Читать книгу 📗 "Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина"

Внутри у меня все обрывается. Это уже даже не смешно. Это пошло и унизительно. Если он сейчас придвинется ближе и разглядит родинку над губой, которую мне нарисовала Рая... если вглядится мне в лицо... если увидит ту едва заметную ложбинку на груди, которую знает, как свои пять пальцев... то он все поймет!

И тут меня пронзает новая, еще более горькая мысль. А если не поймет? То выходит, я столько лет провела с человеком, который не способен узнать собственную жену? Жил, жил, но таи и не разглядел?

Ох...

- Время, - говорю сухо.

Я резко, почти демонстративно поднимаю руку и смотрю на часы. Маленький серебряный циферблат на кожаном шнурке, несколько раз обмотанном вокруг запястья. Новые. Незнакомые для Бориса. Как и все во мне для него.

Боря замечает мой жест. В его глазах мелькнула досада, но он мгновенно берет себя в руки. Включает обаяние делового человека, у которого, так же как у меня, слишком много дел.

- Конечно, - он делает небольшой шаг назад, давая мне пространство, но его поза все еще выдает охотника. Весь вид моего мужа говорит: «добыча ускользает, но я не сдаюсь». - Я и так слишком затянул. Уверен, чтобы пообщаться с вами, нужно записываться в очередь таких вот желающих. А жаль, вы такая… интересная, глубокая личность.

Это декольте у меня глубокое, олень! А личность все та же, только тебе этого не понять. Боря никогда так не говорил со мной. Никогда так на меня не смотрел - с восхищением и азартом. И я никогда не чувствовала себя с ним такой... могущественной.

- Как мне с вами связаться? - спрашивает он, и в его голосе слышится легкая, почти юношеская неуверенность, которую он тут же пытается скрыть под маской деловитости.

Я молча, не сводя с него холодного взгляда, опускаю руку в карман пиджака. Мои пальцы нащупывают гладкий, прохладный металл визитницы - еще один атрибут Ники, подобранный Райей из реквизита к какому-то историческому фильму. Я раскрываю ее и достаю одну визитку. Черный матовый картон. Золотое тиснение. Только имя и почта, больше ничего.

Протягиваю, он почти вырывает ее у меня из пальцев.

- А телефон... - начинает разочарованно, но ловит мой взгляд и тут же поправляется. - Понял, понял. Я напишу. Обязательно напишу, Ника.

Я не отвечаю. Разворачиваюсь и иду к выходу, чувствуя его взгляд на своей спине. У самого выхода на секунду замедляю шаг и смотрю через плечо.

Боря все еще там, с моей визиткой в руках. Подносит ее к лицу, чтобы... понюхать. Легкая, блаженная улыбка играет на его губах. Он выглядит точно как кот, объевшийся сливок. Довольный, уверенный в том, что добыча уже у него в лапах.

Я резко отворачиваюсь и выхожу в шумный коридор, оставляя мужа наедине с этой иллюзией.

Глава 17

Давид постарался. Это не просто кабинет со свободным столом. Это... мое пространство. Уютное кресло, правильный свет, полки, еще пустые, но уже ждущие моих книг. И на столе - аккуратная стопка.

Я подхожу ближе, ожидая увидеть папки с учебниками по физике или химии. Но вместо них - три биографии. Шостакович. Прокофьев. Шнитке.

Я беру в руки первую же распечатку. Улыбаюсь. Подозреваю, все эти дни Дава только и делал, что искал книги, с которыми я могу работать. Тут не просто три биографии, тут целых три биографии, единственное, что он смог найти для меня. Больше «Слово» просто не выпускает.

Это так... по-давидовски. Тихо, ненавязчиво, но в самое сердце.

Я раскладываю свои ручки, блокноты, ставлю фотографию из отпуска на видное место. Солнце, пальмы, наши с Раей улыбки на загорелых моськах – отличная мотивация, чтобы вджобывать посильнее на новые Мальдивы.

Была бы кружка, выпила бы чаю, а так, сажусь и принимаюсь вычитывать правки.

В дверь тихо стучат.

- Войдите.

В проеме появляется Давид.

- Ну как? Обустраиваешься?

- Конечно, здесь так славно! - восклицаю я. – И коллектив отличный. И кабинет... я не ожидала, что ты тут все переделаешь под меня.

Он делает удивленное лицо, почти натурально округляет глаза:

- Не понимаю, о чем ты. Тут всегда так было.

Все он понимает, мне сегодня в бухгалтерии рассказали, как все две недели здесь делали ремонт, чтобы успеть к моему приезду. Но я принимаю его игру и не спорю. Просто улыбаюсь в ответ.

Дава протягивает мне небольшой сверток.

- Держи. Сувенир, чтобы поскорее влиться в команду.

Я разворачиваю бумагу. Внутри - простая кружка с логотипом издательства и надписью «Вначале было слово».

- Спасибо, - легко киваю я, - ты как знал, что мне чай пить не из чего. Я вчера так замоталась, что забыла купить кружку.

А взять у Раи не решилась. Я и так ощущаю себя странно, живя с двоюродной сестрой в одной квартире. И не хочу пользоваться ее гостеприимством.

Мы молчим несколько секунд. Неловко, но по-хорошему. Как два старых друга, которые вдруг оказались в новых, непривычных ролях. Он - начальник. Я – подчиненная.

- Кстати, о вчера... – Давид вдруг замолкает, но продолжает смотреть на меня. - Я тебя на выставке искал. Думал, встретимся, поболтаем. Но так и не нашел, не пойму, где ты пряталась.

Мое сердце делает непроизвольный кувырок где-то под ребрами. Я опускаю глаза в книгу, делая вид, что поправляю невидимую пылинку на титульном листе.

- Я не пришла, - стараюсь говорить непринужденно, но, выходит плохо. - Не хотела лишний раз сталкиваться с Борей.

Чувствую на себе его взгляд. Внимательный, оценивающий. Он не отводит его так долго, что становится уже неловко. Я изучаю портрет Шнитке на обложке, в то время как щеки мои горят ярко алым!

- Раз речь зашла о Борисе, - как ни в чем не бывало продолжает Давид. - Я предупредил его, что ты теперь работаешь со мной.

Резко поднимаю лицо, брови от удивления подскакивают вверх и налезают на лоб. Я не скрывала своего трудоустройства, но не думала, что Давид лично поставит Борю перед фактом. Зачем ему это? Или, чтобы взять меня на работу, нужно было попросить у Самойлова разрешения?

- И как, мой начальник, одобрил? – не могу сдержать сарказма.

Давид перестает улыбаться.

- Я твой начальник, Аниса, - говорит тихо, но так, что по спине пробегают мурашки. - Я дал тебе время все обдумать, и теперь, когда ты здесь, я отношусь к твоему присутствию максимально серьезно. И к твоей безопасности в том числе. Чтобы потом не было неожиданных сцен. Боря… может быть вспыльчивым человеком.

- Ты прав, - быстро говорю я, чувствуя внезапный укол стыда за свою глупую шутку. - Спасибо. Правда.

Давид еще стоит в дверях, словно хочет что-то добавить, но потом кивает и, развернувшись, уходит, прикрыв за собой дверь. Я остаюсь одна в тишине, с кружкой в руках и с чувством, что сдала экзамен самому строгому профессору ВУЗа.

Возвращаюсь к биографии Шнитке. Страницы чистые, поля ровные - рукопись уже была вычитана до меня. Кто-то проделал всю черновую работу и мне нужно просто расписаться в бланке приема книги.

Но я все равно погружаюсь в текст. В странные, хаотичные мелодии композитора, в его внутреннюю борьбу. Это успокаивает. И я мысленно благодарю Давида. Не только за книгу. За то, что предупредил. Что лишил Борю возможности застать меня врасплох, вогнать в панику своим внезапным появлением.

Поэтому, когда дверь моего кабинета резко открывается, я не пугаюсь. Я вообще никак не реагирую, просто смотрю.

На пороге моя семья. Самые близкие, казалось бы, люди. И судя по выражению их лиц, пришли они сюда с самыми недобрыми для меня намерениями.

- Мам, ну ты совсем ушла в отрыв! - тянет Регина, и бабочкой влетает в кабинет. Легкая, почти невесомая, она сразу заполняет пространство своей энергетикой, отчего мне становится душно. - Могла бы хоть позвонить! Мы же волновались!

- Прости, Регин, не до вас было. В следующий раз предупреждай, что приедешь, я бы вышла. Встречаться здесь – не совсем удобно.