Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

— Хорошо, — произносит она задумчивым голосом. — Я поняла.

Я ухмыляюсь.

— Это убойное письмо.

Ее губы поджимаются.

— Да, оно имеет свои достоинства.

— Личное, привлекательное, честное, и судье понадобится не больше пяти минут, чтобы его прочитать, — уверенно говорю я. — И оно не скучное.

— Да поможет Бог, если это станет новым стандартом для юридических документов.

— Это не так, но точно не повредит, — я забираю телефон и кладу его обратно в карман. — Уделяй внимание эмоциональным элементам, а не формальностям.

— Почему у меня такое ощущение, — говорит она, — словно ты наслаждаешься происходящим?

Не наслаждаюсь. Единственная хорошая часть этого – куча времени, чтобы ее раздражать. Но я просто дарю Конни еще одну улыбку.

— Это ты втянула нас в этот беспорядок. Я просто добрый самаритянин, помогающий выбраться из него.

— Я?! — восклицает Конни. — Ладно, может быть, свадьба в Вегасе была моей глупой шуткой, но ты настаивал. И определенно был тем, кто хотел этого. Ты бросил мне вызов, прямо у часовни!

Я поднимаю руки.

— В любом случае, ты первой предложила.

— Ты перечислил причины, почему это хорошая идея.

— Я тоже был пьян, — говорю я. — Так что? Будешь работать над письмом?

— Да, но хочу сохранить список выпитых напитков.

— Нужно сделать его менее совершенным, — говорю я, — иначе никто не поверит в то, что это было пьяным бредом.

— Просто включим в дело чеки. Пришлешь свои?

— Да.

— Хорошо, — говорит она и снова кивает. — Отлично. Ладно. Если сделаешь все до обеда, я смогу отправить письмо.

Я снова поворачиваю шею. Головная боль подстерегала меня всю неделю, как тиски вокруг черепа, и я чувствую, как она подкрадывается.

— Отлично. Тогда я посмотрю, смогу ли его подписать.

— Очень смешно.

— Не уверен, что шучу.

— Ты не подпишешь форму аннулирования? Что, хочешь что-нибудь за это?

На ее лице явное недоверие. Которое, уверен, вызвал не только я.

— Может быть, просто хочу услышать, как ты об этом попросишь, — говорю я.

Я ублюдок, что делаю это, когда она так измотана. Но как только документы будут поданы и одобрены, на этом все. Сделано. Закончено.

И я не могу найти в себе силы отпустить ситуацию.

— Я бы никогда этого не сделала, — говорит Конни.

Я задумчиво постукиваю по подбородку.

— Отлично. Тогда признай, что я лучший юрист.

Она усмехается.

— Я не лгунья.

Я поднимаю бровь.

— Скажи, что «Томпсон Интерпрайзес» лучше «Контрон».

— Ладно, теперь ты просто смешон. Ну давай же. Чего на самом деле хочешь?

Я наклоняюсь ближе.

— Назови меня своим мужем, принцесса. Лишь раз.

Впервые за долгое время она, кажется, совершенно потеряла дар речи. Улыбка становится шире, пока я жду, когда Конни приедет в себя.

— Ненавижу тебя, — наконец произносит она. Но затем закрывает глаза и глубоко вдыхает. — Тебе тоже нужно это аннулирование, поэтому просто дразнишь меня. В любом случае подпишешь документы.

— Может быть. Но готова ли ты пойти на такой риск?

— Я уже иду на один, — говорит она, голос полон горечи. — Информация об аннулировании может просочиться в СМИ, и ты это знаешь. Брак уже стал достоянием общественности. Если кто-то следит за аннулированиями…

— Знаю, — говорю я, и эта мысль отрезвляет.

Сохранение произошедшего в тайне, возможно, вскоре перестанет работать. И если это произойдет…

Я не могу думать настолько наперед. Посколько женитьба разрушит Конни. Меня тоже, но я справлюсь. Однако, насколько слышал, семья все еще испытывает ее.

Конни откидывает голову назад, между нами всего пара дюймов. Веснушки покрывают ее нос и щеки, словно рассыпанные по фарфоровой коже звезды.

— Хорошо, — говорит она с издевательской сладостью в голосе. — Ты мой муж.

Дрожь возбуждения пробегает по позвоночнику, и черт возьми, это заводит. Не должно. Но это так. Она. Здесь. Стоящая в облегающих леггинсах и яростью, пылающей в глазах.

— Счастлив? — спрашивает Конни.

— Едва ли. Но я подпишу.

Она прерывисто вздыхает, а затем кивает, словно мы к чему-то пришли.

— Хорошо. Я займусь этим.

— Пришлю свои чеки.

Она делает несколько шагов в сторону, лицо все еще покрасневшее от эмоций.

— Я буду звонить тебе и доставать, если не пришлешь их вовремя.

Я ухмыляюсь.

— Теперь хочу отложить дело на потом.

Она раздраженно качает головой на прощание и поворачивается, чтобы уйти. Я завороженно наблюдаю за плавными изгибами ее стройных ног, упругих бедер, округлой попы, туго обтянутой чертовыми леггинсами, и каштановым с рыжим переливом хвостом, спадающим по спине.

Черт, снова думаю я, проводя рукой по лицу.

Влечение к этой девушке тлело столько лет, что я научился его сдерживать.

Но этими тремя словами она вновь разожгла пламя.

Я подпишу бумаги. Но никогда не забуду, как сладко звучал ее голос, произносивший эти слова.

Ты мой муж.

6. Конни

Я перечитываю письмо в последний раз.

Неплохо. Нет драматичных формулировок или резких выражений, как у Габриэля — он буквально написал, что был «в стельку пьян», — но оно искреннее.

Досадно, что я не могу использовать все те аргументы, над которыми корпела целую неделю. Еще более досадно признавать, что его идея лучше моей. Прямо как во времена учебы. Он опаздывал на занятия, не выполнив необходимое задание, и в качестве наказания профессор задавал каверзные вопросы.

И он безупречно отвечал своим сильным, четким голосом, очаровывая всех в аудитории.

Точно так же он говорил сегодня утром. Назови меня своим мужем. При этом воспоминании под кожей закипает раздражение. Невыносимый человек.

Собираю документы и принимаюсь вносить конечные правки. Он уже поставил свою подпись, и все, что остается, это отправить итоговый вариант. И тогда я буду свободна.

С каждой отмеченной галочкой, с каждым напечатанным словом, в груди становится легче. Я вижу свет в конце туннеля, чувствую, как стихает буря. Я могу выбраться из этого, не беспокоя семью.

Я напеваю мелодию, пока работаю. Сегодня такой солнечный день. Я замечательно позанималась утром. И в шаге от того, чтобы исправить величайшую ошибку в своей жизни..

И у меня сегодня свидание.

Я совсем забыла, что запланировала его больше недели назад, до произошедшего в Вегасе. Он друг Изабель, и вечером мы встречаемся на коктейли. Возможно, он не оказаться тем самым, но мне нужно снова выйти в свет.

Контроль постепенно возвращается ко мне после недели беспомощности. Теперь, когда есть четкий план и согласована цель, я снова на твердой почве.

Телефон загорается от входящего звонка.

Сантехник.

Дерьмо.

Я игнорирую его.

Я так близка к подаче заявления на аннулирование, осталось расставить пару точек над «И». Что бы он ни хотел, это может подождать.

Но тут Захра стучит в дверь резче обычного.

— Войди!

Она плотно закрывает за собой дверь.

— Пожалуйста, скажите, что вы еще не отправили заявление на аннулирование.

Медленно я отвожу руки от клавиатуры.

— Почему?

— Вы этого не сделали?

— Нет, пока нет. Что случилось?

Она кладет ладони на спинку стоящего передо мной стула и глубоко вздыхает.

— Только что звонили из «Нью-Йорк Глоуб¹³». Они готовят материал на целую страницу о вашей вегасской свадьбе, который выйдет на двенадцатой полосе.

— Ты шутишь?

— Боюсь, что нет, — говорит она. — Не знаю, как они об этом пронюхали.

— Можем ли мы это предотвратить?

— Я спрашивала. Они сказали, что это всего лишь звонок из вежливости, и поинтересовались, хотите ли вы прокомментировать ситуацию.

— Нет.

Захра кивает.

— Я сказала, что никаких комментариев.

Что-то внутри меня надламывается. Словно туго натянутая резинка, которую всю неделю растягивали, начинает лопаться, а давление внезапно становится невыносимым. Оно отдается во мне жгучей болью.