Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Он снова усмехается.

— Хотя не думаю, что тебе понадобился мой совет. Обычно ты не такой загадочный.

— Будь это только моя ошибка, я бы поделился.

— Интересно, — произносит он. — Ладно, тогда буду следить за новостями?

Я качаю головой.

— Если дело дойдет до них, значит, я проиграл.

Мы достигаем главного выхода на Верхний Ист-Сайд. Эван остановился в отеле неподалеку. Теперь, когда он живет в Калифорнии и работает в индустрии развлечений, это место перестало бить для него домом. Единственное, чего не хватает по сравнению с Восточным побережьем — это неизменно отличной погоды.

— Спасибо, чувак.

— В любое время, — отвечает он с теплой улыбкой. — Завтра в то же время?

— Да. Кстати, я видел новое шоу, которое вы выпустили в прошлом месяце. «Хранитель Тайны»?

Эван кивает.

— Что думаешь?

— Превосходно. Как вам удалось собрать такой актерский состав?

Он ухмыляется.

— Немного уговоров и упорный труд.

— Поторопитесь с выходом второго сезона, — говорю я.

Эван — основатель и генеральный директор стриминговой компании, стоимость которой сейчас исчисляется миллиардами долларов.

— Совершенство требует времени, — говорит он, отступая. — Удачи в исправлении косяка!

— Спасибо! — кричу ему вслед.

— А если не получится, считай это сюжетным поворотом! — отвечает он с широкой ухмылкой, прежде чем скрыться из виду.

Сюжетный поворот, как же.

Я бегу обратно к статуе собаки. Потребовалось бегло взглянуть на карту, чтобы вспомнить, где она находится.

Я опаздываю на три минуты. Снимаю кепку, откидываю взмокшие волосы, прежде чем снова ее надеть. Если Конни хочет, чтобы я был замаскирован, то застанет потного, раздраженного и в шортах.

Я прислоняюсь к статуе, скрещивая руки на груди и терпеливо жду.

Мимо проходит собачник, держа в каждой руке по три поводка. Бульдог останавливается у моих ног и осторожно обнюхивает, прежде чем его тянут вперед.

Я разминаю шею, чувствуя нарастающее раздражение. Эта чертова неделя должна закончиться как можно скорее.

И тут я вижу ее.

Конни стоит под сенью рощи, в паре футов от протоптанной тропы. По крайней мере, это должна быть она. На ней обтягивающие черные спортивные леггинсы, подчеркивающие изящные изгибы ног, и старая толстовка с выцветшим принтом университета. На голове уже другая кепка «Янкиз». Ни каблуков, пиздаков или платьев.

Любопытно.

Я отталкиваюсь от статуи и направляюсь к ней.

— Это новая версия маскировки?

— Да, — отвечает она, жестом увлекая еще дальше в лесную местность. — Давай, сойдем с тропы.

— А вдруг ты серийная убийца?

— Не серийная, — говорит она и закатывает глаза.

Ее волосы, собранные в хвост, выбиваются из-под кепки. Не вспомню, когда в последний раз видел ее такой. Должно быта, много лет назад…

— Ты выглядишь так же, как в первый год учебы, — говорю я, шагая рядом по свежей траве. — Планируешь провести всю ночь в библиотеке?

Она пристально смотрит на меня краем глаза, как и всегда, когда я упоминаю университет. Не то чтобы когда-либо говорил о той ночи, что мы провели вместе. Это единственная запрещенная тема в подколах.

— Наверное, придется, — отвечает она, доставая из сумки увесистую папку. — Я подготовила все необходимые документы.

— Все ради аннулирования брака?

— Я учла все возможные варианты.

Я качаю головой, хмурясь.

— Это неверный подход. Слишком много предварительной подготовки.

Ее глаза вспыхиваю из-под козырька кепки.

— Что ты имеешь в виду?

— Это, — говорю я, постукиваю по толстой папке, — не похоже на человека, который напился и вышел замуж в Вегасе. Больше на того, кто забыл подписать брачный договор и теперь паникует.

Румянец разливается по ее бледным щекам.

— Верно. Что ты тогда предлагаешь?

— Единственный вариант — сильное опьянение. Это не очень лестно, — говорю я, и от досады сжимается челюсть, — других вариантов нет. Если только ты не хочешь пойти по пути «пока смерть не разлучит нас».

Конни отрицательно качает головой.

— Как думаешь, какие доказательства следует предоставить?

— Минимальные, — отвечаю я. — Каждый из нас напишет письмо длиной в страницу, объясняя судье, что мы находились в состоянии опьянения. Скажи, что ничего не помнишь, соври, мне все равно. Но сделай его проникновенным и убедительным. Готов поспорить, судьи получают слишком много таких в неделю, и все они сливаются воедино.

На мгновение Конни впивается зубами в нижнюю губу, размышляя.

— Верно. А если мы утопим судью в бумажной волоките, скорее всего, нам откажут из принципа. Или из вредности.

— Да, — говорю я.

Мне жарко и слишком влажно, и находиться рядом с ней — и в таком, и в обычном виде — странно. Как-то тревожно.

Я хватаю подол футболки и поднимаю ее, чтобы вытереть лицо. Взгляд Конни падает на пресс.

Интересно. Несмотря на ненависть, она тоже находит меня привлекательным. Я криво ухмыляюсь.

— Нравится то, что видишь?

— Не смеши, — она прислоняется к дереву и открывает папку. — Я собрала кое-что хорошее. Думаю, сокращение некоторых документов и добавление их к письмам может сработать.

— Как тебе удается быть любимицей учителя, даже вне университета?

— А как тебе удается раздражать, даже вне университета? — резко отвечает она, держа в руках документ. — Вот, например этот. Доказательство «А».

Я беру документ. В нем содержится подробный список всех выпитых нами напитков и шотов, а также ее банковские выписки и квитанции.

— Добавь ты свои, — отмечает она, — было бы убедительнее.

— Это делает нас похожими на алкоголиков, — говорю я.

— Но помогает. Посмотри дальше.

Я переворачиваю страницу и пробегаю глазами по хронологии вечера с указанием примерных временных промежутков. Господи.

Она смотрит поверх моей руки.

— Посмотри следующую.

Я стискиваю зубы. Я еще не закончил с той. Конни использовала чертов мелкий шрифт, и моя дислексия¹¹ ненавидит это. Конечно, она в основном ненавидит буквы, но чем меньше шрифт, тем труднее разобрать чертовы символы. Я очень много работал, чтобы построить жизнь таким образом, чтобы не читать крошечные слова в документах. Помощник занимается этим.

— Знаешь, если хочешь сыграть на том, что мы были пьяны до беспамятства, то способность вспомнить каждый напиток подрывает этот аргумент, — я переворачиваю страницу и протягиваю ей папку. — «В 2:47 ночи мы ели гамбургеры и делили картошку фри по-домашнему в «Ин-Н-Аут¹²», — цитирую я. — Принцесса, ты же наверняка способна на большее.

Ее взгляд встречается с моим. Глаза поражают своим цветом, нежным зеленым. Не знаю, замечал ли это раньше, но, стоя под кронами деревьев, это поразительно очевидно.

И они полны ярости.

— Я окончила университет с отличием, — говорит она. — Я чертовски фантастический юрист, и целую неделю работала над делом об аннулированием брака. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы прийти к идее с письмом? Просто еще один пример того, что ты плывешь по течению.

Я растягиваю губы в самодовольной усмешке, которую, как знаю, она ненавидит.

— Работай умом, а не силой.

— Боже, не могу дождаться, когда аннулирование будет одобрено, — она качает головой и делает шаг назад, взгляд полон отвращения. — Тогда мы сможем снова ненавидеть друг друга издалека и очень редко вблизи.

— О, да ладно. Раздражать тебя слишком весело. Я никогда не остановлюсь.

— Да, и я это знаю.

Я достаю телефон из заднего кармана.

— Я уже написал письмо.

— Был настолько уверен в своей идее?

Я киваю на ее огромную папку.

— А ты была настолько уверена в своей?

Она хмурится и протягивает руку.

— Отлично. Дай прочитать.

Я отдаю телефон и внимательно слежу за движениями ее пальцев. Я бы не удивился, если бы Конни залезла в почту для какого-нибудь корпоративного шпионажа, но она просто прокручивает вниз.