Читать книгу 📗 "Измена или Восстать из пепла (СИ) - Барсук Екатерина"

Ксения запустила пальцы в волосы, помассировала затылок, размяла шею. Из-за сидячей работы у нее начался остеохондроз, но она не могла бросить должность. Она вообще никого не могла бросить и подвести — именно поэтому они с мужем, Андреем, не заводили пока ребенка — ведь если Ксюша уйдет в декрет, то всех подставит.

Что уж говорить, когда год назад она сломала ногу, то на следующий день после операции заставила Андрея везти ее в университет и помогать ходить на костылях.

Так что сейчас она сидела и снова просматривала фотографию в телефоне. Положительный тест на беременность. Роковые, проклятые две полоски. Ксюша приближала и отдаляла снимок пальцами, искала ракурс, при котором полоска будет одна. И не находила. Она понимала, что это бессмысленно, что ей нужно взять себя в руки, но не могла.

Она сделала тест утром. Не поверила своим глазам и сделала снимок, а тест побыстрее выбросила на дно мусорного ведра, чтобы Андрей об этом не узнал.

Загуглила в поисковой строке на рабочем компьютере, можно ли пить кофе в беременность. Прочитав, что есть риски прерывания, она вздохнула и заварила себе пакетик старого гринфилда, лежавший тут полгода. С мелиссой, кажется.

Ей очень хотелось посоветоваться с кем-нибудь. Не с мужем, не с папой, а с женщиной. В голове почему-то всплыл образ Марины, папиной пассии. Ксюша чувствовала, что Марина с отцом надолго, если не навсегда. Как они смотрели друг на друга, с какой теплотой он о ней отзывался… В воздухе витала любовь и видно было, что она — особенная. Она — не ее мама и папа больше не совершит ошибок прошлого.

Звонить ей было бы странно, неуместно. Скорее всего, эта женщина посчитает ее странной.

Несмотря на возгласы разума, Ксюша нашла тот самый номер и позвонила. Она беременна, ей можно. Если что — спихнет на гормоны.

Почти сразу на вызов ответили.

— Здравствуй, Ксюша. Ты по поводу Миши беспокоишься? Он сейчас за документами в суд поехал, решение забрать…

— Марина Евгеньевна, можно я вам кое-что расскажу, но это секрет. Между мной и вами.

— Ксюш, разумеется. Можно на ты.

Голос в трубке сразу стал мягче, будто убаюкивал. Марине было приятно, что дочь любимого приняла ее.

— Я беременна. И я не знаю, что мне делать. Я недавно заняла такой пост… Уходить сейчас — это дорога в никуда, в карьерное дно. Я и ребенка не смогу бросить, спихнуть на няню, и коллектив оставить. Я — замдекана сейчас, самая молодая за всю историю факультета. И я сама этого добилась, папа не помогал — я запретила. А сейчас — вот так.

Она всплеснула руками, чуть не выронив телефон.

— Ксюша, это же замечательно! Дети, знаешь, часто случаются тогда, когда совсем не ждешь. Когда совсем перестал надеяться, например. Я не буду тебе рассказывать, что это всегда хорошо — в совсем юном возрасте это страшно, или когда ты брошена мужчиной на произвол судьбы. Но то, о чем ты говоришь — такие мелочи. Только личико ребенка увидишь и поймешь, какая это чепуха. Да и потом, с чего ты взяла, что ребенок — это крест на всю жизнь? У тебя замечательный муж, который может выйти в декрет вместо тебя — не так уж и сложно Мише нового секретаря найти. Да и я детей обожаю, если что — помогу. А в остальном — всё само уляжется.

Ксюша на этом конце провода всхлипнула и вытерла предательскую слезу. Так отчаянно она нуждалась в поддержке. В материнской. И удивительно было, что она почувствовала ее от почти незнакомой женщины. Такой была Марина — нежной, но сильной. Воплощением всего, что должно быть в матери.

— Ксень, а знаешь что? Приезжай ко мне? Поговорим вдвоем. Обсудим всё.

— У меня работа… Собрания, студенты, связаться нужно…

Ксюша посмотрела на календарь, на график на рабочем столе. И сделала вопиющее для прошлой себя — закрыла все к чертям. Выключила устройства из сети, закрыла все папки и ежедневники, убрала бумаги в шкаф. Накинула на плечи легкую кофточку и решительно шмыгнула носом.

— А знаете, я приеду. Скинете адрес?

— Может я заеду за тобой, Ксень?

— Я хочу прогуляться немного по парку, не нужно. Заодно воздухом подышу.

— Хорошо. Что ты любишь? Давай я приготовлю или закажу.

— Я уже могу шутить про соленые огурцы или на маленьком сроке рановато?

— Беременным можно всё. И даже больше.

— Я хочу нектаринов.

— Принято.

— И соленых огурцов!

Марина рассмеялась.

— Так точно, капитан.

Ксюша прочитала адрес, забила в навигатор и вышла из здания университета. Ноги в каблуках немного ныли, спина затекла, так что она посидела немного на лавке и вышла из ворот.

Сережа

Из здания туда-сюда сновали студенты. Курили на выходе сигареты, громко обсуждали нового преподавателя и ржали на всю округу.

Мне надоело ждать. Какой-то парень подозрительно на меня поглядывал, так что я перепарковался чуть дальше, но оставил себе обзор. Когда я почти отчаялся, то увидел ее. Статная, высокая, с широкими плечами, она показалась мне такой уставшей. Похожа на этого гада, сука. Ее волосы были убраны в строгий пучок, она шагала легко, но была похожа не на женственную девушку, а на солдата, отбивающего ритм в строю.

Я преследовал ее на машине. Превкушал боль этого Михаила, когда он узнает, каково — терять всё. Надеюсь, он будет страдать не меньше меня.

Ксения прошла через длинный парк и вот-вот должна была переходить через дорогу. Я подготовился давить на газ, как только она окажется в начале пешеходного перехода.

Глава 23

Сережа

Вижу, как она начала переходить и выжимаю газ. Машина стремительно ускоряется, а силуэт девушки становится всё ближе.

На ней та же кофточка, что носит Дина. Вспоминаю, как мы выбирали ее, когда Марина заставила выбраться на выходных в торговый центр. Дина тогда вцепилась в нее, ругалась с мамой — та считала, что ткань слишком тонкая и вечером в ней будет холодно. В тот день мои девочки ограбили меня и мой кошелек, но это мелочи по сравнению с их довольными лицами, когда они положили в багажник пакеты с новыми шмотками.

На секунду алкогольный туман отпускает меня и я понимаю, что делаю. Я пытаюсь убить невинного человека. Чью-то жену, дочь. Осознание бьет по мозгам, на миг меня парализует — и в момент, когда я вот-вот снесу Ксению с ног, выворачиваю руль до упора вправо. Последнее, что вижу — столб. Чувствую боль. Машина всмятку, если бы не ремень — полетел бы, как чайка. Стукнулся лбом — пальцы на ощупь чувствуют кровь.

Слышу, как щелкает дверь — и женский голос что-то говорит. Разобрать слова сложно — от каждого нового звука голова разрывается, пульсирует. Не могу открыть глаза — свет тоже причиняет боль. Понимаю одно — я попал. По-крупному. Если можно было ухудшить и без того плачевное положение, я это сделал.

Приближается звук мигалок — вот и гаишники подоспели.

Спустя несколько десятков минут мне помогают выйти медики, усаживают в машину. Кажется, спрашивают про документы, данные — спутанным языком пытаюсь сказать «бардачок». Вроде поняли. Пусть ищут.

Что я натворил? А что, если бы я не успел повернуть? Я ведь даже не дрался никогда, не бил никого. Отнять жизнь, отомстить… Откуда такие мысли?..

Вспоминаю отца. Тот был заправским ментом на работе, приятным начальником и лучшим на доске почета в отделении. А потом приходил домой, пил темное нефильтрованное и начинал бить нас с мамой.

Вот они, отцовские гены. Вовремя взыграли. Нельзя мне пить. Никогда больше не выпью ни грамма алкоголя — иначе стану таким же, как «любимый» отец. Или я уже стал?

— Пиши: высокое давление. Явно алкогольное опьянение. Кровь сразу на анализ отправим.

Врач на скорой что-то диктует своему подчиненному. Пытаюсь заговорить — в горле пересохло, горло саднит.

— Как — откашливаюсь. Как девушка?

Сквозь пелену вижу, как все оборачиваются в мою сторону. Едва различаю лица, но готов поспорить — на их лице неприязнь. С их точки зрения, лучше, если такие пьяные водители как я врезаются насмерть.