Читать книгу 📗 "Сводница без тормозов (СИ) - Перуница Любовь"

Поймав её настроение, расслабился и я. Нежный аромат её духов и волн обволакивал, позволяя забыть обо всём на свете. Я молча медленно кружил её по поляне под белоснежным шатром и гирляндами мерцающих огней.

— Женя… — тихо начала она.

— Тс-с, — перебил я шёпотом. — Всё потом. Просто потанцуй со мной сейчас.

Она не стала сопротивляться. Более того, её пальцы слегка сжали мою ладонь, а щекой она прижалась к моей шее. Её руку, лежащую в моей, я прижимал к груди, туда, где сердце билось как сумасшедшее.

Это мгновение было настолько сладостным и хрупким, что я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Но музыка смолкла, и ведущий снова зазывал гостей к конкурсам. Мне не хотелось отпускать её ни на секунду.

— Сбежим? — предложил я, не отпуская её руки.

— Наверное, надо предупредить Диму…

— Мы никому не скажем. Ненадолго. Обещаю.

Я увёл её по тропинке, ведущей к реке, которая протекала совсем рядом. Несмотря на теплый день, у воды было прохладно, и кожа Арины тут же покрылась мурашками. Не раздумывая, я снял свой пиджак и накинул ей на плечи. Она куталась в него, словно в кокон, и от этого вида у меня внутри порхали бабочки.

— Мы будем говорить? — она пронзительно взглянула на меня. Её чистый, искренний взгляд обезоруживал, и все заготовленные речи застряли комом в горле.

— А ты хочешь? — выдохнул я.

— Нет.

Я и сам не хотел. Мне хотелось лишь растянуть это мгновение как можно дольше. Чувствовать её руку в своей, её тепло.

Дойдя до берега, я встал позади, обняв её, прижимаясь спиной к своей груди, согревая её. Гладил её руки. Поцеловать её я не смел — это было бы нарушением всех незримых правил только что рождённого между нами перемирия.

Мы молча стояли, слушая, как шелестят листья и плещется вода. Никуда не хотелось торопиться. Лёгкость, нежность и какое-то новое, хрупкое счастье пьянили и кружили голову. В этот миг я был готов на всё — признаться в любви, бросить к её ногам весь мир, если бы он был моим.

— У меня к тебе предложение.

Её тихий голос вернул меня с небес на землю. Я замер. Это же я должен был что-то предлагать, разве нет?

Арина развернулась в моих объятиях и снова внимательно посмотрела на меня. Её брови были чуть нахмурены, будто мысль, которую она собиралась озвучить, давалась ей нелегко. Мне стало страшно. Страшно, что сейчас она разрушит эту хрупкую магию.

— Я не могу с разбега снова в тебя влюбиться, — начала она тихо, но твёрдо. — Сейчас ты для меня почти чужой человек. И только память о тебе как о друге позволила мне… позволила вот это. — Она сделала жест, указывая на нас обоих. — Но я должна быть сильной. Думать трезво, как бы мне ни хотелось снова нырнуть в это романтическое безумие. Ты понимаешь?

— Арина, я… — я попытался снова найти слова, но она мягко приложила пальцы к моим губам.

— Позволь нам заново влюбиться друг в друга. С чистого листа. Представь, что мы незнакомцы, которые понравились друг другу на чужой свадьбе. И просто решили познакомиться поближе. Без прошлого. Без долгов. Без обид.

Облегчение, сладкое и всепоглощающее, волной накатило на меня. Она не прогоняла меня. Она давала нам шанс. Новый, честный, пусть и сложный.

— Я принимаю твои условия, — выдохнул я, и моё лицо расплылось в счастливой улыбке. — Более того, мне они безумно нравятся!

— В таком случае, нам пора возвращаться, — улыбнулась она в ответ, и в её глазах плеснулось что-то тёплое, почти забытое. — А то подумают, что мы совсем сбежали.

И мы пошли обратно, к музыке и свету, держась за руки, как те самые незнакомцы, у которых всё только начинается.

Глава 36 - Русская душа

Музыка била в самое сердце — живая, пронзительная, с той особой русской тоской и удалью, что прошибает до слёз.

Ещё несколько часов назад я думала, что не смогу, не вынесу этого веселья, этого напоминания о том, каким может быть счастье. А теперь... теперь я чувствовала, как что-то ледяное и мёртвое внутри оттаивает, сковывающий душу панцирь трескается, уступая место чему-то тёплому, хрупкому и трепетному.

Я вдыхала полной грудью воздух, пахнущий дымком от мангала, свежескошенной травой и вечерней прохладой, и понимала — я жива. По-настоящему. И это было почти так же страшно, как и прекрасно.

Поляна преобразилась до неузнаваемости. Гирлянды из жёлтых огней, словно россыпь золотых монет, зажглись в ветвях вековых дубов, отбрасывая тёплый, подвижный свет на смеющиеся лица гостей. В центре, на специально сооружённом деревянном помосте, гремел настоящий оркестр народных инструментов — гармошка, балалайки, жалейки. И мы, взявшись за руки, образовали огромный, шумный хоровод.

Не было никакой застенчивости, никаких нелепых мыслей о том, как я выгляжу со стороны. Было только это первобытное, идущее от самой земли единение — с оглушительной музыкой, с тёплой почвой под босыми ногами (туфли я скинула ещё в начале), с этими незнакомыми и вдруг ставшими родными людьми.

Я смеялась, запрокинув голову к тёмнеющему небу, чувствуя, как ветер раздувает полы моего голубого платья и запутывает волосы. Я ловила на себе взгляд Жени — тёплый, полный какого-то нового, незнакомого обожания и беззащитности — и щёки тут же заливал предательский румянец.

Потом были игры — шумные, немного детские, от которых щёки горели, а в груди звенело от восторга. Нас заставляли парами бегать в огромных, по колено, мешках, и мы с Женей, спотыкаясь, наступая друг другу на ноги и хохоча до слёз, пришли к финишу последними. Но в этом не было ни капли досады. Я чувствовала его крепкие, уверенные руки, которые ловили меня, не давая шлёпнуться на землю, и это больше походило на долгое, крепкое объятие, чем на простую помощь.

И вот ведущий, бравый парень в расшитой красным узором рубахе, с громким свистом созвал всех: «А теперь, красавицы ненаглядные, красны девицы, готовьтесь! Наша умница-невеста будет кидать не заморский букет, а венок, сплетённый по старинному обычаю! Кто поймает — та следующей замуж пойдёт, да со счастьем навеки!»

Юля, сияющая, как само солнце, в своём ажурном платье, с белоснежным, нежным венком из ромашек и васильков в руках, взобралась на небольшой пригорок. Мы, незамужние девушки, с визгом и смехом столпились за её спиной. Я отступила немного в сторону, не желая участвовать в этой суматошной давке, чувствуя себя уже слишком взрослой для таких гаданий. Но Юля, словно почувствовав моё колебание, обернулась, поймала мой взгляд и подмигнула так заговорщицки, что у меня ёкнуло сердце. Она замахнулась... и венок, описав в воздухе изящную, плавную дугу, полетел будто наведённый, прямо в мои руки. Я поймала его почти машинально, под одобрительный, гулкий смех и аплодисменты гостей. Венок пах мёдом, летом и чем-то неуловимо сказочным. Женя, стоя в стороне с бокалом в руке, смотрел на меня, и в его глазах читалась такая смесь нежности, гордости и какого-то детского восторга, что у меня снова перехватило дыхание.

Пир шёл полным ходом. Длинные столы, накрытые вышитыми скатертями, буквально ломились от угощений: дымящиеся щи в глиняных горшочках, румяные пироги с капустой и грибами, сало с чесноком, огромный окорок. А торт в виде сказочного терема с маковками-куполами из безе и цветами из крема вызвал всеобщий, неподдельный восторг. Когда Юля и Дима, обнявшись, разрезали первый ярус, и сладкий, пьянящий вкус пропитанного коньяком бисквита и взбитых сливок коснулся языка, я почувствовала себя окончательно и бесповоротно счастливой. Таким простым, земным, ничем не омрачённым счастьем.