Читать книгу 📗 "После развода. Бывшая любимая жена (СИ) - Томченко Анна"

Мне показалось, что на меня вывернули ушат ледяной воды. Он так говорил, как будто бы снова пытался укорить меня в том, что я недостаточно хорошая жена, недостаточно хорошая его половинка.

— А что мне остаётся делать? Ты непонятно что выплясываешь здесь. Непонятно как себя ведёшь. Что мне остаётся делать? У меня какие должны быть мысли и доводы на этот счёт? Но знай Адам, если только ты заикнёшься о том, что там тоже ребёнок растёт и надо что-то делать, то я не просто тебя из своей жизни вычеркну, я из семьи тебя вычеркну. Хотя в принципе я это и так уже сделала. Но поспешила, ты безумно хорошо справился с ролью того человека, который настроил против себя абсолютно всех.

Адам тяжело задышал, захрипел.

— Так вот, в этой ситуации я буду поступать как взрослый, умный и уравновешенный. Выдыхай, успокаивайся. Завтра пришлю каталоги со свадебными платьями. Выбери такое, чтобы живота не было видно. — Он резко качнулся от меня в сторону, двинулся к коридору.

Я развернулась, шокировано глядя вслед. Набрала в грудь побольше воздуха, собираясь крикнуть что-то обидное. Как назло, на ум ничего не приходило.

— Каталоги свадебные, ювелиры, частные кареты, лошади белые — старому бизнесмену самое то, устроить этот фарс, чтобы ещё партнёры приехали, поаплодировали! — Я не смогла сдержаться.

Когда он закрыл за собой дверь, я дёрнулась, ударила в неё кулаком. Сползла потом по ней же. Притянула колени к груди и тяжело задышала. Буквально через десять минут с той стороны постучали. Паникуя от того, что это мог снова быть Адам, резко дёрнулась, распахнула дверь и увидела застывшего в каком-то ужасе незнакомого мужчину.

— А вы кто? — Спросила я нервно.

— Так вызывали же слесаря.

Я выдохнула.

Рабочий закончил примерно через два часа. Выдал мне новый комплект ключей. Я ещё подумала о том, что надо бы один экземпляр отправить матери, другой свекрови, может быть Назару либо Родиону — кому-то понадобится.

Но главное, не Адаму.

А утро моё началось безумно рано и немного суматошно. Свекровь приехала, не смогла попасть в квартиру. Расстроилась, распереживалась и пока я открыла дверь, она успела передумать три десятка вариантов.

— Усечка, что случилось?

— Да так. Сейчас я ключи дам.

Свекровь мимо меня прошмыгнула быстрее на кухню. Загремела посудой.

— А я думаю, дай приеду. Дай тебе пончиков творожных привезу. Сама пекла утром.

Я посмотрела на часы. Время было начало девятого. Какое ж утро тогда у моей свекрови было?

— Мам, спасибо. Я сейчас приведу себя в порядок.

— Давай, давай.

Она была какой-то нервной, безумно дёрганной и мне это не понравилось.

Выйдя из ванны, а потом из спальни, уже полностью готовая к работе, я прошла на кухню и застала свекровь за тем, что она запускала посудомойку.

— Мам. Что случилось? — Спросила я, ощущая неладное.

Свекровь отмахнулась, придвинула ко мне кружку с чаем и на тарелке два творожный, здоровенных пончика, с какой-то ягодной внутренностью.

— Ты кушай, кушай. Сама худенькая, как не знаю кто. А тебе ребёнка вынашивать.

— Мам, что происходит?

Свекровь поймала мой взгляд и не смогла уже отвести глаза.

— Ты знаешь, Адам вчера приехал.

Я напряглась. Вся сжалась, как пружинка.

— Сказал, что если я не помогу, не уговорю тебя, чтоб ты простила его, то можно считать, у нас нет сына, представляешь?

— А ты что, мам? — Замирая от ужаса, спросила я.

Свекровь пожала плечами.

— Усь, а как там на самом деле все было? Ты совсем простить его не можешь, да?

Я поняла, что сын у свекрови останется.

А у меня мама — нет.

Глава 26

— Мам, мам, мам, ты чего? — Спросила я дрожащим голосом.

Одно дело предательство мужа, другое дело — предательство всех остальных, безумно близких, дорогих людей. Свекровь зажала ладонью глаза, всхлипнула, поднимая лицо к потолку.

— Усь да ты не думай, что я как будто бы ничего не понимаю. Я все понимаю. Но знаешь, я в этой ситуации понимаю, что я между молотом и наковальней. У меня с одной стороны — ты, дочка беременная, ходишь, смотришь на все эти его выкрутасы. А с другой стороны — он и это эго.

Прозвучало так, как будто бы она уже оправдала его. Я поняла, что мне кусок в горло не полезет, а чёртов токсикоз проснулся в безумно неудобное время.

— Усь, вот смотри, мужья уходят, бросают своих детей, бросают грудничков, беременных жён бросают, если они там находят новую любовь или ещё что-то и ты ни на каком домкрате не притащишь их обратно. А здесь, согласись, странно это, если он ушёл, если он ничего не чувствует к тебе, то что его так плющит? Зачем ему нужно опять с тобой сойтись? Я не верю в то, что у него есть какие-то глупые замашки наподобии того, что моя жена не будет ни с кем, кроме меня. Да нет. Нет, Усь, ну не может он уходить и возвращаясь, делать вид, как будто бы ему все равно. Не все равно, если возвращается, Устинья, значит любит, как бы сейчас глупо не звучали мои слова. Особенно после того, что было у нас недавно. Ну не бывает такого. Мальчики они как обрадуется чему-то новому, а потом вроде бы надоело, вроде бы уже и не радостно, а ничего поделать не могут. Так и этот. Что ты думаешь, Адам отличается от других мальчиков? Да нет. Такой же. И поэтому я и спрашиваю что там у вас случилось? Объясни мне. Расскажи, как так произошло, что он ушёл…

Я облизала пересохшие губы.

— Как получилось?

Если бы свекровь знала о том, что он мне сказал, когда уходил, она бы прям тут слегла.

— Мам, я думала, что он меня все эти годы любил, а он потом взял и заявил, что хочет развода. А потом взял и появился у меня перед глазами со своей беременной любовницей, а сейчас задёргался, занервничал, потому что я подала на развод и я нашла адвоката, который возьмёт дело о разделе имущества в свои руки. Мам, не надо обольщаться. Не надо считать, будто бы у Адама есть чувства, поэтому он возвращается. Нет.

Говорить это было неприятно, как будто бы я по живому матери резала. Она всхлипывала все чаще и старалась вытереть глаза так, чтобы слезы не размазывались по лицу.

— Он-то, может быть, мам, и хороший, но только ничего хорошего он в своих поступках сейчас не делает.

Произнеся это, я тяжело задышала. Задрожала и дыхание рваное было, ненормальное.

— Усь, ну может ты с ним поговоришь. Может, вы что-то придумаете? Ну что он носится как оголтелый, как будто бы курица с отрубленной головой. К тебе дёргается. Ты не пускаешь. Ко мне лезет, а я злюсь. Сам же все разрушил. Может вы подумаете?

Я была бы с радостью готова подумать, но только не о том и не в контексте того, что у нас с ним есть какое-то общее будущее. Только думать Адам не хотел. Он носился и рубил наотмашь все. Он даже не понимал, что мне в беременности никакие перемены не нужны. Была б моя воля, я бы его даже в графе отец не прописывала, но пропишут же. По закону пропишут ведь.

— А может быть, он подумал, что ребёночек не от него Устинья, а?

И в этот момент я ощутила, что по крови разогнался адреналин. Мне самой никогда эта мысль даже не лезла. Но когда свекровь произнесла её, мне стало дурно от того, что вообще, у кого-то могла родиться такая идея.

— Мам, ты о чем? — Голос не дрогнул. Голос стал холодным. Ледяным.

— Да, я о том, что может быть, все так и произошло. Ты же ему сказала о беременности, а он сказал о разводе. Я подумала, вдруг он считает, будто бы ребёночек не от него. Вдруг он подумал, будто бы ты ему изменяла?

А мне вместо того, чтобы развенчать эту догадку, в голову ничего не пришло, кроме как злого и нервного вопроса.

— Мам, ты действительно считаешь, что я бы могла так поступить?

И вот это выжидательное молчание, которое повисло между мной и свекровью, оно оказалось хуже, чем самый острый меч.

— Усь, ты не подумай. Я ничего такого не говорю.

Я сделала шаг назад.

— Нет, мам, я не подумала. Не переживай. — Произнесла я, стараясь не выдать, как эти слова больно ранили.