Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

— Потому что любил балерину, — прошептала Джун.

Желудок сжался, и я чуть не выплюнул содержимое стакана обратно. Я с трудом проглотил сок, чтобы не забрызгать кухню.

— Что, прости?

Стакан звякнул о стол.

— Ты любил Алессандру Руссо, — заявила Джун. Она бросалась словом «любовь», как камушками в море. Сам я подростком ни за что не осмелился бы произнести это слово вслух. — Ну или она тебе сильно нравилась.

Какого черта? Я опешил. Из-за десятилетней племянницы я потерял дар речи. Откуда она… Кэролайн не знала: она бы всех на уши поставила. Даже мама с папой не догадывались. Только Гэвин знал, как я проводил лето те два года подряд.

Я его прибью.

— А значит, она не была ни избалованной, ни претенциозной, — продолжила Джун, раздувая ноздри, словно почуяла запах победы.

Вообще-то, Алли как раз была избалованной и претенциозной, но одновременно и не была. В ней сходились противоречия: эгоцентричная, но самоотверженная по отношению к сестрам, избалованная, но добрая, целеустремленная, но сомневающаяся, открытая книга эмоций на сцене и неразрешимая головоломка за ее пределами.

По крайней мере, такой она была в семнадцать лет.

— И даже если вы с ней просто дружили, вряд ли она была злюкой, — продолжила Джун, сложив руки на коленях. — А это значит, если бы мама встретилась и поговорила с ней, она бы увидела, что и я могу стать такой же.

Она задумчиво вздохнула и устремила на меня большие карие глаза, словно прицеливаясь:

— Ты когда-нибудь видел, как она танцует? Она такая красивая и грациозная. Одна из самых молодых ведущих балерин в истории труппы. Она… безупречна.

Это правда. Алли была создана для сцены. Для сцены ее и растили.

Надо взять себя в руки и пресечь этот разговор.

— Послушай, Джун. Не знаю, что тебе наговорил дядя Гэвин, но…

— Не отнекивайся!

Она соскользнула с табурета, сунула руку в задний карман джинсов и хлопнула ладонью по столешнице. На столе осталась лежать фотография.

Я взглянул на поляроид, и сердце пронзила стрела. Я уже много лет не видел этот снимок. Мы с Алли стояли у входа на фестиваль «Классика в Хэйвен-Коув». Я приобнимаю ее за плечи, у нее в руках букет роз, который я купил в продуктовом по дороге на конкурс. С тех пор прошло десять лет, но я отчетливо помнил этот миг: Лина отвлекала миссис Руссо, чтобы Гэвин успел нас сфотографировать.

Зря мы тогда радовались. В тот момент я действительно верил, что между нами все возможно. Но всего через несколько часов мир рухнул.

— Ты рылась в моих коробках на чердаке!

Это был не вопрос. Она подтолкнула ко мне фотографию.

— Они просто там лежали. В смысле, ты вернулся много лет назад, но так и не забрал их к себе домой. — Джун замолчала, опустив глаза, и прошептала: — Да, я рылась в твоих коробках.

— Это все равно что прочесть личный дневник. Ты вмешалась в мою личную жизнь.

Что еще она нашла?

— Понимаю. — Она сделала глубокий вдох, словно собираясь с духом, и подняла глаза. — И мне жаль. Наверно.

— Наверно?!

Мои брови взлетели.

— Ну же, дядя Хадсон! — Она пододвинула фотографию на край стола, но я ни за что бы к ней не притронулся. — Ты встречался с одной из самых известных танцовщиц в мире! Мы могли бы пойти к ней домой и попросить ее поговорить с мамой…

Я поднял палец:

— Во-первых, я с ней не встречался. — Она была моим лучшим другом, и от этого мой поступок казался еще непростительнее. — Во-вторых, если у Руссо здесь летний дом, это еще не значит, что она сейчас в городе. И в-третьих, уж поверь, я последний человек на свете, которого она хотела бы видеть.

Знакомое чувство вины усилилось и грозило вовсе меня поглотить.

— Она здесь уже целую неделю! — Джун спрыгнула со стула и схватила со стола ключи от моего пикапа. — В январе она получила травму и приехала восстанавливаться.

У меня округлились глаза. Алли здесь уже неделю?

— А ты откуда знаешь?

Стоп. С января?

Джунипер уставилась на меня, как на идиота.

— Из «Секондз», — сказала она. — У них с сестрой там аккаунт.

— У тебя есть «Секондз»? — Я прищурился и понизил голос. — А я-то думал, там возрастные ограничения!

— Я тебя умоляю, — закатила глаза Джун. — Мне пришлось добавить себе аж три года, чтобы зарегистрироваться.

Я моргнул. Вот почему я совершенно не готов стать отцом. Черт, как только Кэролайн узнает, до свидания все преимущества быть дядей.

— Поехали, — настаивала Джун. — Далеко она живет? Минут пять на машине?

— Четыре, — пробормотал я. Нет, я не поеду к Алли, ни за что на свете.

— Даже лучше!

Джунипер сунула мне ключи. Я покачал головой и сказал то самое слово, которое после смерти Шона поклялся никогда не произносить:

— Нет.

— Ты же поклялся на мизинчиках! — Она потрясла ключами и умоляюще посмотрела на меня, решительно поджав губы. — Ты же говорил, что никогда не нарушишь клятву на мизинчиках…

Да гори оно все огнем.

Ради клятвы на мизинчиках можно и потерпеть неудобства. Я поднял палец:

— При одном условии. Если Алессандры не окажется на месте, ты положишь эту фотографию туда, где взяла, и мы к этому больше никогда не вернемся.

Пожалуйста, боже, пусть ее не будет дома!

— Договорились, — кивнула Джун и сняла с крючка рюкзак.

Черт. А как же…

— А в «Секондз» случайно не писали, кто еще из Руссо приехал?

Если там ее мать…

— Только Энн и Алессандра. А что?

Она закинула рюкзак на плечи. Раз она знала имя Энн, значит, провела целое расследование.

Неужели я и правда выброшу на ветер десять лет выдержки? Встречусь лицом к лицу с самым большим сожалением за всю свою жизнь?

Джунипер смотрела на меня снизу вверх со всей надеждой и доверием, какие только вмещало ее тельце.

Так и быть. Я готов пойти на это ради Джун.

— Давай скорее с этим покончим.

Через шесть минут мой грузовичок свернул с прибрежного шоссе вдоль бухты, в честь которой назвали город, и оказался на длинной гравийной дорожке, которой я сторонился с самого возвращения. Дом Руссо. «Дом», впрочем, не совсем подходящее название для поместья с семью спальнями, большим гаражом, пятью гектарами земли в самом престижном районе, у пляжа и с пирсом в лучшей точке побережья, который каким-то образом выдержал два последних северо-восточных шторма, обрушившихся на наш городок.

И, будь оно все проклято, дом выглядел точно так же, каким я видел его в последний раз. Тогда я тайком забрался по увитой розами решетке в комнату Алли на втором этаже. Стены были все так же выкрашены серо-голубой краской, а карнизы — белой, на качелях на веранде лежали все те же узорчатые подушки. Воспоминания поразили меня предательским хуком справа.

Натянувшись, как струна, я припарковал машину перед круговой верандой, решив не сворачивать на дорожку к гаражу. Если бы я не любил Джунипер так сильно и не дорожил бы ее непоколебимой верой в то, что я всегда держу слово — что хоть кто-нибудь в этом мире держит слово, — я бы тут же убрался отсюда.

Джунипер вышла из пикапа и взбежала на веранду. На спине подпрыгивал фиолетовый рюкзак. Кстати, а рюкзак-то для чего? Она же не собралась сюда переезжать?

Я выключил зажигание, положил ключ в карман и вылез из пикапа, готовый увидеть на пороге миссис Руссо, которая прогонит меня прочь с угрозами и оскорблениями.

Джунипер позвонила в дверь. Я одолел четыре ступеньки крыльца. Впервые мне было все равно, скрипнут ли они у меня под ногами. Я подошел и встал рядом с Джун, та постучалась. Ладони вспотели, пульс участился. Содержимое желудка рвалось наружу.

Я будто вернулся в свои семнадцать лет, когда старался быть галантным и провожал Алли до двери. И в восемнадцать, когда ее потерял. В мои планы не входило возвращаться на порог ее дома, и это застало меня врасплох. А ведь я был готов всегда и ко всему.

Скажем прямо, это самый безбашенный поступок в моей жизни.