Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

— Весьма интересная маскировка, — произносит он.

Я поднимаю солнцезащитные очки. Конечно, на мне больше макияжа, чем утром. Тушь, блеск для губ и кремовые румяна, придающие свежести, которой у меня нет.

Я сажусь напротив.

— Давай поговорим, — говорю я. — Осталась одна ночь, прежде чем все узнают.

Его рука лежит на покрытом винилом столе, а пальцы мягко постукивают по поверхности.

— Что правда, то правда.

— Насколько я понимаю, остается только один вариант, — говорю я.

Голос совершенно спокоен. Я обдумывала это весь день. Потребовались часы, чтобы я смогла признать происходящее. Что, логически, это единственный выход из этой неразберихи.

Габриэль поднимает бровь.

В глазах расчетливый блеск, указывающий на то, что он пришел к такому же выводу.

— Неужели?

— Да, — отвечаю я. — Мы должны притвориться, что брак настоящий.

7. Габриэль

— Настоящий, — повторяю я, сузив глаза.

К такому же выводу я пришел в те напряженные часы с тех пор, как позвонил редактор «Глоуб».

Но никогда не думал, что услышу это от нее.

Я молча смотрю на Конни. Она отвечает тем же, зеленые глаза обрамлены невероятно длинными ресницами. Губы выглядят невероятно притягательно, и что бы она ни делала с волосами и одеждой… это работает.

Но это худшая чертова маскировка на свете.

— Да, — она глубоко вздыхает и излагает аргументы, как настоящий юрист: — Быть женатыми – не очень хорошо. Для каждого из нас.

— Точно.

— Но думаю, альтернатива гораздо, гораздо хуже.

Я приподнимаю бровь.

— Имеешь в виду, если мы публично признаемся всем и нашим семьям, что поженились, потому что были пьяны и сделали это на спор?

Она хмурится.

— Да. Кроме того, это даст достаточно времени, чтобы добиться благоприятного развода.

— Благоприятного, Коннован?

— Не то, чтобы ты об этом не думал, — говорит она. — Переговоры будут долгими. Я не собираюсь отказываться ни от дюйма в своих активах.

— Ты сумасшедшая, если думаешь, что я откажусь от своих, — говорю я.

У нас обоих есть доли в компаниях семей, поэтому об этом не может идти и речи.

— Конечно, — произносит она, одаривая меня улыбкой, в которой нет и тени радости. — Значит, предстоит договориться.

Я барабаню пальцами по столу, наблюдая, как медная прядь ее волос играет в отблесках неонового света.

— Тогда аннулирование брака отпадает. Это вызовет еще больший скандал, чем брак Коннован и Томпсона.

— И поставит под сомнение нашу рассудительность, — добавляет она. — Не знаю, как тебе, а мне это может усложнить ведение дел… в плане бизнеса.

Даже сквозь ее отрешенное выражение лица проскальзывает нотка уязвимости. Я вспоминаю заголовки новостей почти годичной давности — о том, как самая младшая Коннован сорвала многомиллионную сделку компании.

— Боишься, что отец больше не будет тебе доверять? — сухо интересуюсь я, поскольку альтернатива — проявить сочувствие, на что я не способен.

Мы не можем пойти по этому пути.

Ее глаза наливаются ядом.

— Боишься, что отец и тетя отправят тебя обратно на десятый этаж, откуда начинал? Сомневаюсь, что они будут рады, что ты женился на мне.

Я провожу рукой по челюсти.

Любопытно.

Она знает планировку офиса «Томпсон Интерпрайзес». Десятый этаж для младшего персонала, там же находятся офисы секретарей и уборщиков. Я работал на обеих должностях во время летних каникул в старшей школе, поскольку отец считал, что нужно начинать с самых низов.

— Ты и впрямь заноза в заднице, — говорю я.

— А ты и впрямь мерзавец.

— Это означает, что самое главное препятствие прямо перед нами. Как, черт возьми, ты будешь терпеть меня как мужа, принцесса?

— Как бы ты ни был плох, — ласково говорит она, — альтернатива еще хуже. Незначительно, но все же.

— Очаровательно.

— Придется «продать» историю брака. Нашим семьям, миру в целом, компаниям. Мы будем изображать только поженившуюся пару, а за кулисами договариваться о разводе, — она поднимает руку, обвиняюще указывая пальцем прямо на меня. — И когда пройдет подходящее количество времени, скажем, год, мы разведемся.

— Разумеется, — говорю я. — Чтобы ты могла выйти замуж за мистера Достаточно Хорош и родить 2,5 детей.

— Да, — язвительно произносит она. — А ты сможешь продолжать заниматься… чем ты там занимаешься. Возможно, женишься на девушке-трофее. На той, кто никогда не будет жаловаться.

Я едва сдерживаю улыбку. Жениться на той, кто никогда не жалуется, звучит смертельно скучно.

— Придется рассказать весьма занимательную историю нашим семьям.

— Да, я поразмыслила об этом.

Конни глубоко вздыхает и смотрит на меня с едва скрываемым отвращением. Оно столь резко и столь прекрасно. Раздражать ее было единственной формой взаимодействия, которая между нами происходила на протяжении многих лет. Я получу лучшее место, чтобы продолжать заниматься этим.

И она меня возненавидит.

— Придется сказать, что мы тайно встречались, — произносит Конни.

— Тайно встречались, — повторяю я.

— Я думала о восьми месяцах. Ты встречался публично в это время?

— Нет, — говорю я. — А ты?

Она качает головой.

— Хорошо. Тогда это сработает, — говорю я. — Мы держали все в секрете из-за деликатности… семейного происхождения.

— Да.

— Но потом оказались в Вегасе, — говорю я и скрещиваю руки на груди. — Никто не поверит, что мы планировали побег. Ты знаешь это, правда?

Она разочарованно выдыхает.

— Думаю, мы можем представить это как нечто преднамеренное. Да, мы были захвачены моментом, но всегда рассматривали конференцию в Вегасе как шанс… сделать отношения публичными.

— Публичными? — спрашиваю я.

— Ну, в общем, да.

— Знаешь, чтобы провернуть это, придется познакомиться с семьями друг друга. Появляться вместе на мероприятиях. Тебе придется ходить со мной под руку, принцесса.

Ее губы сжимаются.

— Может, тебе стоит побыть в моей шкуре.

— Я могу быть той еще конфеткой, если понадобится, — говорю я с придыханием. — Ты ведь видела меня в смокинге.

— Боже, не могу поверить, что придется притворяться, словно у меня к тебе чувства.

— Но они у тебя уже есть.

— Мечтай.

Я поднимаю палец.

— Раздражение, — говорю я и поднимаю еще один. — Злость.

— Верно, и верно, — произносит она.

Я поднимаю третий палец.

— Влечение.

— Опять же, мечтай.

— Нет, — говорю я. — Это ты мечтай, чтобы мои слова были ложью.

Она снова закатывает глаза, но на этот раз более смущенно. А румянец проступает на щеках.

— Постарайся сосредоточиться. Статья выйдет завтра утром. Я расскажу об этом… нас, семье. Ты сделаешь то же самое со своей?

Я киваю.

— Хорошо, — говорит она и глубоко вздыхает. — Тогда нужно будет… ну. Притворяться парой.

Она произносит это так буднично, что заставляет меня улыбнуться.

— Верно. А это что-то, в чем у тебя большой опыт, принцесса?

— Нет, — говорит она и кокетливо хлопает ресницами. — Но у меня есть опыт отношений. По крайней мере, хотя бы у одного из нас.

— Думаешь, это меня задевает?

Она игнорирует мой комментарий.

— Нам нужно появляться вместе на публике. Моя семья захочет познакомиться с тобой в ближайшее время. Полагаю, твоя тоже?

— Вероятно, — произношу я, снова скрещивая руки на груди.

Практически невозможно представить, как она познакомится с моими родителями, дядей, двоюродным братом. Коннован в доме Томпсонов.

— Хорошо, — она выглядит так, словно пытается убедить себя, что сдаст экзамен, к которому не готовилась. — Ладно. Скоро пройдет гала-концерт, на котором я буду присутствовать. Ты, наверное, знаешь…

— Твоего отца удостоили чести.

Ее брови приподнимаются на полдюйма.

— Да.

— Мы отслеживаем подобное, — говорю я.