Читать книгу 📗 "Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна"

Он развернулся и ушёл вместе с технологом. Аля осталась стоять посреди цеха, чувствуя, как её уверенность тает с каждой секундой.

Ночь перед дедлайном она провела одна. Вика уснула в раздевалке, укрывшись курткой. Тётя Люда ушла домой. Аля сидела за столом, перед ней горел ноутбук, а вокруг стояли десятки буханок — результат трёхдневных трудов.

Она сводила цифры. Себестоимость её хлеба была выше. Время производства — дольше. Риск брака — значительнее. По всем законам бизнеса, Артём был прав. Её идея была коммерчески безумной.

Она взяла в руки одну из буханок — ту, что с чабрецом. Она была неидеальной, чуть кривоватой, с потрескавшейся корочкой. Она разломила её. Мякиш был неровным, с крупными, неравномерными порами. Он пах дымком, травой и чем-то неуловимо родным.

Она закрыла глаза и вспомнила лицо дочери. Вчера она смогла немного поболтать с Соней по видеосвязи, и дочка спросила: "Мама, а когда ты испечёшь тот хлеб, который пахнет бабушким садом?"

И тут её осенило. Она искала не те цифры. Она пыталась доказать рентабельность там, где нужно было доказать ценность. Разницу между ценой и стоимостью.

Она открыла новый файл и начала писать. Не отчёт, а манифест. О том, почему в мире, полном одинаковых вещей, люди готовы платить за уникальность. О том, что лояльность клиента нельзя купить за низкую цену, но можно заработать за счёт подлинности. Она приводила примеры из своей прошлой жизни в брендинге, вспоминала успешные кейсы нишевых продуктов, которые захватывали рынок именно благодаря своей аутентичности.

Она писала всю ночь. А под утро, когда первые лучи солнца упали на клавиатуру, она встала, взяла три самые лучшие, на её взгляд, буханки и поставила их в ряд. Ржаную, с чабрецом и цельнозерновую.

Она не знала, убедит ли это Артёма. Но она знала, что сказала всё, что могла. И сделала всё, что было в её силах.

Аля посмотрела на спящую Вику, на пустой цех, на свои руки в муке. Завтра будет бой. Но сегодня она была как никогда уверена в своём продукте. В своём хлебе и в себе. На секунду Аля подумала, что это в ней говорит усталость и недосып, но отступать было некуда. Она отправила Артёму короткое сообщение: "Утром в десять. Дегустация готова. И расчёты тоже".

Ответ пришёл почти мгновенно, хотя на часах было пять утра: "Жду. Не опаздывайте".

Аля выключила свет и вышла на улицу. Воздух был холодным и чистым. Где-то вдали пели птицы. Она сделала глубокий вдох. Пахло хлебом. Её хлебом. И в этом запахе была вся её надежда.

16. Слепая дегустация и прозрачные намёки

Ровно в десять утра цех завода "Прогресс" напоминал не то лабораторию, не то съёмочную площадку для шоу. Длинный стол был застелен белой бумагой, на нём стояли пронумерованные тарелки с кусочками хлеба. С одной стороны — идеальные ломтики из конвейерной печи, ровные, как под линеечку, с глянцевой румяной корочкой. С другой — её буханки: чуть кособокие, с живой, треснувшей корочкой, неровным мякишем.

Артём стоял у стола с невозмутимым видом, рядом — Сергей Петрович, скептически разглядывавший её "творения". С другой стороны столпились Вика, тётя Люда и, к удивлению Али, несколько человек из числа тех, кто уже успел попробовать её садовый хлеб — соседки и даже владелица местного цветочного магазина. Артём, видимо, решил, что "фокус-группа" должна быть максимально пестрой.

— Принцип простой, — голос Артёма прозвучал чётко, без лишних эмоций. — Шесть образцов. Три — промышленные, три — авторские от Алёны. Дегустация слепая. Оцениваем по пятибалльной шкале: внешний вид, аромат, текстуру, вкус. Итоговый вопрос: "Купили бы вы этот хлеб снова?"

Аля чувствовала, как поджилки трясутся. Она стояла в стороне, не в силах смотреть, как люди будут разжевывать и оценивать кусочки её души. Вика, бледная от волнения, снимала всё на телефон, стараясь не проронить ни слова.

Дегустация началась. Люди чинно подходили к столу, пробовали, делали пометки в специальных анкетах, которые зачем-то распечатал Артём. Слышались нейтральные "хм", "интересно", "неплохо". Сергей Петрович пробовал с видом знатока, закатывая глаза и долго пережевывая, будто разбирая хлеб на молекулы.

Аля смотрела на лицо цветочницы, Анны, пробовавшей её цельнозерновой хлеб. Та закрыла глаза, и на её лице на мгновение промелькнуло что-то похожее на удивление, а потом — на легкую улыбку. Сердце Али екнуло. Это был знак. Маленький, но знак.

Когда последний дегустатор сделал свою пометку, Артём собрал анкеты и удалился в угол, где стоял его ноутбук. Несколько минут, пока он что-то считал и анализировал, в цеху царила гробовая тишина. Было слышно, как за окном пролетает ворона.

Аля сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она уже мысленно прощалась с заводом, с печами, с этой безумной идеей. Готова была вернуться в сад, к своей старой печке, и печь хотя бы по десять буханок в день, но свои.

Артём поднял голову. Его взгляд был нечитаемым.

— Результаты, — произнес он, и все замерли. — По среднему баллу промышленные образцы выигрывают. Стабильность, предсказуемость, привычный вкус.

У Али похолодело внутри. Всё. Это конец.

— Однако, — Артём сделал паузу, и его взгляд уперся в Алю, — есть один нюанс. На вопрос "Купили бы вы этот хлеб снова?" положительно ответили 60% пробовавших промышленный образец. Среди пробовавших авторские образцы Али…

Он посмотрел на бумагу.

— 95%.

В цеху повисло изумлённое молчание.

— То есть? — не поняла Вика.

— То есть людям может не до конца нравиться внешний вид или какая-то конкретная нота во вкусе, — пояснил Артём. — Но подавляющее большинство готово купить его ещё раз. Они хотят именно этот, "неидеальный" хлеб. У него есть характер. А характер, как выясняется, продаётся.

Аля не верила своим ушам. Она выиграла? Не совсем. Но она не проиграла.

— Вы доказали свою точку зрения, Алёна, — сказал Артём, и в его голосе впервые прозвучало нечто, отдалённо напоминающее уважение. — Ваша бизнес-модель рискованна, но не безнадёжна. Я готов дать вам зелёный свет. На ваших условиях. С живой закваской, чабрецом и душой.

Облегчение, хлынувшее на Алю, было таким сильным, что она едва устояла на ногах. Она хотела что-то сказать, поблагодарить, но в этот момент скрипнула дверь цеха.

В проёме стоял Илья. В дорогом пальто, с идеальной причёской и с большой коробкой в руках, на которой красовался логотип дорогого московского магазина игрушек. Он окинул взглядом собравшихся, нашёл взгляд Али и сладко улыбнулся.

— Алёна! Я не вовремя? Просто поехал забирать посылку для Сонечки, и подумал — тебе будет приятно знать, что наша девочка ни в чем не нуждается. Здесь новый кукольный домик — тот самый, о котором она мечтала. Хочешь, можешь сама подарить дочери?

Он сделал паузу, давая всем оценить масштаб "заботы".

— А у вас тут что, опыты кулинарные? — с лёгкой насмешкой в голосе добавил он, бросив взгляд на стол с остатками хлеба.

Все смотрели то на Илью с его шикарной коробкой, то на Алю, потрепанную после нескольких бессоных ночей. Контраст был убийственным.

Артём, не меняясь в лице, сделал шаг вперёд.

— Не опыты, — сказал он спокойно, но так, что его было слышно в каждом углу цеха. — Брифинг. Мы запускаем производство. Алёна — креативный директор и лицо бренда. А вы, я так понимаю, бывший муж? Спасибо, что зашли. Однако посторонним в производственное помощение вход воспрещен.

Илья улыбка сползла с его лица. Он не ожидал такого холодного и уверенного отпора. Он посмотрел на Алю, ожидая, что она смутится, оправдается. Но она встретила его взгляд. Спокойный, уставший, но твёрдый.

— Спасибо, Илья, — сказала она ровно. — Не нужно. Я сама куплю подарок, когда буду забирать Соню. В пятницу, как договаривались.

Илья постоял ещё секунду, явно чувствуя себя лишним. Затем кивнул, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.