Читать книгу 📗 "Разведенка. Беременна в 46 (СИ) - Барских Оксана"
– Вы же знаете, с чем это связано, – вздыхаю я.
Мой акушер-гинеколог – единственная из моего окружения, которая знает про хламидиоз мужа. Она бросает компьютер и поворачивается всем корпусом ко мне. Молчит, снимает с себя очки, вертя их в руках, и все-таки решается заговорить со мной на личную тему.
– Варвара Леонидовна, вы, конечно, в зоне риска, но от вас уже ничего не зависит. Вы ведь немногим старше меня и должны это понимать. От ваших переживаний повторные результаты предстоящих анализов не изменятся, а вот вы изведете себя так, что нам потом придется попотеть, чтобы привести ваше здоровье в норму. Вам сорок шесть, и организм, к сожалению, уже не тот, что бывает в двадцать, когда родил, что выплюнул. Уж простите, что позволяю себе подобного рода комментарии, но у меня опыт, и я как никто другой заинтересована, чтобы и мамочка, и ребенок были в порядке.
Ее взгляд немного теплеет, и такой я вижу ее впервые. Она позволяет себе эмоции, которые раньше скрывала за маской профессионализма, будто чувствует, как сильно мне нужна сейчас протянутая рука помощи.
– Я понимаю, Маргарита Никитична, и постараюсь не нервничать. Нам ведь совсем недолго осталось, и я не хочу, чтобы и ваши, и мои труды пошли насмарку.
Я опускаю голову и поглаживаю живот, чувствуя вину и стыд перед своим дитем. Моя девочка ведь не виновата в том, что ее родители переживают не лучшие времена. А я уже не маленькая девчонка, которая свои переживания ставит превыше самого важного. Так что я решаю больше не принимать близко к сердцу то, что происходит вокруг, а полностью сосредоточиться на беременности.
Когда я выхожу, в коридоре меня уже ждет Лиля с Мартой, которая сидит рядом и с наслаждением пьет сок с трубочкой. При виде меня широко улыбается, и мое сердце, и без того растроганное мыслями о малышке, тает при виде внучки. Вот уж где моя отдушина. Невинное дитя, которому от меня ничего не нужно. Только мои любовь и внимание.
– Бабуля! – кричит Марта, откладывая пустую упаковку от сока на лавку, и вскакивает, подбегает ко мне с раскинутыми руками.
Я присаживаюсь и кое-как прижимаю ее к себе, стараясь, чтобы она не сильно прижималась к животу.
– Привет, солнышко мое. Выспалась?
Я приглаживаю рукой ее волосенки, привстаю и внимательно слушаю, как она начинает тараторить и рассказывать о своем сне, пока мы втроем идем в приемный покой, где лежит свекровь.
– Я не должна была всего этого говорить, мам. Не подумала, что бабушке станет плохо, – вздыхает со слезами на глазах Лиля, когда я даю Марте денег и она отбегает к автомату с шоколадками.
– Не переживай, Лиль, рано или поздно она бы всё равно узнала эти подробности, и может, даже к лучшему, что от нас. Мы были рядом и вызвали помощь вовремя. А представь, если бы по телефону, и она была бы дома одна? Нет, не нужно сокрушаться и думать, если бы да кабы. Ты лучше скажи, ты сумела дозвониться до отца и сказать, что его мать в больнице?
Я уже не уповаю на то, что Влад приехал бы, узнай о том, что скорая забрала меня, но мать ведь он точно любит и не бросит в беде.
– Он уже тут, – выдыхает дочка и кивает вперед. Морщится, не скрывая нежелание его видеть.
Я поворачиваюсь и вижу, как в больницу уверенной походкой входит Влад. Оглядывается в поисках какого-нибудь медработника и подходит к одной из медсестер, обрисовав ей ситуацию. Нас с Лилей и Мартой не замечает.
Всё бы ничего, но в больницу он приезжает не один. С Марьяной. Не стыдится ни жены, ни дочери, ни матери.
На какое-то время я выпадаю из реальности, так как не могу ни пошевелиться, ни отвести взгляд, ни что-то ответить Лиле.
Молча наблюдаю за тем, как Марьяна неуверенно жмется к Владу, пока тот выясняет, где сейчас его мать. Медсестра кивает за ширму, где сейчас лежит свекровь, и Влад как-то мнется. Оборачивается на Марьяну, касается ее руки и что-то медленно втолковывает, отчего она недовольно поджимает губы и отступает к стене. Всем видом показывает обиду, и я догадываюсь, что Влад не хочет пока показывать новую пассию своей матери, хочет ее подготовить.
Я даже внутренне усмехаюсь тому, что не удивлена, что он выбирает для знакомства неподходящее время. В обычной жизни и быту он настолько же не компетентен, насколько хорош в юриспруденции.
– Мам? Ты в порядке? Хочешь, уйдем? – спрашивает меня Лиля и даже слегка тормошит, не добившись сразу моей реакции.
В себя прихожу, когда Марта, опустошив автомат с шоколадками, возвращается к нам и вдруг замечает дедушку. Вопреки тому, что Влад практически не проводил с ней времени, она к нему привязана и сразу же кричит, пытаясь привлечь к себе его внимание.
Он не слышит и прикрывает шторку, за которой на кушетке лежит его мать.
– Идемте к дедуле, мам! – воодушевленно восклицает снова Марта и, еле как удерживая шоколадки в руках, семенит впереди первая.
Мне не хочется снова пересекаться с Владом, но и оставить свекровь с ним один на один, когда ей снова может стать плохо, я не имею права. В конце концов, даже если мы разводимся, это не значит, что мы с Зоей Елисеевной станем чужими друг другу людьми. Так что если Влад не заботится о самочувствии своей матери, то это сделаю я.
Любая другая на моем месте, особенно будь помоложе, возможно, плюнула бы и ушла, сняв с себя всякую ответственность, но я не считаю себя ни стервой, ни наивной дурочкой.
Полностью осознаю, что делаю, так что беру Лилю под руку для моральной поддержки и иду вперед, следом за внучкой, которая в этот момент уже неумело пытается отодвинуть тонкую шторку. Даже встает на носочки, касаясь ткани, но не удерживает равновесия и падает, повисая на шторке. Хлипкий карниз накренивается от веса Марты, которая оказывается на полу, и Лиля подрывается, подбегая к дочери. Берет ее на руки и прижимает к себе, пока карниз, не удержавшись, в итоге полностью падает, заставляя Влада обернуться.
Он прищуривается и хмурится при виде Лили и Марты, а затем, чувствуя на себе мой взгляд, поднимает голову и окончательно мрачнеет. Видимо, Лиля не сказала ему по телефону, что и я тоже нахожусь в больнице. Думала, наверное, что тогда он точно не придет. И что-то мне подсказывает, что она права.
– Что ты тут делаешь? – резко спрашивает у меня Влад, кидает тревожный взгляд на стоящую у стены Марьяну.
Она молчит и вся подбирается, как перед побегом. Смотрит на меня, как на врага, словно я уже успела ей где-то насолить или оттаскать за волосы. Не бойся я за ребенка в своей утробе, может, наплевала бы на возраст и последствия, выплеснула бы на нее свой гнев и обиду обманутой преданной женщины, но я этого не делаю. Убеждаю себя, что я выше этого, чтобы не сгорать потом от горечи и ненависти к тому, что веду себя слишком спокойно, будто проявляю слабость.
– То же, что и ты. Жду, когда врачи помогут З… маме, – поправляю я себя в конце, чтобы посмотреть на реакцию Влада, и она не заставляет себя ждать.
– Маме? С каких пор ты вдруг стала такой сентиментальной, Варя? Ты ведь клялась, что никогда не поладишь с моей матерью, всё Зоей Елисеевной ее величала, а теперь она вдруг стала тебе мамой? Если ты думаешь, что раз позвала мать для поддержки, и она убедит меня вернуться в семью, то…
– Варвара Леонидовна, – перебиваю я его с удовольствием, так как надоедает видеть его наглое беспардонное лицо. Хочется сбить с него спесь, и мне это удается. Он никогда не любил, чтобы его перебивали, не давали покрасоваться. Уж слишком любит себя, так что теряется на несколько секунд, прежде чем снова открыть рот.
– Что? – хмыкает Влад и прячет руки в карманах брюк.
Выглядит он неважно, будто практически не спит в последние сутки. Волосы, не в пример тому, как раньше он тщательно укладывал их гелем, растрепаны, на лице – щетина, хотя он ее терпеть не может.
Всё указывает на то, что он переживает о чем-то и тревожится, и мне даже гадать не нужно, что его выматывает. Вряд ли Алёхины в восторге от того, что их дочь встречается с пятидесятилетним мужчиной. Ни одни родители не будут счастливы тому, что их дочь встречается с тем, кто им даже не ровесник, а старше на добрых несколько лет.
