Читать книгу 📗 "Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина"

- Расскажи, - прошу я, уже точно зная, что ни за что не стану помогать бывшему. В жопе? Так сам туда залез, радостно похрюкивая, что избавился от такой скучной неинтересной меня.

Боря тянется к столу, берет карандаш и начинает крутить его в пальцах, чтобы хоть как-то занять руки. Нервничает, конечно. А кто бы не нервничал, если бы пришлось прийти к брошенной жене на ковер?

- Короче… да как короче, тут длиннее надо, чтобы все понять. В общем, мы встряли с подарочным блоком. Так вышло, что он случайно отправился на Заошку вместо Парето, те тянули время, они ж с таким не работали никогда, и лучше бы не начинали, млять! Ты бы видела, что они сделали из книг! Коту в лоток и то неприятно порвать.

- Это просто не их профиль.

- Так и не хер было браться! – Вскипает Боря, но поймав мой осуждающий взгляд, выдыхает. – Могли же отказаться, ну? Я еще поговорю с Сашей, зачем он вообще подтверждал заказ, он же сам понимал, что тот попал к нему по ошибке.

- А кто сделал эту ошибку?

- Не важно.

- Ой ли?

- А ой ни ли? Или… млять, Аниса, ты меня вообще запутала! Я в этих твоих словесных баталиях участвовать не нанимался, тебе нравится, ты и болтай, а я дело пришел делать, понимаешь?

- Нет, - честно говорю я. – Какое дело у тебя может быть ко мне?

Он думает. Стучит карандашом по столу, и смотрит мне прямо в глаза. Долго стучит, с силой долбит пока грифель не ломается о столешницу, и только тогда Боря, отложив в сторону бесполезный карандаш, возвращается к разговору.

- Я хочу нанять тебя обратно в Дом Самойловых.

- А с чего ты взял, что я пойду?

Его голос становится сладким, как мед. На который у меня, между прочим аллергия:

– Просто выслушай мое предложение. Зарплата - в полтора раза выше, чем была. Свой кабинет. Свободный график. Хоть раз в неделю приходи, но чтобы все было как раньше. - Как раньше и быть не может, а зарплата… У тебя таких денег нет, Боря. Ты же сам без копейки сидишь. Небось, вывел всю заначку, чтобы Парето оплатить? Лицо его резко белеет. Самойлов ненавидит, когда его ловят на слабости. - Знаешь, Аниса, - его голос снова становится неприятным, - а может все это не случайность, а продуманный саботаж? Ты уволилось и вдруг все пошло по звезде. Интересное совпадение.

Я невесело улыбаюсь. Можно ли было еще сильнее опустить значимость моей работы? Вряд ли.

- Никаких совпадений, - холодно парирую я. – Так бывает, если перестаешь интересоваться внутренними делами своей фирмы, Борь. Тебе не было важно, чем я там занимаюсь. Ты называл меня мышью, которая окопалась в своих книгах? Ну так получай. Обидно, наверное, знать, что на одной маленькой мышке держалось такое раздутое эго. - Так это правда месть? - он смотрит на меня искаженным от злорадства лицом. - Браво, Аниса! Браво! Мне мстишь, дочке мстишь. - Боря, я вас вообще не трогаю! Регину тем более. Ей вообще не мешает повзрослеть. Или ты так боишься, что любимая дочурка оставит тебя с голой жопой, что теперь и слова против нее сказать не можешь? Сам себя перехитрил, старый дурак. - Ну, твой же дурак, Аниса, - Боря вдруг встает с кресла, подходит ко мне, обогнув стол, кладет руки мне на плечи и принимается делать массаж. Говорит нежно, добавив в голос неуместный елей: - Неужели ты бросишь меня вот так? Пнешь беспомощного? Ты же у меня умненькая, правильная... Ты все можешь. Я не знаю проблемы, которую бы ты не могла решить… Его прикосновение, эти слова, от которых меня вот-вот стошнит... Я зажмуриваюсь, отстраняюсь, но он и сам вдруг отдергивает от меня руки. Молчит и тупо смотрит в монитор моего ноутбука.

- Это... это что у тебя? – изумленно хрипит Самойлов. - Книга Ники Зельбер?!

Все внутри меня звенит, как натянутая до предела струна. Это конец.

Он увидел.

Узнал.

Понял.

Я замираю, жду, что будет дальше, но вместо паники чувствую странное облегчение. Все. Больше не нужно притворяться. Не нужно выдумывать. Эта мучительная двойная жизнь закончится прямо сейчас, в эту самую секунду.

Или продолжится дальше, мучая меня своей неопределенностью.

- Ты правишь рукопись Зельбер? - с глупым, детским изумлением спрашивает Борис. И смотрит на меня, будто впервые видит. - Серьезно? Это она к тебе обратилась?

Я даже не могу ему ответить. Мозг отказывается обрабатывать эту дичь.

- Никто ко мне не обращался, - наконец выдыхаю я.

- Понятно, - Борино лицо озаряется догадкой, он кивает, будто только что решил сложнейшее уравнение. - Значит, ты сама на нее вышла… Жена, я просто не узнаю тебя. Откуда эта коммерческая хватка?

И улыбается. Восхищенный. Но не мной, а тем, что сам себе придумал.

- Аниса, расскажи мне, какая она – Ника?

Его взгляд жадно прохаживается по моей фигуре, будто сравнивает нас двоих. Меня и… меня же! Только ту, другую.

- Никакая, - бурчу я, тянусь к карандашу, который минутами ранее держал в руках Боря. Кажется, я перенимаю его дурную привычку – нужно успокоиться, сжав что-то в пальцах.

Мне еще трудно поверить в этот идиотизм.

Господи, мы же виделись, сидели друг напротив друга как сейчас, и он все равно не понял??? Хорошо - макияж, укладка, одежда – все это было другим. Но голос, но мимика, но жесты? Я знаю, что перестала интересовать мужа, раз он не замечал меня.

Но чтобы настолько?!

Самойлов хмурится, но вдруг его губы растягиваются в знакомой, снисходительной улыбке. - Женская зависть - самая гадкая вещь на свете, Аниса. Не ревнуй. Тебе это не идет. От этих слов меня чуть не выворачивает наизнанку. - Я и не ревную, - выдавливаю сквозь стиснутые зубы. - Ну да, конечно, - он весело отмахивается. - Лучше скажи, кому Ника решила отдать рукопись? Она что-нибудь говорила обо мне?

- Ничего она не говорила, и насколько знаю, Зельбер еще не выбрала издательство.

- Раздумывает. Умная женщина, просто образец для многих, - бросает взгляд в мою сторону, как бы намекая, и снова утыкается в компьютер. – То есть ты знаешь, чем закончится роман?

Резко закрываю крышку ноута и шиплю как змея:

- Знаю, но тебе не скажу. Его лицо расплывается в улыбке человека, который уверен, что держит все в своих руках. - Можешь не говорить. Главное - не бросай эту работу. - Он протягивает руку и легко касается моего компьютера. - Я спокоен, что текстом Ники занимаешься ты. Потому что… ну, тогда все будет точно идеально. - Спасибо, Борь, - цежу я, не разжимая зубов. И смотрю, как его пальцы задерживаются на крышке ноутбука. Нежно, почти ласково, будто это не кусок пластика, а живая женщина. Его женщина.

Не я.

Потому что меня он так не трогал.

Обо мне так не говорил.

Меня так не касался и так не хотел.

Никак он меня не хотел, как теперь выяснилось!

И такая обида берет. Женская. Черная. Что хочется вывалить на него все, что наболело. О том, что он лысый старый кретин, который просрал женщину всей своей жизни! О том, что та, на кого он слюни пускает - сидит сейчас прямо перед ним! О том что он больше никогда не получит меня - Анису Самойлову, ни Нику Зельбер! О том, что я и есть Ника, и он бы обязательно смог раскрыть ее во мне – дерзкую, чувственную – если бы хоть сколько-нибудь интересовался мною, если бы хоть немного меня любил!

- Боря, - хриплю я, до боли сжав чертов карандаш, - а ты никогда не задумывался…

- Аниса, я хотел спросить… ой ты не одна? Не знал, извини. Боря, привет, какими судьбами?

Поначалу кажется, что знакомый голос раздается откуда-то издалека, из пятого измерения, но проморгавшись, я понимаю, что говорят рядом. В одном со мной кабинете.

Состояние ярости, в которую меня затянуло, сродни коме, и выйти из нее очень сложно.

Стараюсь не шевелиться, даже дышу через раз, потому что в груди больно. Кладу карандаш на стол, вытираю вспотевшую ладонь о юбку и смотрю на обескураженное лицо своего начальника, и думаю о том, что все-таки нужно повесить на дверь замок. Сейчас Давид испортил лучший момент для признания, второго такого уже не будет.