Читать книгу 📗 "(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна"

Значит, бывает и так: когда эффект накапливается и потом дает взрыв.

Хотя если бы я увидела его раздетым раньше, взрыв, наверно, получился бы сразу. Если общий типаж был не совсем тот, который мог бы выбить меня с первого взгляда, то сложение… м-м-м… Вот на такие мужские фигуры я откровенно капала слюной.

Без излишнего атлетизма, но с хорошо прорисованной мускулатурой — грудь, живот, плечи. Крепкие ягодицы, узкие бедра — мой личный фетиш. Не волосатый, как горилла, но и не голый, как кошка-сфинкс. Убегающая под брючный ремень дорожка темных волос тоже всегда высекала из меня искры. Что касается главного мужского достоинства — нет, не мозга, а того, которое они сами считают главным… Тут я придерживалась золотой середины. Не «хорошего понемножку», не «чем больше, тем лучше», а «все хорошо в меру». Чтобы доставало куда надо, но потом не приходилось ходить враскоряку.

У Лешки все было в самый раз. Я подумала об этом, когда он разделся, а потом убедилась эмпирически — когда вошел, закинув мои ноги себе на плечи и подложив руки мне под поясницу.

Идеальнейшее! Как будто его член скроили специально под меня. С другими приходилось подстраиваться, подлаживаться, где-то что-то терпеть, на что-то закрывать глаза, ориентируясь больше не на процесс, а на результат. Есть приход? Ну и ладушки. Все хорошо, все отлично.

С ним все было иначе. Каждое движение — так, как надо. Буквально купаясь в наслаждении. И даже оргазм оказался другим! Нет, не лучше, не хуже, просто другой. Совсем другой. Я и не представляла, что может быть вот так. Не короткая яркая вспышка сжавшегося в тугую точку тела, а невыносимо приятный жар, который волнами расходится из одной точки, становясь все сильнее и шире.

— Ну что, доктор, — спросила, едва отдышавшись, — есть надежды, что выживу?

— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал головой Лешка, лениво полируя пальцем сосок. — Боюсь, дело серьезное. Случай очень непростой. Понадобится длительное интенсивное лечение. Курсовое. И, может, даже не один курс.

— Ну что ж делать, раз надо — значит, надо. Как вы думаете, надежда есть?

— Никогда нельзя терять надежды.

— Да-да, вы правы, — кивнула я. — Прямо чувствую, что становится легче. Вы талант, доктор. У вас золотые руки. И язык. И… вот этот вот ваш инструмент.

От словесной и тактильной похвалы инструмент воспрял духом, демонстрируя готовность продолжить лечение, чем весьма обрадовал и пациентку, и доктора. Лечились мы еще долго, попутно обмениваясь пошлейшими шутками, пока я не уснула на полуслове и полусексе. А проснулась, когда в окно заглядывало бледное новогоднее солнце. С приятной ломотой во всем теле. Одна. На кухне что-то шкворчало.

Не найдя ничего, что можно было бы накинуть на себя, выглянула так. После всех медицинских ночных процедур стесняться было глупо. Лешка, в одних шортах, что-то мешал на сковороде. Рядом сидел черный злыдень, сверкнувший на меня янтарными глазами.

— Утречка! Походу, коту я совсем не нравлюсь.

— Главное — что ты нравишься мне, — хмыкнул Лешка. — Куда вылезла-то?

— В туалет. И полотенце дай какое-нибудь, пожалуйста.

— В тумбочке под раковиной.

Быстренько ополоснувшись, я вышла из ванной в полотенце — как раз к завтраку: омлет с ветчиной и кофе.

— Леш, я сейчас домой поеду, — сказала осторожно, отпив глоток.

— Чего?! — вскинулся он. — Куда? Зачем? Или… что-то не так… было?

Похоже, он реально испугался.

— Все так. Все отлично. Правда. Просто я завтра утром дочку с мамой в пансионат отправляю на неделю. Надо все собрать. Ну и вообще побыть с ними немного. Праздник все-таки.

— А потом?

— А потом свободна как ветер. До восьмого числа.

— Может, тоже куда-нибудь поедем?

— Например?

По правде, не очень хотелось. Я любила новые места, но дорога всегда сильно напрягала. Любым транспортом. Да и смысл ехать куда-то на несколько дней?

— Леш, давай честно. Куда бы мы ни поехали, все равно ведь из постели не вылезем. Так какой смысл?

— Резонно, — согласился он. — А на дачу?

— Морозы обещают до двадцати всю неделю. А я мерзлячая. Буду у печки сидеть. Я снег только из окна люблю.

— Экие вы, девушки, капризные. Окей. Есть одна идейка. Только надо будет пару звоночков сделать. Ты прямо сейчас поедешь?

— Ну… — задумалась я. — Пожалуй, можно на ход коня еще один лечебный сеанс провести. На всякий случай. Мы ведь только начали терапию. Вдруг по дороге нога отвалится?

Алексей

Когда Милка сказала, что поедет домой, я реально испугался. Праздники же! Вылетело из головы, что она дочь оставила на мать. Вообще все вылетело. Как метлой вымело. Пустыня Гоби. А когда сказала, что все хорошо и что у нее вся неделя каникул свободна, готов был козликом запрыгать. И предложил тоже куда-нибудь поехать.

Потому что дома — это слишком интимно. Что у меня, что у нее. Если не разово, а вот так — на все каникулы. Лучше где-нибудь за периметром, чтобы без привязок.

Вообще-то мысли были об Испании, конкретно — о славном городе Едрит-Мадриде, где обитали мама с отчимом. Не к ним в гости, а совместить приятное с полезным. Выкроить часок и завернуть. Повидаться. И помириться.

У нас все было сложно. Мы не виделись с тех пор, как она выскочила замуж и уехала. Из этих трех лет больше года даже по телефону не разговаривали — вообще никак не общались. Потом она позвонила, и мы начали иногда перезваниваться и переписываться в воцапе. Причина?

Отца после инсульта разбил паралич, и она полгода за ним ухаживала. А ровно через месяц после его смерти вдруг заявила, что выходит замуж. За мужика на восемь лет младше нее. Я знал, что с отцом у них все давно разладилось, но так прямо на шестом десятке приперло, что не могла хотя бы для приличия немного подождать? А уж когда встал вопрос наследства, да еще влез ее новый муж Алик… Мы тогда наговорили друг другу много всякого. Еще и Майка подливала масла в огонь. Потом стал жалеть, и мама словно почувствовала — позвонила сама. С трудом, но все же постепенно общение стало налаживаться. Она звала в гости, мне не слишком хотелось, но как раз перед знакомством с Милой начал подумывать в эту сторону: не съездить ли на Новый год. Впрочем, Милка все равно отказалась.

А насчет дачи я, конечно, ступил. Дом летний, даже в небольшой мороз холодно, а уж если за двадцать — вообще как на улице. Я туда приезжал редко, обычно с компанией — шашлыки пожарить, по лесу погулять, в речке искупаться. Зато пришла в голову другая мысль: как вырваться из привычного круга, никуда не уезжая из города. Хотя для этого надо было переступить через себя.

Сеанс затянулся почти до обеда. Мила все-таки вызвала такси и уехала, а я сел на диван в гостиной с телефоном в руке, морально дозревая. Пришел Мяф и улегся рядом.

— Ну и как это называется? — спросил я грозно. — Ты что устроил ночью, хрен моржовый?

«А что я? — протелепатировал он, глядя на меня в упор. — Я ничего. Можно подумать, ногу ей отгрыз. А визгу-то, визгу! Просто показал, кто в доме хозяин. Чтобы не борзела».

— Это ты-то хозяин?

«А кто? Ты, что ли?»

М-да, была у зайки избушка лубяная, а у лисы ледяная…

Вдохнул поглубже, посчитал до пяти и постучался к маме в скайп. Поздравил с Новым годом и перешел к главному:

— Ма, насчет квартиры… Жильцы так и не нашлись?

— Нет. А что? — удивилась она.

— Хотел там пожить недельку. У меня ремонт небольшой, и…

— Леша, ну я же говорила, — перебила мама. — Ключи у Вари. Твоя квартира, хоть совсем переезжай и живи.

— Да? С каких пор она вдруг стала моя? Ты вообще хотела ее продать, нет?

— Леш, ну не начинай все сначала, а? Я тут думала… Давай так. Я подарю тебе свою половину, ты продашь бабушкину квартиру, и я заберу деньги.

— Смеешься? Бабушкина стоит не больше, чем сортир в той. А может, и меньше. Да тебе твой Алик мозг выжрет кофейной ложечкой.