Читать книгу 📗 "Месть. Не стоило мне изменять (СИ) - Вирго Софи"
Я чувствую, как по спине пробегают мурашки, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя болезненные следы. В носу щиплет от резкого запаха его одеколона, смешанного с ароматом жареного миндаля с соседнего столика.
- Что же такого смешного я сейчас сказала, позвольте полюбопытствовать? - спрашиваю, чуть наклоняя голову, но голос остается ровным, хотя внутри все кипит от ярости.
В горле стоит ком, который мешает дышать, но я заставляю себя сохранять спокойствие. Бокал с водой передо мной покрывается капельками конденсата, и я машинально провожу пальцем по холодному стеклу, оставляя мокрый след.
Он откидывается на спинку стула, разводит руками, будто разочарован моей недогадливостью. Его движения слишком плавные, каждый жест будто рассчитан на зрителя. Я замечаю, как его взгляд на секунду скользит в сторону Олега, будто ища поддержки, но мой муж упорно смотрит в свою тарелку, где остывает недоеденный стейк.
- А как, по-вашему, я должен себя вести? - его голос звучит снисходительно, будто он объясняет что-то очевидное, а я слишком глупая, раз не понимаю его. Он делает паузу, демонстративно закатывает глаза, и я вижу, как Соня нервно кусает губу, оставляя на ярко-красной помаде следы зубов. - Как сопливый подросток? Может я должен с ней сейчас зажиматься, краснеть и целоваться без перерыва?
Я не сразу отвечаю, давая ему пространство для самовыражения. Где-то за моей спиной звякает посуда, официант несет поднос с бокалами, но все это кажется далеким, словно происходит в другой вселенной. Мое внимание полностью сосредоточено на этой странной троице передо мной.
Я приехала сюда, чтобы спровоцировать его на ошибки, заставить нервничать и главное, посмотреть в его глаза, чтобы точно понимать, я все делю правильно, и мне не в чем будет себя упрекнуть в будущем. И да, я все делаю правильно и упрекать себя не в чем, кроме мягкости. Отомстить можно еще более жестоко, но как надо подумать.
- Нет, - наконец говорю, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в холодную улыбку. - Но вы ведете себя слишком отстраненно. Как актер, который боится превысить отведенные ему полномочия, - пальцы выписывают круги по краю бокала, лед внутри позвякивает, и мне это чертовски нравится.
Его брови чуть поднимаются, но улыбка не сходит с лица. Он поправляет манжеты рубашки, и я замечаю дорогие запонки с инициалами, явно не те, что могла бы подарить Соня. Слишком солидно, слишком дорого для ее уровня. А значит ему их одолжил муж, причем купил специально для него, ведь запонки Олега все сделаны на заказ, и совпадение было бы подозрительным.
- Я просто не люблю демонстрировать свои чувства на публике, - он пожимает плечами, его пальцы лениво крутят бокал за ножку. - Счастье любит тишину, не слышали о таком?
- Вероника, - Олег вдруг вклинивается в разговор, его голос звучит резко, сдавленно, он едва сдерживает раздражение. Его пальцы сжимают вилку так крепко, что костяшки белеют. Я вижу, как капля пота скатывается по его виску, несмотря на прохладу в зале.
Я медленно поворачиваюсь к нему, чувствуя, как уголки губ сами собой подрагивают. В груди разливается странное, почти болезненное удовлетворение. Он нервничает, он боится. И это знание слаще самого сладкого напитка в этом ресторане.
- Я не пристала. Я беру интервью, раз уж мне предложили, и задаю первый пришедший в голову вопрос, глядя на эту пару, - пальцы сжимают диктофон так, что пластик начинает поскрипывать. Зеленый огонек записи мерцает, как свидетель этого абсурдного спектакля.
- Плохо работаешь, дорогая, - бросает он, и в его глазах мелькает что-то злое, испуганное. Его рука тянется к бокалу, но я вижу, как дрожат пальцы, когда он подносит его к губам. - И психолог из тебя никакой. Я к тебе тоже не пристаю на людях, и сдержан с тобой. Мы же давно вместе, а не первые месяцы. Вот и у них так же.
Я смотрю на него, и мне едва удается сдержать ухмылку. Он сдержан со мной не потому, что мы «давно вместе», а потому что уже давно изменяет. А Костя сдержан, потому что ему нельзя играть роль влюбленного жениха слишком активно, иначе денег заказчик не заплатит.
- У меня такое чувство, - говорю я медленно, намеренно растягивая слова, давая каждому из них утонуть в тяжелой тишине, повисшей за столом, - будто меня держат за дурочку и пытаются разыграть.
И на этом все. У них закончилась импровизация, они в тупике.
Дожала.
В воздухе повисает напряженное молчание, нарушаемое только тихим звоном бокалов за соседними столиками. Даже музыка, доносящаяся из колонок, кажется приглушенной, будто весь ресторан замер в ожидании развязки.
Глава 19
Глава 19
Вероника
Тишину разрывает резкий звук уведомления на телефоне Олега, и этот звук такой громкий, что даже официант у соседнего столика вздрагивает. Муж торопливо достает гаджет из внутреннего кармана пиджака, при этом локтем задевает бокал, оставляя на белоснежной скатерти красное пятно, похожее на кровавое.
Его пальцы дрожат, когда он снимает блокировку с экрана. Я вижу, как читая текст уведомления, его брови сходятся на переносице, губы поджимаются. И я не понимаю, то ли это просто раздражение, или это еще и страх, что его спектакль вот-вот развалится.
- Простите, вынужден вас ненадолго оставить. Проблема с поставщиком, - бормочет он, вставая так резко, что стул скрипит под ним, угрожая развалиться. - Мне нужно отойти и решить вопрос. Не скучайте.
Он даже не смотрит на меня, когда говорит это, его взгляд скользит от Константина к Соне, будто он ищет у них поддержки или одобрения. Я лишь киваю, сжимая диктофон в руке до онемения пальцев от напряжения.
Он уходит быстрыми шагами, оставляя за собой шлейф дорогого одеколона, который теперь кажется мне удушающим.
Соня тут же вскакивает следом за ним под моим тяжелым, изучающим взглядом. Ее движения резкие, нервные, как у загнанного зверька. Она хватает свою крошечную сумочку, чуть не опрокидывая бокал, и я вижу, как ее рука дрожит, когда она поправляет выбившуюся прядь волос.
- Мне тоже нужно... Припудрить носик, - говорит она, и ее голос звучит неестественно высоко, почти визгливо, как у подростка, пойманного на вранье. - Я быстро, а вы тут пока поболтайте. Мне нельзя с поплывшим макияжем сидеть, еще снимут и в сеть сольют, и я потеряю потенциальных клиентов.
Не дожидаясь от нас ответа, она почти бежит к выходу из зала. Ее каблуки цокают по паркету, а розовое платье развевается вокруг ног, как паника, которую она пытается скрыть. Я слежу за ней взглядом, пока она не скрывается за углом, отмечая, как она оглядывается через плечо, словно проверяя, не иду ли я за ней. Затем медленно поворачиваюсь к Константину, чувствуя, как холодный пот стекает по спине, но внешне остаюсь совершенно спокойной.
Мы остаемся одни. Тишина между нами густая, тяжелая, как смог после пожара. Я кладу диктофон на стол, но не выключаю его, специально поворачиваю так, чтобы он не видел зеленый мерцающий огонек, свидетельствующий о том, что каждое наше слово будет зафиксировано.
Мой взгляд скользит по залу. Пара за соседним столиком увлеченно беседует, официант несет поднос с десертами, никто не обращает на нас внимания. Идеальная обстановка для откровенного разговора.
Константин откидывается на спинку стула, его пальцы медленно барабанят по столу. Он выглядит спокойным, но я вижу, как напряжены его плечи, как слегка подрагивает веко, как слишком часто он сглатывает. Он первый нарушает молчание, и в его голосе слышна легкая насмешка, но я улавливаю и нотки напряжения.
- Ну что, - говорит он, намеренно растягивая слова, - вот мы и остались с вами вдвоем. Будете брать интервью, или посидим в тишине?
Я наклоняюсь немного вперед, опираясь локтями о стол, губы растягиваются в улыбке, в которой нет ни капли тепла, только холодный расчет.
- Давай без игр, - говорю тихо, переходя на «ты», чтобы нас не услышали за соседними столиками. - Сколько тебе заплатили за этот спектакль? Я же вижу, что это постановка. Они нервные, ты скованный. Так не бывает, я вижу много людей, вижу, кто как себя ведет. От меня ничего не утаить.
