Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Я делаю глубокий вдох, пытаясь справиться с нарастающей паникой.

— Возможно, я немного приукрашиваю.

— Я убью этого сукиного сына Томпсона и оставлю…

— Нет-нет, это такая же моя ошибка, как и его. Как бы ни было больно это признавать.

Нейт на мгновение замолкает.

— Ты сможешь впутаться из этого?

— Я уже связалась с лучшим адвокатом по бракоразводным процессам в городе.

— Хорошо, — говорит он немного более спокойно. — Так за бред в стиле «мы влюблены» ты несешь? Пытаешься спасти репутацию?

Я ставлю чашку кофе с большей силой, нежели рассчитывала.

— Конечно, пытаюсь, — шиплю я сквозь зубы. — Можешь себе представить, что произойдет, если мы не скроем произошедшее? Скандал и без того достаточно громкий, но если люди узнают, что это пьяная ошибка…

Нейт сочувственно вздыхает.

— О чем ты вообще думала, Конни? И, для справки, я не перестаю считать, что Габриэль тобой воспользовался.

— Хотелось бы верить, что во всем виноват он, — бормочу я.

Возможно, так оно и произошло. Если бы Габриэль это каким-то образом спланировал и продумал заранее… но весь это была моя идея. И в глубине памяти, запрятанный запретным воспоминанием, хранится образ того, как мы стоим в часовне, нас объявляют мужем и женой, а Габриэль улыбается — и это чувство.. было приятным. Даже потрясающим.

— Но послушай, Нейт. Я должна представить это как настоящие отношения. Не могу допустить, чтобы люди думали, что я… что просто… это меня погубит. Ты же знаешь. Папа никогда больше не позволит мне работать!

— Он все равно может так поступить, – ворчит Нейт. Но затем тяжело вздыхает. — Ладно. Хорошо. Я помогу тебе.

— Поможешь?

— Да. Алек звонит целый час, не переставая, но я игнорировал его, пока не поговорю с тобой.

— Серьезно?

— Да.

У братьев разница всего три года. Они росли согласно корпоративной этике, и сейчас Нейт активно руководит расширением компании в Европе, подчиняясь непосредственно Алеку. И пусть они разные как личности, все равно очень близки.

Настолько, насколько вообще позволяет недоверие Алека.

— Спасибо, — шепчу я. За то, что Нейт встал на мою сторону… — Обещаю, это не значит, что я плохой юрист или не ценный сотрудник компании.

— Я знаю, — говорит Нейт.

От этих слов у меня перехватывает дыхание. Это не то, что сказали бы папа и Алек, и, вероятно, ни один из сотрудников. Нейт всегда был на моей стороне, более понимающим, непринужденным.

— Спасибо, — повторяю я.

Я вот-вот расплачусь, а сейчас даже не семь тридцать.

— Не бери в голову. Я отвечу на звонок Алека, как только завершим звонок. Что ему сказать?

Я делаю глубокий вдох и приступаю к легенде, подбрасывая Нейту достаточно фальшивых деталей, чтобы тот мог убедительно притвориться, что знал обо всем с самого начала. Возможно, это единственное, что поможет убедить Алека.

Спустя пятнадцать минут после завершения звонка, я получаю сообщение от отца. По спине пробегает смесь страха и ледяного ужаса.

Немедленно приезжай домой. Нам нужно поговорить. Не бери Томпсона.

Такси везет меня по извилистым дорогам в Аппер-Ист-Сайд, где находится пентхаус отца. Тот самый, в котором я провела детство. Декор остался неизменным, который с огромной любовью подобрала мама, а в ее части шкафа до сих пор хранится одежда.

Папа большую часть времени проводит в других местах. В охотничьем домике в Монтане, в просторном пляжном доме во Флориде или на белоснежной яхте в штате Мэн. Все это — плоды его упорного труда, как и коллекция роскошных часов и произведений искусства. Думаю, он все еще пытается научиться наслаждаться свободой, которую предоставляет богатство.

Он по-прежнему управляет семьей и компанией «Контрон» твердо и безжалостно. Только теперь делает это, сидя в шезлонге.

Я поднимаюсь на знакомом лифте к семейной квартире. Теперь это скорее музей, нежели дом. Персидский ковер покрывает паркетные полы, стены отделаны панелями. Я прохожу мимо столовой с массивным столом из красного дерева на десять персон, за которым редко собиралось более четырех человек. В обычно тихом пентхаусе, как и раньше, тикают старинные напольные часы.

Папина домработница робко улыбается и сообщает, что они в гостиной. Во взгляде читается предчувствие беды и волнение, словно зная, что я иду на расстрел.

Я расправляю плечи и спокойно вхожу в гостиную. Это огромное и роскошное помещение, украшенное дорогой мебелью из темно-синих тканей. Книжные шкафы тянутся вдоль стен, а на них расположились фарфоровые статуэтки, когда-то собранные мамой. Папа сидит в кожаном кресле, Алек стоит у камина, по струнке выпрямив спину, а Лорен Хаммер, главный операционный директор «Контрон», сидит в одном из кресел напротив. Ее глаза холодны, словно льды Северного полюса.

Значит, они привлекли к делу людей со стороны. Для семьи это уже нечто, напрямую касающееся репутации компании.

— Привет, — говорю я, направляясь к папе.

Его седые волосы зачесаны назад, а глаза темны и непроницаемы.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Тот позволяет, но ничего не говорит, после чего киваю Алеку и опускаюсь на диван напротив Лорен.

Комната кажется меньше, чем когда-либо прежде. Напряжение ощутимо витает в воздухе, заполняя помещение и давя на всех присутствующих.

Алек протягивает руку к газете, переворачивает страницу и бросает ее на журнальный столик. Двенадцатая полоса красуется на открытой странице, словно приговор.

Половина разворота представляет собой коллаж из фотографий меня и Габриэля. Ни на одной из них мы не запечатлены вместе, за исключением вырезок из школьного альбома.

Вау.

А они постарались.

Заголовок, написаный большими черными буквами, буквально кричит: Отпрыски конкурирующих компаний тайно поженились в Лас-Вегасе.

— Когда будешь готова? — холодно спрашивает папа.

Я сжимаю руки, вспоминая дни, когда посещала дебаты в старшей школе. Говори медленно, четко, всегда предугадывай возражения.

— Простите, что узнали об этом таким образом, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не так мы хотели обо всем рассказать.

— Использование для этого двенадцатой страны — немного нестандартно, — холодно, снова лед, отвечает Алек. — Но, полагаю, самое время для поздравлений.

— Спасибо, — я оглядываю комнату и делаю еще один глубокий вдох. Слова, которые предстояло произнести, давались с трудом. — Я знаю, что вы думаете о них, Томпсонах. Именно поэтому я не хотела ничего говорить, когда мы с Габриэлем начали… ну, встречаться, почти год назад.

Глаза отца пылают огнем, жгучим и непроницаемым. Я пожимаю плечами в качестве извинения.

— Между нами было много недоверия, но мы поняли, что имеем не меньше общего. И… — говорю я, поднимая палец, — я всегда ставлю компанию на первое место.

— Ты? — резко спрашивает Лорен.

Ее каштановые волосы испещрены сединой, а красный брючный костюм контрастирует с бледностью кожи. Она работает в компании столько, сколько себя помню. Я всегда считала ее крутой. Острый ум и бескомпромиссная манера уже не раз ставили противников в неловкое положение.

Я просто никогда не думала, что окажусь на их месте.

— Да. Я была осторожна, как и он. Компании в это не вовлечены.

— Это ты так думаешь, — говорит Алек с ноткой мягкости, которая ранит сильнее, чем гнев, — но стоит учитывать, что он может играть с тобой.

Папа кивает.

Ярость, горячая и устойчивая, вспыхивает во мне, словно пламя.

— Вы двое меня воспитали, — говорю я. —Я живу и дышу «Контрон». Неужели думаете, что я позволю Томпсону обмануть меня? Я не отвечаю на деловые звонки в его присутствии. Не храню рабочие документы в квартире. Наши отношения как отсеки на корабле. Герметичны.

Отец, глядя на Алека, сжимает руки на подлокотниках кресла. Между ними что-то происходит, и мне интересно, что они обсуждали несколькими часами ранее.

— Ну, — наконец произносит папа. — У меня нет другого выбора, кроме как поверить тебе.