Читать книгу 📗 "Месть. Не стоило мне изменять (СИ) - Вирго Софи"

- Ладно, я понял, - Женя опускает голову, и его плечики ссутуливаются, будто на них положили невидимый груз. Он смотрит на свои кроссовки, на которых уже видны потертости. Я замечаю, как он кусает нижнюю губу, и эта привычка появилась у него в последнее время, ровно тогда, когда у меня начались проблемы с Олегом.

- Пойдем, - беру его за руку, чувствуя, как он сжимает мою. Его ладошка кажется такой хрупкой в моей руке, но в то же время я ощущаю силу, которую он получил на тренировках.

- Пока, Дима! - машет он мужчине, и в его голосе слышится неподдельная симпатия, которая заставляет меня внутренне сжаться. - До свидания, тренер.

- До встречи, чемпион, - кивает тот, и его голос звучит неестественно громко для меня. Потом мужик смотрит на меня, и его глаза буквально пожирают меня, не забыв сначала раздеть и полюбоваться добычей. В этом взгляде читается что-то хищное, настойчивое, и это пугает меня. - И вам, Вероника, всего доброго. Если что, вы знаете, через кого меня найти, - и кивает на тренера.

- Мне это не понадобится, - резко отвечаю ему, разворачиваюсь и веду Женю к выходу.

Мои шаги звучат слишком громко на кафельном полу, эхом отражаясь от стен. За спиной слышны смешок Дмитрия и недовольное бормотание тренера.

- Ну ты даешь, Дим. Совсем обалдел? Что на тебя вообще нашло, ты же не…

А вот что «не», не успела услышать, мы ушли. Но почему мне вообще это интересно? Этот Дмитрий ужасен, все!

На улице уже темнеет. Холодный вечерний воздух бьет в лицо после духоты спортзала. В лужах отражается свет фонарей, превращая тротуар в большое зеркало, в котором мелькают наши с Женей силуэты.

Женя молчит, шаркает ногами по мокрому асфальту, оставляя следы на блестящей поверхности. Потом вдруг спрашивает, и его голос звучит так тихо, что мне хочется плакать.

- Мам, а папа нас разлюбил?

Остановившись, присаживаюсь перед ним на корточки. Колени хрустят, а джинсы моментально намокают от мокрого асфальта. В глазах вдруг появляются предательские слезы, которые я быстро смахиваю. Его лицо в свете уличного фонаря кажется таким взрослым и одновременно таким беззащитным.

- Нет. Он просто… запутался. Так со взрослыми бывает. Он обязательно станет прежним, нужно немного потерпеть, - что за бред я несу? Но чего не скажешь, лишь бы не ранить ребенка, лишь бы здесь и сейчас не разрушить его мир варварски, оставив в его сердце шрамы и искалечив психику.

Сын резко мрачнеет, а я понимаю, ему и правда нужен отец. Обняв сына, невольно смотрю в окна спортивной школы, и в окне первого этажа вижу Дмитрия. Он стоит, скрестив руки на груди, и смотрит прямо на меня. Его ухмылка видна даже отсюда. Вот же… черт.

Не было у меня печали, всучили резко порося.

Я быстро отвожу взгляд, чувствуя, как по спине пробегают противные мурашки.

У меня и так достаточно мужчин, которые приносят проблемы. Только этого мне не хватало. В кармане звонит телефон, наверное, Олег, или, что еще хуже, Соня. Но я не собираюсь отвечать. Не сейчас.

Глава 13

Глава 13

Вероника

Утро начинается с запаха кофе и жареных тостов. Я стою у плиты, наблюдая, как масло шипит на сковороде, а яичные белки постепенно становятся кружевными. Желтки должны остаться жидкими, Женя любит макать в них хлеб. Из комнаты доносятся падающие звуки, сын, как всегда, собирается в школу в последнюю минуту.

Дверь на кухню открывается, но вместо Жени появляется Олег. Он уже одет в дорогой костюм, волосы уложены, на лице свежий загар после недавней "командировки".

- Доброе утро, родная, - раздается за моей спиной.

Голос Олега звучит неестественно сладко, как пересахаренный сироп, которым пытаются замаскировать прогорклый вкус. Чувствую, как по спине пробегают мурашки. Его шаги приближаются, но я не оборачиваюсь, продолжая помешивать кофе. Ложка звенит о стенки кружки, действуя на нервы.

- Доброе, - бросаю через плечо, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

- Слушай, у меня идея, - он ставит на стол пустую чашку, которую я для него не наливала. - Давай на выходных сдадим Женю твоим родителям и уедем вдвоем.

Ложка замирает в воздухе. Кофе остывает, но я этого не замечаю. В ушах внезапно начинает звенеть, а в груди что-то тяжелое и колючее сжимается в тугой комок.

- В каком смысле сдадим? - медленно поворачиваюсь к нему, желая вцепиться ему в горло за такую формулировку. - Он что, стеклотара, чтобы его сдавать?

Олег тяжело вздыхает, потирая переносицу, будто я уже успела его утомить. На лице читается привычное в последнее время раздражение.

- Не придирайся к словам. Я же не в это смысле это сказал, просто речевой оборот, господи. Чего ты нервная такая? – да где мне быть спокойной, когда у меня каждый день, как на минном поле? Чуть на разметку заеду, все, штраф с лишением прав. - Тебе реально пора отдохнуть дерганая с этими статьями. Как тебе предложение?

От возмущения ставлю тарелку с яичницей на стол так, что столовые приборы звякают. Звук кажется неестественно громким в напряженной тишине кухни. Запах еды внезапно становится противным, вызывая легкую тошноту.

- Какое еще предложение? - голос дрожит, но я стараюсь этого не показать. - Ты хочешь избавиться от сына на выходные, а я должна это подержать?

Олег протягивает ко мне руки, но я отстраняюсь. Его пальцы пахнут дорогим лосьоном, который он начал использовать после того, как познакомился с Соней. Раньше он им никогда не пользовался.

- Ну для начала, я хочу побыть с женой, - говорит он, и в его голосе появляются те самые слащавые нотки, которые он использует, когда хочет что-то получить. - Мы давно не были вдвоем. И второе, я очень хочу поработать над… дочкой, - ухмыляется. Ухмылка кривая, неприятная. - А Женя нам только мешает.

Олег откидывается на стуле, который скрипит под его весом. В его голосе слышна ирония, смешанная с презрением, которое он даже не пытается скрыть.

- Сын мне не мешает, - говорю сквозь зубы. Челюсти сжаты так сильно, что начинает болеть даже висок. - И у меня в субботу интервью.

- О, ну конечно, - он разводит руками, будто обращаясь к невидимой публике, для которой разыграл сей спектакль. - Интервью же это так чертовски здорово. Вот только база отдыха, мы голые в постели целых два дня, это явно более заманчиво звучит, чем твои дедлайны и сын, который снова будет выносить мозг разговорами о соревнованиях через месяц.

Каждое его слово, как удар ножом. Особенно это "выносить мозг". Я чувствую, как по щекам разливается жар, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.

- Дочка тоже будет выносить мозг, - холодно отвечаю, хотя внутри все кипит от ярости. Хочется выцарапать ему глаза за эти слова, за то, как он говорит о нашем сыне. - И меня не напрягают разговоры сына, он мне не мешает. А работа… ну, знаешь, ты всегда ставил ее в приоритет. Вот и у меня теперь так.

Олег резко встает. Стул с грохотом падает на пол, и звук эхом разносится по кухне. Его лицо багровеет, вены на шее набухают, как толстые шнурки. Глаза становятся узкими, злыми.

Ну, давай, взрывайся, ударь, наори, дай только повод.

Но этого увы не будет, ему нельзя.

- Может, нам тогда развестись с тобой, раз тебе важнее работа, чем твои прямые обязанности?

В кухне на секунду воцаряется тишина. Даже Женя на пороге замирает, почувствовав напряжение. Я вижу его испуганные глаза, но не могу сейчас к нему подойти.

- Если я тебе ненавистна, - говорю тихо, настолько тихо, что едва слышу себя, но он все понимает, - я тебя не держу. Можешь уйти.

Олег замирает. Его пальцы сжимаются в кулаки, потом разжимаются. Дыхание тяжелое, рваное.

И вдруг его лицо смягчается, он делает шаг ко мне. Это превращение из разъяренного быка в ласкового любовника всегда поражало меня своей неестественностью, а сейчас особенно сильно.

- Прости, - он обнимает меня, прижимает к себе. Его пальцы впиваются в мои бока, и я боюсь, как бы не появились синяки. Губы касаются шеи. Противно. - Я просто скучаю. И ревную. Вот и вспылил. Не злись, Вероник.