Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Я сосредотачиваюсь на дыхании.

— Ты получила копию статьи?

— Попросила. Они пообещали отправить ее позже, — отвечает она с озабоченным видом. — И были не слишком вежливы.

— Нет, я так и думала, если это редакторы двенадцатой полосы, — я опускаю голову на руки и продолжаю ровно дышать.

«Нью-Йорк Глоуб» — уважаемая газета с вековой историей… и традиция печатать сплетни на двенадцатой полосе столь же стара. Это специфика Нью-Йорка, очень кликабельно, и ее читают практически все.

Определенно, люди из моего окружения.

Телефон снова звонит. Я смотрю вниз и снова замечаю «Сантехник». Должно быть, он получил аналогичный звонок из «Глоуб».

— Я должна ответить, — говорю я Захре.

Голос звучит так, словно доносится издалека. Из-под воды. Открытого космоса. И я никак не могу найти точку опоры.

Она кивает, взгляд положен решимости.

— Скажите, что делать, и я все выполню.

— Спасибо, — отвечаю я, чувствуя, как внутри зарождается неуверенность.

Если бы я только знала, что именно делать.

Я поднимаю трубку, наблюдая, как Захра закрывает за собой дверь кабинета.

— Алло.

— Тебе тоже звонили? — голос Габриэля резок.

Нет ни следа тех высокомерных усмешек, что были утром.

— Да. Они только что разговаривали с моим помощником.

— Что ты сказала?

— Без комментариев, разумеется, — после чего хмурюсь. — А что сказал ты?

На другом конце воцаряется тишина.

— Томпсон? — я спрашиваю. — Что ты им сказал?

— Поблагодарил от нашего имени за поздравления.

— Что?

— Подумай, — говорит он яростным голосом. — Завтра это станет достоянием общественности. Все узнают. Ты уже подала документы на аннулирование?

— Я как раз…

— Подала?

— Нет, еще нет. Не успела.

— Хорошо, — говорит Габриэль. — Подожди.

— Подождать? — но затем я разочарованно вздыхаю, перед глазами мелькают открывшиеся возможности. — Дерьмо. Как бы это выглядело, если бы я отправила документы…

— Да, — отвечает он. — Именно.

— Нам нужно поговорить. Лично. О том, что собираемся делать.

— Твоя семья еще не знает?

— Конечно нет, — шиплю я. — Думаешь, рассказала им, как только мне позвонили?

— Полагаешь, «Глоуб» не проинформирует их напрямую? Есть ли у них внутренний источник, журналист, которому продают истории? Кто-нибудь, способный слить информацию?

— Даже если бы знала, я бы тебе не сказала.

Но правда в том, что я не знаю. Это вполне возможно. Кто-то может прямо сейчас звонить Алеку или отцу, и просить прокомментировать происходящее.

И тогда кот выпрыгнет из мешка.

— Отлично. Но информация может просочиться в прессу еще до того, как завтра она станет достоянием общественности. Нам нужно выработать единую, непротиворечивый версию, — произносит он.

Я поднимаюсь на дрожащих ногах и закрываю ноутбук. Прижимаю телефон к плечу и методично складываю вещи в сумку.

— Я ухожу из офиса.

— Хорошо, — говорит он. — Я уже покинул свой.

— То, что происходит в Вегасе, должно оставаться там, — говорю я.

Голос звучит неубедительно, и я ненавижу это почти так же сильно, как ненавижу сложившуюся ситуацию.

Слабость. Перед Томпсоном.

Он усмехается.

— Не тогда, когда твоя фамилия Томпсон или Коннован.

— Как, по-твоему, «Глоуб» пронюхал об этом? — я натягиваю тонкое весеннее пальто. Меня охватывает подозрение. — Не думаешь, что кто-то из твоего окружения сдал информацию?

— Ты имеешь в виду, сделал ли это я или помощник, получающий шестизначные суммы в год? Нет, мы этого не делали, Конни. Но ты, должно быть, получила помощь в составлении той толстенной папки. Не думаешь…

— Мой помощник никогда бы этого не сделал.

— Твои расспросы могли навести кого-то на след. Запросы чеков? Контакты барменов?

— Мы были предельно осторожны, — резко говорю я, открывая дверь кабинета. — Это мог быть кто-то, кто следит за… списками.

Захра видит, как я прохожу мимо. Я указываю на телефон и беззвучно говорю: «Позвоню позже». Она кивает и делает движение, словно закрывает рот на замок. Я киваю в ответ. Если кто-нибудь позвонит, отклони.

— Должно быть, так оно и было, — отвечает Габриэль. — Свидетельства о браке, в конце концов, являются общедоступной информацией.

Я прохожу через открытое пространство «Контрон», мимо сотрудников и коллег, занятых работой. Некоторые бросают на меня беглые взгляды, но большинство опустили головы и сосредоточились на текущих проектах.

Здесь работают замечательные люди. Люди, которые постепенно прониклись ко мне симпатией на нынешней должности, на которых я полагаюсь, с кем работаю на конференциях, по юридическим вопросам и маркетинговым стратегиям. С кем могу перекинуться парой слов на кухне или пошутить в коридоре.

А завтра они будут видеть во мне предателя.

Паника подступает к горлу, сжимая словно когтистая лапа, перекрывая доступ к кислороду.

Мне хочется плакать.

— …поэтому не думаю, что это будет успешным.

— Что? — спрашиваю я, оставляя позади людей, чье уважение неизбежно потеряю, и направляюсь к лифту.

Габриэль тяжело вздыхает.

— Пытаюсь закончить историю. Ты вообще слушала?

— Была слишком занята, планируя убить тебя во сне, — говорю я, — за то, что втянул меня в это.

Пожилой джентльмен выходит из лифта и бросает на меня долгий, любопытный взгляд. Должно быть, он услышал.

Я дарю ему яркую, слегка расстроенную улыбку.

— Что ж, возможно, у тебя появится шанс, — говорит Габриэль.

— Что это должно означать?

— То, что у нас осталось очень мало вариантов. Нужно тщательно все обсудить.

— Вечером?

— Конечно, — говорит Габриэль. Суровость тона немного смягчается. — С нетерпением жду маскировки. У тебя есть парики?

— Есть кое-что на сегодня. Давай встретимся в… ты знаешь ресторан «Нон»?

— Знаю, — отвечает он.

Бар в Мидтауне достаточно популярен, чтобы требовать резервирования даже для заказа напитков. Они дороговаты, но музыка хорошая, а публика еще лучше. Именно там я должна встретиться с другом Изабель.

— Отлично. Тогда давай встретимся в закусочной напротив, в восемь вечера?

Следует еще одна короткая пауза.

— В закусочной? Ты меня удивляешь, принцесса.

— Я буду в фиолетовом парике.

Я вешаю трубку, сердце бешено колотится в груди. Завтра мой мир рухнет. С каждым словом, запечатанным в «Глоуб», репутация будет таять.

Придется встать перед расстрельной командой. Тремя Коннованами и уважением компании, которой я всю жизнь стремилась служить… и, возможно, возглавить.

Я несколько часов работаю дома, подпрыгивая каждый раз, когда звонит телефон. Это не отец и не братья. Не журналист.

Когда наконец приходит время, я заказываю такси и прошу отвезти меня за квартал от «Нон». На каблуках, которые выбрала, ходить неудобно, но я более чем привыкла к боли. Она отвлекает от мучительно подступающей тошноты.

Я надела солнцезащитные очки, хотя на улице темно. Выглядит глупо, но если и есть место, где можно позволить себе подобное, то это Нью-Йорк. Волосы заправлены за высокий воротник пиджака. Что касается маскировки, это не самый лучший вариант из возможных.

Но, кажется, меньше, чем через двенадцать часов, она вообще не понадобится.

Я юркаю в маленькую итальянскую закусочную напротив роскошного «Нон».

Габриэль сидит на одном из стульев в стиле ретро, вытянув перед собой длинные ноги и скрестив руки на груди. Темные волосы растрепаны, словно он неоднократно проводил по ним рукой в ожидании.

Он похож на грозовую тучу.

Перед Габриэлем на столе стоит стакан и недоеденный сэндвич. Должно быть, он успел заказать.

Его взгляд останавливается на мне. Глаза расширяются, опускаясь и окидывая взглядом мое коктейльное платье, обнаженные ноги и туфли на каблуках.