Читать книгу 📗 "Развод. В плюсе останусь я (СИ) - Ясенева Софа"

— Ну хоть заглянула ко мне, засранка. Вы, городские, совсем забываете, как на природе хорошо.

Надя смеётся, пряча лицо у неё на плече.

— Бабуль, это Карина, я о ней тебе рассказывала. Она поживёт у тебя, хорошо?

— Конечно! Здравствуй, внучка, — бабушка неожиданно для меня обнимает и меня, так, что у меня перехватывает дыхание. — Меня зовут Зоя Васильевна, но можешь называть меня бабушка.

Она выглядит удивительно молодо для своих лет: румяные щёки, прямой взгляд, лёгкая походка. И сразу чувствуется сила характера. Я бы ни за что не сказала, что ей уже семьдесят.

Мы проходим в дом. Внутри пахнет свежим хлебом, мятой и деревом. Половицы поскрипывают, но не раздражающе, а уютно, по-домашнему. На стенах — фотографии семьи, в углу — старинный шкаф, накрытый вязаной салфеткой.

— Девочки, чаю хотите? — спрашивает Зоя Васильевна, уже направляясь к плите.

— Давай. Твой с травками сделаешь? — оживляется Надя.

— Конечно.

— Ой, а его беременным можно? — спохватывается подруга, взглянув на меня.

— Там ничего такого нет, можно. Я зверобой не добавляю, — отвечает бабушка с лёгкой усмешкой, будто уже десятки раз слышала подобный вопрос.

Через пару минут на столе появляются вазочки с печеньем, конфетами, мёдом, горячие чашки с чаем. Мы устраиваемся за круглым деревянным столом, и я чувствую себя так уютно, словно вернулась в детство.

Моих бабушек и дедушек уже нет в живых, и вдруг я понимаю, как сильно мне не хватало вот такого простого внимания, заботы, тепла.

— Я вам не буду мешать? — спрашиваю я неуверенно.

— Что ты, — машет рукой Зоя Васильевна. — Что мне тут делать осенью? Огороды закончились, дачники поуезжали. Будет для кого суетиться на кухне да с кем поговорить. Плохо разве?

— Всё равно как-то неудобно…

— Ой, отстань-ка хоть, — бабушка ставит чашку так решительно, что чай чуть не выплёскивается. — Если бы было неудобно, я бы так Наде и сказала. За словом в карман не лезу. Так что давай заканчивай с этим.

— Постараюсь, — улыбаюсь, наблюдая за её живой жестикуляцией. — А уехать отсюда обратно на чём можно?

— Куда это ты собралась? — прищуривается она. — Только приехала.

— Мало ли… Я на всякий случай интересуюсь.

— На двух электричках надо ехать. Часов пять в одну сторону. Уж лучше Надю если что позвать, довезёт тебя. Да ты погоди, сейчас освоишься, уезжать не захочешь. У нас воздух такой, не чета вашему городскому. Спокойно тут, тихо.

— На жизнь деньги нужны будут, долго я не смогу тут оставаться.

— Я с тебя ни копейки не возьму, даже не думай, — бабушка качает головой и мягко касается моей руки. — Сама когда беременная была, мне женщина одна помогала. Теперь я тебе помогаю. И ты потом кому-то поможешь. Так и расплатишься со мной.

Я так растрогалась, что украдкой вытираю слёзы. От чужих людей не ожидаешь такого доброго к себе отношения, и от этого внутри становится теплее.

Вечером мы раскладываем постели. Дом наполнен тихими звуками, потрескивание печки, где-то за стеной скрипнула дверь, на улице слышно, как стучит дождь по крыше. Я засыпаю быстрее, чем ожидала.

Рано утром Надя уезжает, и мы с Зоей Васильевной остаёмся вдвоём. Я проверяю телефон, но связи нет.

— У нас тут проблема с этим, — спокойно говорит бабушка. — Надо если позвонить, так идти до переезда надо или ещё дальше, под провода. Зато хорошо, муж твой точно не дозвонится.

— Я всё же схожу после завтрака, — решаю я. — Надо предупредить в клинике, что меня не будет.

Глава 12 Карина

Позавтракав вкусной манной кашей без единого комочка, которую Зоя Васильевна подала с вишнёвым вареньем и кружкой свежего молока, я выхожу из дома. Сейчас, при свете дня, он кажется мне ещё более красивым. Невысокий, но крепкий. Не обшит модным сейчас сайдингом, а сохранил свою деревянную обшивку, выкрашенную в яркую зелёную краску. На солнце она чуть выгорела, но от этого дом кажется ещё теплее и живее. На окнах белые резные наличники с узорами, похожими на снежинки. На подоконниках — герань и фиалки в керамических горшках.

Едва я ступаю на крыльцо, под ноги бросаются несколько курочек, возмущённо кудахтая. Пернатые скачут так решительно, что я невольно отшатываюсь в сторону, прижимая ладони к животу.

— У меня для вас ничего нет, — растерянно сообщаю я.

— Ко-ко-ко? — будто с упрёком отвечает самая бойкая.

— Совсем ничего, — оправдываюсь я, чувствуя себя виноватой перед птицами.

— Они кормленые, не бойся, не клюнут, — выглядывает из окна Зоя Васильевна и машет рукой. На её лице улыбка: очевидно, ей забавно наблюдать, как я пугаюсь.

Сторонясь явно заинтересовавшихся мной несушек, я выхожу за ворота и иду вперёд. Воздух прозрачный, свежий, пахнет влажной землёй и дымком из соседних труб. По утоптанной дорожке идти легко, под ногами похрустывает прошлогодняя трава. Согласно инструкциям бабушки, заблудиться здесь невозможно. В самом крайнем случае я либо выйду к реке и развернусь, либо обойду посёлок вокруг. Других дорог тут нет.

Минут десять иду, поглядывая по сторонам. Большинство домов и правда стоят пустыми: ставни закрыты, калитки заперты. Видно, хозяева уехали до весны. Но вдруг в одном дворе замечаю старушку в тёплой кофте поверх халата. Она аккуратно раскладывает яблоки в деревянном ящике.

— Здравствуйте! — здороваюсь первой.

— Здравствуй, здравствуй. Городская? Чья будешь? Не узнаю что-то, — прищуривается она подслеповато, прикрывая ладонью глаза от солнца.

— Я в гостях у Зои Васильевны.

— А, у Зойки. Ясно. Надолго?

— Пока не знаю, — уклончиво улыбаюсь.

Она ещё несколько секунд рассматривает меня, словно пытается понять, кто я такая и зачем приехала. Странно слышать такие расспросы. В городе никому и дела нет, где ты и что ты, а тут в первый же день вычислили, что я нездешняя. Хотя, конечно, долго гадать не пришлось, уж слишком выделяется моё городское пальто и сапоги.

И тут меня будто током бьёт: я же толком и не взяла вещей! Всё осталось там, у Вадима. У меня нет ни сменной одежды, ни элементарных удобных вещей. Надо будет спросить у бабушки или у Нади, где тут можно хотя бы по минимуму закупиться.

До железнодорожного переезда дохожу как раз в момент, когда вдали слышится гул, и рельсы начинают дрожать. Сигнал тревожно звенит, опускается шлагбаум. Я останавливаюсь у деревянного забора, наблюдаю, как мимо медленно останавливается длинный состав. Дачники с большими сумками, торопливо шагая по тропинке, расходятся кто куда. Их лица усталые, но довольные: видно, что возвращаются с покупками и запасами.

Я проверяю телефон и радостно вздыхаю: наконец-то появляется сигнал, две полоски связи. Сердце сразу учащённо бьётся. Набираю номер регистратуры.

— Администратор Елена, клиника “Альфа-мед”, слушаю.

— Лен, привет, это Карина.

— Ой! Кариночка Витальевна, у нас тут такое…

— Тихо ты, не голоси, — шепчу, озираясь, будто кто-то может услышать. — Никто не должен знать, что я звонила. Точнее, скажи, что я… ну, передала через кого-то. Меня не будет в ближайшее время.

— Так ведь Вадим Александрович тут такой шум поднял, когда вы прямо с приёма ушли. И сейчас все боятся к нему подходить. На Надежду Юрьевну вообще так кричал, думали, уволит её.

Блин, наверняка он тряс её по поводу того, куда она меня увезла. Надеюсь, Надя — кремень.

— Лен, спокойно. Поорёт и успокоится. Куда денется, — стараюсь говорить уверенно.

— А почему он не знает, где вы? — осторожно спрашивает она.

Я понимаю её любопытство, но у нас с ней не настолько близкое знакомство, чтобы я делилась своими проблемами.

— Так надо. Ты меня поняла? Скажи, что я уехала надолго. Приёмы отменить нужно.

— Да-да, поняла. Передам всё.

Я сбрасываю звонок, пока болтушка Лена не начала задавать ещё больше вопросов. И так уже хватит обсуждений на целый день.

Возвращаюсь в дом. Внутри пахнет тушёной капустой и печёным хлебом. Зоя Васильевна что-то напевает, помешивая в кастрюле. Я подхватываю веник и подметаю пол, хоть она и ворчит, что мне надо отдыхать. Но я не могу просто сидеть. Лежать целыми днями — значит слушать тишину и свои мысли. А они такие навязчивые, такие тёмные… Нет, лучше уж руки занять.