ладно. Я тебе верю.

Я не уверена, что это так.

– Ты справишься. Путь, по которому тебе надо идти, всегда немного прохладнее и лучше пахнет. Едва заметно, – говорю я ей.

– Едва заметно. Отлично.

Я прижимаю ладонь к стеклу.

– Увидимся снаружи.

И в этот момент из теней за ее спиной поднимается зловещий хвост с жалом на конце.

– Скорпион! – ору я.

Триника мгновенно, используя перчатки и поножи, с видимой легкостью забирается по стене до потолка. Ее дар от Гефеста, я так полагаю. Скорпион мечется под ней, потом пытается лезть следом, но лишь соскальзывает с гладкой стены. Хвостом ее тоже не достать.

Триника ухмыляется мне, вися вниз головой.

– Хвала богам, эти твари и пауки не могут лазать по стеклу – или пауки без паутины не могут, по крайней мере. – Она корчит рожу. – А вот шершни и муравьи…

Скорпион сдается и уползает, а Триника спрыгивает на пол. Помахав мне, она бежит в другую сторону.

И в эту секунду у меня возникает ощущение, как будто в меня выстрелили в упор из пистолета, будто стальная пуля прорезает мою плоть на бедре, прежде чем моя пантера сбивает с лапок муравья-пулю.

Упав на колени, я сжимаю ногу и раскачиваюсь взад-вперед, пытаясь продышаться от боли.