Читать книгу 📗 "Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия"

В его глазах появляется слабая тень усмешки.

— Да? Значит, ты видишь меня насквозь.

— Ну, отчасти. Но ты довольно непроницаемый.

Алек не отводит взгляд.

— Думаешь?

— Да. Кажется, ты почти никого не подпускаешь, не показываешь, что думаешь. Или что чувствуешь, — я пожимаю плечами и вдруг краснею от собственных слов. Но рядом с ним легко потерять самообладание. — Думаю, тебе так даже комфортнее.

Он молчит. Тишину заполняет быстрый диалог двух героев на экране, но я не слышу ни слова. Алек проводит рукой по резкой, как лезвие, линии челюсти.

— Наверное, — наконец произносит он. — Ты права. Или, по крайней мере, так было долгое время.

С тех пор как умерла твоя жена.

Я не произношу этого вслух. Мы никогда не поднимали эту тему. Я рыдала у него на плече на свадьбе сестры – из-за карьеры, из-за бедра, – и мы смогли просто двинуться дальше, будто ничего не случилось. Но что-то подсказывает, что, если разговор коснется его прошлого, избегать не получится.

— Не бывает одиноко? — спрашиваю я. В большой комнате мой голос звучит особенно мягко. — Быть единственной крепостью.

Он чуть улыбается, всего краешком губ. И от этого глаза вдруг теряют привычную суровость.

— Единственной крепостью, — повторяет он. Рука лежит рядом с моей на спинке дивана. — Может, мне и правда приходится таким быть.

— Или кажется, что приходится, — говорю я. — Но я так не думаю.

— Разве?

— Да, — мне трудно отвести взгляд. Он сидит слишком близко, едва ли не осязаемо. — Может, просто стоит построить мост через ров. Впустить родных и друзей. Всем иногда нужен кто-то, на кого можно опереться.

Его глаза темнеют.

— А ты, Изабель? На кого опираешься ты?

— Ох, — я запинаюсь, чувствуя, как по шее поднимается румянец. — На родителей и близнецов. На Конни. На нескольких школьных подруг.

— Ты близка с семьей, — говорит он. Не спрашивает, скорее утверждает. — Партнера нет?

Я качаю головой.

— Когда по восемь часов в день танцуешь, на свидания не остается времени. Тем более за пределами «Компании». Да и внутри ее, по правде говоря, тоже. Много лет это было всей моей жизнью, так что... да. Партнера нет.

— Это про тогда. А теперь?

— Теперь? — переспрашиваю я. В животе щекотно от нервов. — Думаю, теперь я готова. Если появится кто-то подходящий.

— И каким он должен быть? — спрашивает Алек. Взгляд цепкий, почти пронзительный. Не уверена, включен ли вообще еще телевизор. Про чай в своей чашке я уж и подавно забыла, наверняка остыл.

— Не знаю. С чувством юмора. Умный. Думаю, нужен кто-то целеустремленный, потому что я... хотела сказать, что сама такая, но, может, правильнее «была». Он должен быть понимающим. Я надеюсь снова начать танцевать, а это подразумевает безумный график, и ему придется с этим справляться.

Алек тихо хмыкает. Звучит задумчиво, и я боюсь, что он скажет дальше.

— А у тебя? — спрашиваю я.

Он отводит взгляд. Глаза устремлены в сторону окна, и что-то в них мгновенно закрывается. Я почти физически ощущаю, как Алек по кирпичику возвышает стену. Хотя рука все еще рядом с моей, на спинке дивана. Я смотрю на нее, не в силах наблюдать, как он отдаляется.

Я всегда обращала внимание на мужские руки, а его... теплая кожа, загар, аккуратно подстриженные ногти. Руки взрослого мужчины. Сильные и надежные. Немного грубые. Большие.

Алек не отвечает. Я чувствую, как он собирается с мыслями, воздух между нами сгущается. Если до этого он был заряжен, то теперь почти наэлектризованный.

Я кладу руку на его.

Алек чуть вздрагивает от прикосновения, но не убирает ладонь.

— Прости, — поспешно говорю я. — Не стоило спрашивать. Я знаю, что... ну, извини.

Он не отвечает. Поворачивает ладонь и обхватывает мою, переплетаясь длинными пальцами. Между нами пробегает разряд, и я не могу отвести взгляд от сцепленных рук.

— Все в порядке. Просто я об этом почти не думаю, — говорит он.

— Оно и понятно, — шепчу я.

Кажется, тепло его кожи проникает глубоко в меня.

Алек усмехается.

— Правда? Может быть.

— Все приходит в свое время.

— Да, — отвечает он, и мы сидим молча, с сомкнутыми руками, в напряженной тишине.

Мне кажется, что между нами пронеслось что-то важное. Что-то неуловимое и похожее на намек. Не знаю, что конкретно, но... чувствую это.

Взгляд скользит к моим губам и темнеет. На мгновение кажется, что Алек подумывает о поцелуе. Но он убирает руку. Мгновение исчезает, тает, и я остаюсь сидеть, словно прикованная.

— Хорошая идея про завтра, — говорит он. Голос хрипловатый. — Спрошу Конни, сможет ли она пойти вместо меня.

Я прочищаю горло.

— Отлично! Тогда ты пойдешь с Уиллой, а я останусь дома с Сэмом.

Его глаза вновь находят мои.

— Нет уж. Ты идешь с нами.

— Я?

— Да, — говорит он. — Я с радостью посмотрю фильм с детьми, но не хочу провести ни единой минуты в беседе с другими родителями.

Я смеюсь.

— Я теперь еще и твоя сопровождающая?

— О, Изабель, — говорит он. — Ты моя палочка-выручалочка.

13. Алек

Двор школы «Сент-Реджис» преобразился до неузнаваемости. Даже я вынужден это признать. Между зданиями натянуты гирлянды огней, мягко подсвечивая зеленую лужайку, а вдоль стены спортивного зала установлен огромный экран. На траве устроены маленькие уютные зоны. Каждая семья будто получила в распоряжение собственную импровизированную гостиную из пледов и подушек.

В воздухе витает насыщенный запах попкорна. Октябрьский вечер выдался на редкость ясным и прохладным, с легким ветерком, пробегающим по двору. По периметру расставлено достаточное количество обогревателей, чтобы не замерзнуть.

— Вот это да, — выдыхает Изабель рядом со мной. — Просто волшебство.

Дети, похоже, думают так же. Уилла смотрит на меня с восторгом и удовлетворением.

—Видишь, папа? Я же говорила, что будет круто!

Грудную клетку сжимает какая-то болезненная, непривычная тяжесть. Да, говорила. Возможно, стоило послушать сразу.

Я теряю контроль над детьми почти мгновенно. Здесь столько их друзей – в основном, конечно, Уиллы – и наблюдаю, как они срываются с места, мчась к одноклассникам. Сэм в итоге оказывается рядом с аппаратом для попкорна, и, кажется, это вовсе не случайность, я ведь знаю своего сына.

Изабель остается рядом. Ее длинные волосы свободно падают на плечи черным шелковым водопадом, сама она одета просто: в джинсовой куртке и брюках. Выглядит юной и непринужденной. Спокойной.

— Ну что, мне остаться с тобой или с детьми? — спрашивает она. В голосе слышна нота легкой насмешки. — Кому нужнее сопровождающий?

Я смотрю на нее, а не на родителей, бродящих по лужайке. Уже заметил на себе несколько любопытных взглядов. Подобные мероприятия регулярны, в отличие от моего на них присутствия.

— Со мной, — отвечаю я. — Давай займем какое-нибудь местечко?

Она улыбается.

— Вон там, сбоку, хорошее место.

Мы складываем вещи, включая сумку с детскими куртками, возле одного из свободных уголков. Все вокруг больше похоже на лаундж-зону дорогого ресторана с концептуальной подачей, чем на площадку школьного благотворительного мероприятия.

Немалая часть присутствующих на меня смотрят. Я чувствую на себе взгляды, и хуже всего то, что Изабель это тоже замечает. Как же иначе. Она на все обращает внимание, и нет ни малейшей причины, чтобы сейчас было иначе. Но не говорит ни слова.

Сэм возвращается вприпрыжку. В руках огромное ведро попкорна, пахнущее маслом, солью и всем самым вкусным на свете.

— Смотри, что я добыл! — говорит он, восторженно улыбаясь.

В прорехе между молочными зубами весело щерится пустота. Первый выпавший. Он растет быстрее, чем я успеваю осознать.

Я треплю сына по волосам.

— Это ты для всех взял?

Он смотрит на ведро. Делиться я не планировал, читается во взгляде, и мне невольно становится смешно.