Читать книгу 📗 "Бывший. Добьюсь тебя снова (СИ) - Макова Марта"

Мысленно усмехнулся, вспомнив, как бывшая любовница пыталась торговаться за свои отступные. Целый список выложила. Я дал ей всё, что она просила. Ну может, сумму немного уменьшил, уж больно завернула. Даже для нежадного меня её аппетиты показались слишком завышенными. Но Алёна не возмутилась, взяла сколько дал. Видимо, как настоящая торговка изначально завысила цену, чтобы получить побольше, хотя согласна была и на меньшую сумму.

– И в мыслях не было обижать. Мне нравится ваша племянница, Мария. Но всё складывается через задницу, не в мою пользу, точно. Медведь этот. - пошевелил пальцами руки, закованной в лубок, демонстрируя свою неудачу. – И Петя погиб из-за меня. Белка мне его не простит. Да я и сам...

– А что Петя? В этом нет ничьей вины. Он свой собачий долг выполнял. Миша так и натаскивал его. На охрану от диких животных. Чтобы Белку в тайге защитил, в случае необходимости.

– Если бы я вёл себя тихо, не привлёк к нам внимания...

– Да брось, Арсений Романович. – махнула рукой Мария. – Шатун вас за километры услышал. Медведь в тайге и летом, когда сытый, опасен, а уж бродящий зимой ... Он пропитание себе искал, в любом случае напал бы. Не нужно было вообще туда ехать. И вы пострадали, и Петя погиб, и камера Белкина всё равно сгинула где-то под снегом.

– Я куплю новую. Самую лучшую. – встрепенулся, поняв, что есть повод хоть немного реабилитироваться в глазах Белки.

– Купить-то можете, да примет ли Белка подарок. – с сомнением покачала головой женщина. – Она ведь у нас такая. Гордячка. Ничего ей от чужих не надо.

– Помогите мне, Мария.

– Да как? – посмотрела с улыбкой, как на несмышлёного ребёнка.

– Для начала, переселите меня наверх, ближе к Белке.

Там у меня будет больше возможности сталкиваться с ней. После той ночи Белка больше ни разу не заходила ко мне. Игнорировала моё присутствие, словно не было меня в доме.

– Перебирайся. – понимающе усмехнулась женщина и сложив, наконец все инструменты и старые бинты в металлический лоток пошла к двери. – Ты Арсений Романович вещи пока сложи, Миша потом рюкзак твой поднимет, а я сейчас камин в люксе разожгу, комнату прогреть. Наверху прохладнее, чем здесь, не живёт никто кроме Белки.

Мария ушла, а я оглянулся вокруг. Собирать особо было нечего, я и рюкзак толком выпотрошить не успел, сразу угодил на больничную койку. Из всей одежды, сложенной в него, пригодились только домашние штаны для сна и спортивная кофта на молнии. Остальное не натянуть на лангет.

По лестнице поднимался медленно, держась за стену и жмурясь от мелькающих в глазах мошек. Твою ж мать! Когда это закончится? Трясучка и подгибающиеся от слабости колени. Я готов жрать и пить всё, что приносит Мария. Согласен на все капельницы и уколы, лишь бы поскорее восстановится. Как же это неприятно, чувствовать себя настолько слабым и беспомощным.

Добрёл до открытой двери в мою будущую комнату и остановился на пороге. С облегчением прислонился здоровым плечом к косяку, положил руку на грудь, туда, где трепыхалось в суматошном танце сердце.

Сидя на коленях, спиной ко мне, Белка разжигала сложенные в камине поленья. На секунду меня посетило сомнение, в ту ли комнату я пришёл? Неужели лесная амазонка, наконец, решила порадовать меня своим присутствием?

Услышав шум, Белка обернулась и встала в полный рост. Окинула меня с ног до головы взглядом, но комментировать не стала.

– Проходи. – подвинула к камину плетёное ротанговое кресло с наброшенным на него клетчатым пледом. – Садись поближе к огню. Сейчас камин разгорится и будет тепло.

Мне уже было хорошо. От одного только её вида. Узеньких брючек, обтянувших стройные ноги, светлого, длинного свитера крупной вязки, свободно заплетённой косы и, неожиданно, доброй улыбки. Неужели сменила гнев на милость?

Ещё не до конца доверяя её добродушию, доковылял до кресла. Белка зашла за его спинку, приподняла верхний край пледа и когда я опустился на мягкую подушку на сиденье, накрыла им мои плечи. Обошла, и стоя передо мной, потянула плед за концы, сомкнула их на груди укутывая.

Недоверчиво смотрел, как, выдвинув ящик комода, достала из него ещё один шерстяной плед. Присела передо мной и, развернув тёплую ткань, накрыла ею мои ноги.

Наверное, у меня был совершенно ошалевший вид, потому что Белка усмехнулась.

– Мёрзнешь же, с такой кровопотерей. Сейчас будет теплее.

Вернулась к камину, а я смотрел, как она перетряхивает горящие поленья кованой кочергой, и рвано дышал.

От её заботы что-то дрогнуло в груди. Налилось свинцовой тоской и болью, обидой, которую, казалось бы, давно перерос и забыл. Никто и никогда так не беспокоился обо мне. Да и не заботился по большому счёту. Рос я в семье, в которой понятие душевного тепла и родительской любви были полностью заменены предоставленными мне возможностями, учиться в лучших школах, заниматься с лучшими репетиторами, поступать в самые престижные вузы, носить модную и дорогую одежду. И я всегда, всегда, обязан был быть гордостью родителей!

Даже Наташка, которую я любил без памяти, не стремилась дарить мне свою заботу. Никто, блядь, не укутывал мне ноги пледом! Тем неожиданнее было получить заботу от женщины, которую я когда-то страшно обидел. Бросил.

– Теплее? – в зелёных глазах, смотрящих на меня, дрожали и метались отблески огня. От жара у Белки разрумянились щёки. Сейчас она была очень похожа на ту себя, прежнюю, юную девочку Миру. Спокойную, безмятежную, ласковую.

– Посиди со мной. – ухватил за рукав, в попытке задержать.

Белка посмотрела сначала на мою ладонь, удерживающую её, потом перевела спокойный, обманчиво безмятежный взгляд на лицо.

– Я никуда не ухожу. – придвинула низенький стульчик, оббитый мехом какого-то зверька, ближе к огню и присела на него. Вытянула руки к теплу. – Ты хотел поговорить?

– Прости, меня Мира.

– Бог простит, Арс. – пухлые губы скривились в горькую улыбку. – Я не держу на тебя зла. Всё давно в прошлом.

– Я был дурак. И совершенно не был готов взять на себя ответственность.

– Я понимаю, что не твоего полёта птица была. Ненужная тебе, лишняя со своей любовью. – пожала плечами. – Как ты вообще на меня тогда внимание обратил, непонятно.

– Ты чудесно пела. У тебя был волшебный голос.

– Да, голос. – горькая улыбка стала ещё горше. – Его больше нет.

– Почему? Это из-за стресса?

– Авария. Кусок стекла пробил горло и голосовые связки.

– Я не заметил шрама.

– Чудеса современной пластической хирургии. Зашлифовали, чтобы не напоминал. – Белка чуть заметно поёжилась, сжимая и разжимая пальцы, протянутых к огню рук.

Я физически ощущал корёжившую её боль. Не знал, чем ей помочь, как утешить. Я бы обнял её, прижал к сердцу, чтобы хоть как-то облегчить боль, но не смел. Я был чужаком для неё. Триггером, ворвавшимся в её налаженную жизнь.

– Мне жаль, что так случилось с твоими родителями и нашим ребёнком.

– Мне тоже. – не сводя взгляда от огня, прошептала тихо, на грани слышимости.

– Кто? – с трудом выдавил из горла. Понимал, что мучаю её и себя, но я должен был знать, кого потерял. Чтобы жгло и ломало, так же как её. Чтобы помнить какой я мудак.

– Мальчик. – поняла и ответила. Наказывая и делясь болью.

– Сын – колючий ком царапал в кровь горло, заставляя хрипеть.

– Сын – эхом, без эмоций, мёртвым голосом.

Мы молчали, варясь каждый в своих переживаниях и мыслях. В тяжёлой тишине был слышен только треск поленьев, а тепло от камина ползло к моим ногам и уже перерастало в жар.

Из-под опущенных ресниц смотрел на застывшую у огня Белку. Неподвижную, задумчивую, погруженную в себя.

– Зачем ты приехал Арс? – повернулась резко, в зелёных глазах требование честности.

Хороший вопрос. Я и сам ещё не знал на него точного ответа. Я никогда не был расположен к безрассудным порывам, не был импульсивен, привык всё и всегда продумывать и анализировать, прежде чем принимать решения, но в этот раз всё было по-другому. Что привело меня сюда, в глухой таёжный угол? Ну уж точно не охота и природные красоты. Я сорвался и летел к Белке.