Читать книгу 📗 "Дочь майора Никитича (СИ) - Липницкая Ольга"

Никитичу было привычно, даже ностальгией повеяло. Евгена обстановка слегка напрягала, но из равновесия не выводила.

Его вообще мало что могло вывести из равновесия. Он лишь чуть сильнее сжал пальцами виски. Это помогало ему думать.

– Давайте рассуждать логически, в розыске ребенка нет! – Евген выставил перед собой руки, словно что-то держал в них.

Или раздвигал и упорядочивал.

Ну или просто отгораживался от мысли, что кто-то способен взять и просто бросить на улицу ребенка.

– Значит, мать избавилась от ребенка сама, – выпалил Никитич.

Евген помрачнел.

– Нужно найти место, где мог бы храниться шнур семнадцатого века и работать молодая девушка.

– Не обязательно молодая, – пожал плечами Никитич. – Нам с Марийкой за сорок. Вполне себе рожаем.

– Но детьми не разбрасываетесь, – почти с угрозой в голосе пробурчал аналитик майора.

– Давай так, – вскинул к потолку указательный палец Никитич, – это должна быть дама с низкой социальной ответственностью!

– В смысле проститутка? – нахмурился Евген.

– Да иди ты! – фыркнул Никитич. – Одинокая, бедная, беспомощная… – взмахнул он рукой. – Какая-то такая! Дура! Случайно забеременела и…

– Вы же понимаете, что это не единственный вариант, – тихо уточнил Евген.

– Понимаю, – уверенно кивнул Никитич. – Но думать о том, что кто-то способен выносить и родить ребенка на продажу, как-то очень не хочется.

Мужчины замолчали. Почти синхронно тяжело вздохнули.

– Итак, – глядя в пол перед собой резюмировал Евген, – нам нужен музей…

– Скорее всего, захолустный, – перебил его майор.

– Угу. Шнурка в розыске нет, так что да… – согласился Евген. – Полумертвый музей, где среди персонала есть женщины детородного возраста! – выдохнул Женька, округлил глаза.

– Да, – скривился Никитич. – Под эти критерии подходит примерно каждый первый.

– Нет! – покачал головой Женька. – Следы моющих средств на корзине! – он строго посмотрел на майора. – Это не бухгалтерша или экскурсовод. Уборщица, охранница, вахтерша… В общем, – он резко поднялся, – дайте мне ночь.

– Заметано! – пожал руку своему аналитику майор. – Сейчас по домам?

Женька лишь кивнул и обеспокоенно посмотрел за окно.

.

Вечерний воздух деревни был холодным и густым, пах дымом осенних костров и прелой листвой. Нина Аркадьевна поплотнее укуталась в потертую шерстяную кофту, но холод пробирал изнутри. Она брела вдоль темной, плохо освещенной улицы, зажимая в кармане старый, облезлый телефон – свою единственную связь с тем миром, где ее ценили.

«Вот же ж деревня!» – зло думала учительница.

Когда-то она согласилась на эту «командировку», рассчитывая, что провинция – легкая добыча. Провернет пару делишек к Новому году и с деньгами укатит зимовать в Тайланд.

Ан нет! Все пошло наперекосяк. Какие-то тут все… неправильные. Искренние. Друг за друга горой. Детей своих любят до одури, всем миром и сад построили, и зоопарк для брошенных животных сделали. Не деревня, а какая-то идиллическая картинка из старого советского фильма. Тьфу!

В нормальных селах, где мужики с утра до вечера пьют, а бабы ноют, работалось куда легче. Люди сами были не прочь сдать обузу за пару тысяч. Только в прошлом году она так троих малышей в «новые дома» пристроила.

Нина упрямо называла свою работу именно так. «Найти новый дом». Это звучало благородно.

«Младенец, он что? Комочек. Ему все равно, чья грудь теплая и чьи руки держат. А если от пьяницы-слесаря передаешь ребенка в семью олигарха… так это ж благое дело!» – Нина повторяла это так часто, что сама уже поверила.

Тем более, что платили за сделку столько, что сомнений не оставалось – дети точно попадают к богачам. О дальнейшей судьбе этих маленьких, нигде не учтенных человечков она старалась не думать. Это была не ее зона ответственности.

В синдикат Нина попала, когда ее собственная жизнь переломилась пополам. Шестнадцать лет, первая любовь, глупость… и две полоски на тесте. Ее мать, хлопнув дверью, крикнула: «Решай свою проблему и не позорь нас! – грубо ткнула Нину пальцем в живот. – Или его у тебя нет, или тебя у меня!»

Нина написала отцу ребенка. Он что-то даже ответил. Не появился, но ответил. Нина ждала. Тянула до последнего, веря, что он вернется. Дотянула до седьмого месяца, а потом ей рассказали, что он женился.

В тот день мир рухнул. Она поняла, что осталась одна и не то что ребенка – себя не прокормит. Отчаяние было таким густым и черным, что, казалось, им можно дышать.

Объявление она нашла по счастливой – или страшной – случайности. На столбе у женской консультации. «Помощь в трудной ситуации». Цифры телефона были аккуратно выведены шариковой ручкой на обычном тетрадном листочке. Оторвать язычок никак не получалось, и Нина сорвала все.

Ей заплатили наличными. Пачку плотных, хрустящих купюр. Денег было столько, что ей хватило на комнату в коммуналке. Восторгу не было предела! Первый, крошечный, но свой угол.

А потом деньги кончились, и Нина снова пришла в контору. «Давайте я снова…» – предложила она, чувствуя, как горит лицо от стыда. На нее посмотрели как на сумасшедшую, но с холодным интересом.

Увы, пойти проторенной дорожкой не вышло. Отсутствие наблюдения после первых родов дало свои плоды. Нина не могла забеременеть. Но денег хотела. Очень. И тогда ей дали первое задание. «Чтобы мы были уверены в твоей… лояльности». Чтобы привязать ее к синдикату намертво.

С тех пор прошло много лет. Комната в коммуналке давно превратилась в трехкомнатную квартиру в хорошем районе, хлипкая корочка из кулинарного техникума волшебным образом стала дипломом педагогического вуза, а сама Нина Аркадьевна – уважаемым, хоть и строгим, учителем.

Но сейчас вся ее конструкция шаталась. Одна дура, такая же юная и наивная, как она сама когда-то, затянула с решением, а потом и вовсе исчезла вместе с «товаром». Деньги от заказчиков были уже получены, а ребенка нет.

Просто вернуть аванс было нельзя. Утром ей позвонили с неизвестного номера. Молчали несколько секунд, а потом тихий, спокойный мужской голос произнес: «Конец недели. Или вы находите ребенка, или мы найдем вас. Понимаете, да?» Она поняла. Очень хорошо поняла.

Нина Аркадьевна резко остановилась, сжавшись от порыва ледяного ветра. Она утянула на груди кофту и подняла взгляд. Ее глаза, узкие и цепкие, как у голодной кошки, замерли на освещенных окнах одного из домов. Ей нужен младенец. Ей, кровь из носа, нужен новорожденный младенец. А в том доме таких целых два.

Глава 18

Утро в большом красивом доме на окраине Верхних Дол началось с непривычной для майора суеты:

– Достань колготки, уже холодно! – распоряжалась деревенская ведьмочка.

– Миша, фу! Брось! – брезгливо взвизгнула она же, – Рыжий! Заколебал мышей везде разбрасывать! Отнеси в мою каморку! – скомандовала она то ли коту, то ли сыну.

– Леша, ты доел кашу? – почти утомленно спросила она очередного своего сына.

Никитич лишь усмехнулся, спрятав усы в чашке с кофе.

Кашу Леша только что себе доложил. Из братовой тарелки.

– Саша? – оглянулась, вспомнив, что это еще не все ее сыновья, – Саша? Где Саша? АНДРЕЙ!

Марийка собиралась в поликлинику.

Пора было показать младших и открывать календарь прививок.

Майор, как добросовестный отец, конечно, отпросился у шефа, чтобы сопровождать свой драгоценный выводок.

Старших нужно было собрать и отвести к Даше.

Никитич в который раз подумал, что надо предложить Расковым перенести детский сад прямо к ним, к Соколовским в дом. Это всем сэкономит массу времени.

Но пацаны с папой были не согласны. По крайней мере Сашка. Тот уже стоял на крыльце в одном носке, без штанов, но в куртке!

– Колабль вылезать!

Гордо ответил он на вопросительный взгляд отца.

В руке пацаненок сжимал удивительно гладкую для трехлетки чурочку, сужающуюся к краям.