Читать книгу 📗 "Сделка. Я тебе верю (СИ) - Беж Рина"

Выхожу самостоятельно и осматриваюсь, не скрывая улыбки.

Лес. Река. Тишина. Всё, как говорил Ваня, присутствует:

Даже дом — не великан. Но и не маленький. В два этажа. Приземистый. Из оцилиндрованного бревна. С причудливо изломанной крышей.

Как мы когда-то планировали.

— Не забыл, выходит? — поворачиваюсь к внимательно наблюдающему за мной Ивану.

— Нет, конечно, Даш. Ничего не забыл.

37.

ЯРОСЛАВ

— Сука! Сука! Сука! — луплю по рулю, вымещая гнев и злобу.

Трясёт всего так, будто на виброплатформе стою. Ладони ходуном ходят. Даже сигарету выбросил, не докурив. Мужик, мимо проезжавший, аж приостановился когда заметил, как меня колбасит.

А всё женушка, коза вертлявая, виновата. Довела до ручки. Стерва какая, только подумай! На развод она подать осмелилась.

Столько лет молчала, терпела, слова поперек не говорила. Амеба амебой была.

А тут ишь, нос задрала, хвост распушила. И голосок у нее, оказывается, есть. И характер. И сила, чтобы отпор дать.

Горячая, яркая, эмоциями сверкающая. Притягательная, пипец.

У меня башню напрочь сорвало, когда ее увидел. Сам не понял, как снова присвоить захотел. Попробовать ее такую, сопротивляющуюся, дерзкую. Не бревно, а зажигалку.

Вот эта чертова баба-зажигалка и дала мне прикурить. А заодно между ног зарядила и охрану натравила.

А после свинтила с Тихомировым в закат.

Дьявол! Охренел, когда увидел их выходящими за ручку из подъезда и воркующими как влюбленные голубки. Ути-пути, тьфу!

Сука! И проследить, куда помчали, не вышло.

Думал кортеж из двух машин состоит. Лохи едут. Меня не заметят, если сзади поодаль пристроюсь.

Пристроился, мать его ети.

Да хрен там.

Третья тачка Тихомирова, по ходу, в засаде пряталась. Потому что не успел я за ними один квартал проехать, как на следующем же перекрестке меня лихо подрезали. Так дерзко и нагло, посреди бела дня, что чудом в столб не вписался.

Только железом все равно ограждение цапнул. От скрежета металла аж уши заложило.

А женушка моя так и умчала дальше со своим любовником, в ус не дуя, что я по ее вине страдаю.

От очередной попытки поквитаться за всё хорошее с оплеткой руля отвлекает входящий вызов.

— Да! — рявкаю, не глядя в экран.

Кому там еще я понадобился?

Точно не Ольге. Из-за беременности она привыкла спать до обеда. Во всяком случае раньше одиннадцати за все время незапланированного отпуска, который ей мой и ее папаша организовали, ни разу не вставала. Остальные же пока не в курсе, что мы с Семеновой вернулись.

— Покультурнее с отцом разговаривай, — рявкает в ответ на мое приветствие отец.

Твою ж дивизию!

Нет, кое-кто все же в курсе. Пронюхал Лев Семенович о моем возвращении и снова спешит накинуть на шею поводок. Контролирует, контролирует, контролирует.

Затр. хал! Сил нет. Жесть, как хочется послать его куда подальше. Но не решаюсь пока.

Этот хитрый старый паук весь наш семейный бизнес в своих руках держит, ничем делиться не хочет. Как собаке мне с барского плеча лишь жалкие крохи кидает, но и спрашивает за них столько, что первоклашкой сопливым перед директором школы: себя ощущаю. А не мужиком самостоятельным.

Давно стоило от него уйти и что-то свое замутить. Пусть небольшой, но собственный бизнес. Где впахиваешь и видишь результат, а не вечное: делай еще старайся лучше, я в твои годы и не такое мог.

— Извини. Нервы шалят, — меняю тон на более приветливый, стараясь не сильно скрипеть зубами.

Еще звездюлей от него не хватало поиметь. Дашки по горло хватило.

— С чего вдруг нервы? — язвительно хмыкает трубка отцовским голосом. — Если ты три недели только и делал, что пузом кверху на пляже валялся и задницу в Тихом океане купал.

Охренеть!

Будто я сам туда рвался, а не полетел, потому что к стенке приперли и выбора не оставили.

Жопой чую, папенька меня спецом слил подальше, чтоб я ему здесь не мешал ЕМУ... и Дашке с бывшим контакты налаживать. Не слепой, сразу оценил, что отец для этого все возможное делает.

— Да вот узнал, что жена на развод подала. Сорвался к ней с утра пораньше, чтобы выяснить, с чего вдруг она такой фортель выкинуть решила... да чуть в аварию не попал, — объясняю причину злобы и замираю, ожидая реакции.

НУ, что скажешь, Лев Семенович?

Выходка моей супруги — твоих рук дело?

— Что? — в первый момент кажется, будто послышалось, очень тихо отец говорит. Но через секунду он повторяет значительно громче. — Что ты сказал? Она? Подала? На развод?

Ух ты, значит, и для него сюрприз.

Интересно-интересно.

— Да, именно так я и сказал, — повторяю, добавляя. — Мне вчера уведомление по электронке пришло.

— Бред! Она не могла! — рявкает батя и, судя по грохоту, бьет ладонями по столу.

— Могла, папа, могла, — припечатываю, мысленно усмехаясь и даже гордясь женушкой. Сумела-таки самого Шаталова-старшего вывести из себя.

Безбашенная красотка!

Он же явно от нее подобного не ожидал. То-то закипел, как чайник. Жаль, его рожи не вижу. Наверное, впечатляющее зрелище.

Я б и фотку сделал.

— Ярослав! — ух, вот это его штырит. — Немедленно приезжай в офис. Я пока разберусь, что эта мерзавка удумала, — командует отец в трубку и, не дожидаясь ответа, сбрасывает вызов.

Я же издевательски кривлю губы

— Так точно, господин-начальник. Будет исполнено, господин-начальник.

Только после этого осматриваюсь, отмечаю, что перекресток пуст и поблизости нет любопытных, снимающих видео, и уезжаю прочь.

Ждать гайцов нет ни времени, ни желания. Больше бумажной волокиты, чем толку.

Царапину на тачке за свой счет уберу. А ограждение практически не пострадало.

Следующие несколько дней напоминают танцы на пороховой бочке. Будучи в кругу подчиненных, отец рвет и мечет. Явно у него что-то не срастается, и он вымещает злобу на всех вокруг доводя нас до нервного тика.

Но!

Но когда проходят встречи с немцами он сияет, как стоваттная лампочка, излучая бесконечные радушие и позитив. Шутит с Рихтером, делает комплименты его супруге, взявшей на себя все вопросы по устранению языкового барьера между специалистами, плотно общается с Тихомировым по поводу последних спорных моментов в проектной документации. И молчит про Дарью.

Ни слова о ней не говорит и не спрашивает, будто она и не была привлечена к работе изначально, будто она не прячется где-то у Ивана.

А ведь отец точно знает, что Дашка у Тихомирова. Ему об этом при мне какой-то детектив докладывал. Но он, старый паук, молчит и делает вид, что все идет так, как надо. И от меня требует того же.

На все же вопросы лишь отмахивается, не спеша что-то объяснять.

Однако, в воскресенье вечером все меняется.

Родители приглашают нас с Ольгой к себе на ужин. Не знаю почему, но предчувствие дурниной орет, что делать этого не стоит Даже когда уже садимся вчетвером за стол.

Может, потому что мать кажется особенно суетливой, когда лично подает нам с Семеновой стейки из семги с овощами. Может, потому что отец пьет алкоголя больше обычного и то и дело косится на висящие на стене в гостиной большие часы.

Все в этот вечер кажется чрезмерным и неправильным... но сияющая Ольга, весело смеющаяся и обсуждающая с моей матерью, что и как она планирует сделать в детской, своим щебетом вносит хоть какое-то оживление.

Ненадолго.

— ОЙ, что-то мне плохо, — вдруг охает она, прерываясь на половине фразы, и скрючивается, сшибая со стола чашку с чаем и хватаясь за живот. — Больно, больно, больно... Ярик помоги!

Подскакиваю к ней, помогаю встать и отойти к дивану, где ей может быть удобнее. И впервые испытываю дикий страх не за себя, а за другого человека, когда замечаю, что светло-серое платье Семеновой начинает быстро пропитываться кровью.

Твою мать.