Читать книгу 📗 "Дьявол во плоти - Радиге Реймон"
Оно явно сквозит, например, в литературном обзоре Луи Арагона, опубликованном в «Пари-Журналь» 23 марта 1923 г.:
«Каждый день появляются романы, подобные этому, и даже хуже, так что, если бы о писателе не кричали заранее „Гений!“ и не требовали поблажек из-за его молодости, которая является преимуществом довольно иллюзорным, то мы, быть может, взглянули бы благосклоннее на это непритязательное произведение. Но нас вынудили к суровости».
А вот что пишет Роже Мартен дю Гар Андре Жиду 1 марта 1923 года о том, что только что видел в кино:
Студия «Гомон». Новости.
1. «Самый молодой романист Франции» — следует кинопортрет Радиге — потом рука, его рука, единственная и огромная, рука юного чудо-писателя, ставящая подпись на последнем листе романа.
2. «Прием у издателя». Кабинет Грассе. Входит Радиге со своей рукописью под мышкой. Вручает ее издателю, который встает и с волнением пожимает ему руку. Текст: «После первого же прочтения этого шедевра издатель предлагает юному автору пожизненную ренту».
3. «У книготорговца». Витрина книжного магазина. Вопящая толпа теснится, чтобы получить экземпляр «Дьявола во плоти».
Единственный комментарий Роже Мартен дю Гара: !!!..
Читатели оказались прозорливее критиков. Тем понадобилось некоторое время, чтобы рассеялся дым от фейерверка. Только тогда они, наконец, рассмотрели, что имеют дело с шедевром и даже окрестили Реймона Радиге «очарованным принцем французской литературы».
Ведь его роман действительно уникален. Написанный на исходе отрочества, по горячим следам детства, он поражает своей свежестью, непосредственностью и вместе с тем — тонким психологизмом и въедливостью анализа. Собственно, главное его содержание — механика подростковой любви со всей ее наивностью, непоследовательностью, а порой и жестокостью. У Кокто есть важнейший для понимания феномена Радиге пассаж: «Впервые ребенок, одаренный методом, показывает механизмы тайного возраста. Кажется, будто о себе рассказывают животное или растение». То, что взрослым кажется нелогичным, означает лишь, что они забыли законы детской логики. Автор же «Дьявола во плоти» прекрасно их помнит. В начале романа ему двенадцать лет, в конце — шестнадцать, но за эти четыре года он пережил свою первую любовь, потерял возлюбленную и даже стал отцом. Могут возразить, что многие в этом возрасте переживают любовь. Но далеко не многие пишут в этом возрасте романы. Тем более такие романы.
Кем же он был на самом деле, этот вундеркинд?
Главное о нем сказал Кокто в 1924 году, в своем предисловии к его второму роману:
«Реймон Радиге родился 18 июня 1903 года, умер 12 декабря 1923. Оставил три тома: сборник неизданных стихов, роман-обещание „Дьявол во плоти“ и обещание сдержанное — „Бал графа д’Оржеля“. Его стихи были написаны между четырнадцатью и семнадцатью годами, „Дьявол“ — между шестнадцатью и восемнадцатью, — „Бал“ между восемнадцатью и двадцатью».
Сборник стихов «Щеки в огне» появится, как и «Бал», уже после смерти автора. Кроме того, им были написаны новелла «Дениза», короткая пьеса «Пеликаны», несколько статей и незаконченных прозаических отрывков. Еще он вместе с Кокто написал в 1920 г. либретто для комической оперы Эрика Сати по мотивам романа Бернардена де Сен-Пьера «Поль и Виргиния». Эта вещь увидела свет лишь в 1967 году, через четыре года после смерти Кокто. Радиге промчался по небосклону французской литературы стремительно, словно падающая звезда, но там до сих пор заметен его светящийся след.
Он родился в парижском пригороде, Сен-Море. Его отец, Морис Радиге, рисовал карикатуры для газет и журналов и порой поручал отвозить их сыну. Тот был еще в коротких штанишках, когда впервые пришел с ними в редакцию «Непримиримого», где редактором работал Андре Сальмон. Он являлся туда неоднократно и однажды рискнул показать свои собственные произведения: стихи и рисунки. Немало изумленный, Сальмон направил его к Максу Жакобу. Через два дня они уже были с Жакобом на «ты». Вскоре Макс Жакоб свел его с Кокто. «Когда он явился ко мне в первый раз, горничная жены объявила: „Там какой-то ребенок с маленькой тросточкой“. И в самом деле, он был с тросточкой, но не опирался на нее, а держал в руках, что вызывало удивление». Впрочем уже само их знакомство с Кокто стало обрастать легендами. Так, Андре Бретон утверждал, что это он познакомил его с Радиге во время одного утренника, организованного в память Аполлинера 8 июня 1919 г. Кстати, первое стихотворение Радиге, опубликованное в «Sic» в июне 1918 года за подписью Ремон Ражки, так неосторожно напоминало Аполлинера, что тот был шокирован. И написал пятнадцатилетнему поэту: «Не отчаивайтесь, сударь. Артюр Рембо создал свой шедевр только в семнадцать лет». Двойное пророчество: и касательно первого романа Радиге, и касательно постоянных сравнений его с Артюром Рембо, чему немало способствовала их связь с Жаном Кокто, слишком уж напоминающая другую пару: Рембо — Верлен.
По поводу его удивительной скороспелости сам Кокто вспоминал, что вундеркинды внушали Радиге ужас, как любая противоестественность, и потому в пятнадцать лет он выдавал себя за девятнадцатилетнего.
Хоть Радиге и принял шумную рекламу, устроенную его детищу, но, по свидетельству всех, кто его знал, вся эта суета была ему совершенно чужда. Вот портрет, сделанный с него Жаком де Лакретелем в ту пору: «Меньше всего он был создан для шумихи, открывшей его нам. Он был задумчив, охотно уходил в тень и старался скорее удовлетворяться самим собой, нежели преуспеть… Если его спрашивали о каком-то человеке, о чувстве, о книге, во всех его чертах замечалось сперва некое рефлекторное нахмуривание, что-то вроде ощутимого прорастания мысли. Потом, когда он выражал свое суждение, его лицо покрывалось натянутой, почти суровой маской — из-за старания яснее видеть, попасть в цель. Убеждая вас, он чеканил слова, глядя в сторону, стискивая зубы. А потом, совсем как чистые разумом дети, что краснеют, высказав что-нибудь серьезное, он поднимал голову, улыбаясь, и во всем его лице видна была только сконцентрированная жажда жизни».
Ему вторит Жак Кессель: «Я никогда не встречал подобной верности суждений, столь оригинальной мысли, внешне дерзкой, пронзительной по сути и плодоносной. О чем бы он ни говорил, о людях, о разных кругах общества, о мертвых или живых писателях, его короткая, плотная фраза словно освещала их, открывая зияющее окно, через которое проникают в самую глубину души».
А вот что пишет сам Кокто: «Он был маленький, близорукий, его плохо подстриженные волосы падали на воротник… Он щурился, как на солнце. Подпрыгивал при ходьбе. Казалось, тротуары становились упругими под его ногами. Вытаскивал из карманов скомканные тетрадные листочки. Разглаживал их ладонью и, морщась от сигарет, которые сам скручивал, пытался читать очень короткое стихотворение, поднося его к самым глазам».
Много говорили о том, что Радиге не только протеже Кокто, но и его ученик, что по тексту его романов прошлась рука известного мастера. Возможно, это в какой-то степени справедливо относительно «Бала графа д’Оржеля», который Кокто правил уже после смерти Радиге, но «Дьявол во плоти» свободен от чьих-либо вмешательств. Скорее уж наоборот, сам Радиге оказал сильное влияние на своего старшего друга. Одно из косвенных доказательств, помимо собственных признаний Кокто, состоит в том, что молодой писатель, угодивший при своих первых шагах в самую гущу авангардистов, совершенно избежал их влияния, сохранив в своих пристрастиях верность классике. Да и не тот у него был характер, чтобы терпеть чье-то давление. Вот что говорил сам Кокто: «Одним только презрением своего близорукого взгляда, своих плохо подстриженных волос, своих растрескавшихся губ он бил нас всех». Видимо, прав был Франсис Стегмюллер, заявив напрямик: «Кокто, сделавший из него преемника Жана Лepya в роли молодого любовника, даже не пытался, по его словам, выдать этого молодого человека за то, что принято называть приятным».
