Читать книгу 📗 "Бестселлер на троих (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна"
Муза напрягается, скребёт ноготками по моим плечам, прогибается в спине и кончает, протяжно дыша мне в рот. У неё закатываются глаза, тело мелко подрагивает, пальцы судорожно царапают иероглифы удовольствия по спине. От её оргазма простреливает и меня, будто мы одно целое и неразделимое.
Башар больше не медлит, выпрямляется и натягивает Аниту на член, вколачиваясь ритмично и со всей дури. Туманова вскрикивает, хаотично цепляется руками, от толчков скользит по простыне, и я, компенсируя жёсткость нежностью, ласково поглаживаю грудь и осторожно касаюсь губами губ.
Перехватываю после Марата, прикрываю собой и медленно вхожу, замирая на несколько секунд и впитывая внутреннюю вибрацию. Анита почти готова сорваться с обрыва, и я продлеваю этот предполётный кайф. Полностью выхожу, резко подаю бёдрами и под громкий стон насаживаю на всю длину.
Сам уже в паре толчков от разрядки, но хочу туда прыгнуть вместе с ней, поэтому протискиваю между нами руку, нахожу чувствительный бугорок и подушечками обвожу по кругу, продолжая плавно, но с отдачей долбить. Ловлю первое её сокращение и отпускаю себя, чувствуя, как разрывается не только в паху, но и в затылке срабатывает ядерный заряд, полностью опустошая голову.
Не отстраняюсь, лишь слегка приподнимаюсь на локтях, стараясь не вдавливать Аниту в ложе своим весом. Мне нужна хотя бы минута эгоистичной тактильности, чтобы на мимолётное мгновение представить, что в постели мы с ней одни.
Выравниваю дыхание, ласкаясь щекой о её щёку, нежно прикусываю нижнюю губку, чмокаю в нос и скатываюсь, подхватывая совсем разомлевшую Музу и притягивая спиной к себе. Она доверчиво вжимается попой в пах, выгибается в спине и укладывается на предплечье, прикрывая утомлённо глаза.
— Замучили мы тебя, — шепчу ей, касаясь мочки ушка. — Поспи. Через час я тебя разбужу.
Дожидаюсь, когда Анита полностью обмякнет и тихо засопит, осторожно поднимаюсь и собираю свою одежду. Киваю Марату на дверь, предлагая выйти.
— Мне кажется, мы свернули куда-то не туда, — облокачиваюсь на перила и чиркаю зажигалкой, пытаясь прикурить. — Так Туманова никогда не выберет.
— Ты до сих пор не понял, что она не собирается делать выбор? — выдёргивает у меня пачку сигарет и зажигалку. — Либо один из нас устраняется сам, полностью обрубая общение, либо тянем интим на троих, пока карамелька не выдохнется.
Глава 42
Анита
Господи! Во что я ввязываюсь⁈ Разумнее было бы остановиться и всё прекратить, сбежать куда-нибудь заграницу и затихориться, но разве от этих сталкеров спрячешься. Ощущение, что у них встроенный радар на меня, и мои попытки — всего лишь пустые потуги.
Да и не могу я уже остановиться. Хочу, но тело предало и бросило в ненормальные отношения без будущего. Проще выдрать из сердца, переломать, переболеть, только не выбирать. Не представляю, как остановиться на одном, когда они оба вызывают тянущее чувство в груди. Такие разные и такие необходимые. И Артём со своим интеллигентным спокойствием, и Марат с взрывной похабностью.
Где-то внутри осознаю, что эта связь сломает нас, перемелет и изуродует, но как мазохистка прыгаю в омут, зажмурив глаза. Какой финал? Разве может быть «хеппи энд», когда двое мужчин всё время соперничают, перетягивая на себя женщину? Они, может, и не замечают этого, пока тестостерон с эндорфинами мутят сознание, но такой хмельной переизбыток сойдёт когда-нибудь на нет, и мы все окажемся в эпицентре разрушений. Удастся ли нам собрать свою жизнь из обломков? Не факт…
Мы говорим ни о чём и обо всём, избегая острые углы и нестабильность будущего. Для нас есть только сегодня и сейчас, и совсем отсутствует послезавтра. Просто умалчиваем результаты развивающихся событий и про себя проглатываем последствия.
Покидаем гостиничный номер и едем за моими вещами. Стараюсь не акцентировать внимание на дискомфорте между ног после чрезмерного разврата, что творили они со мной. Утиной походкой ковыляю к дому, поддерживаемая Маратом.
Складываю одежду, ноутбук и кошачьи аксессуары, пока папа допрашивает моего, якобы жениха. Из кухни доносятся восторженные похвалы в адрес угощений, мужской смех и отдельные фразы непринуждённого допроса.
— Ну что ж ты ничего не сказала, доча? — вылетает мама, вытирая руки полотенцем. — Такой приятный молодой человек. Ян в восторге.
— Да не о чем пока говорить, мам, — отмахиваюсь, поправляя на ней чуть покосившийся ворот блузки. — Мы совсем недавно познакомились.
— Не тяни. Это в двадцать лет можно долго присматриваться и искать точки соприкосновения. После тридцати всё ускоряется в несколько раз. Правила десяти свиданий соблюдать не стоит, — направляет она, достаёт из кладовки банку компота и возвращается к мужчинам.
Не тяну. Куда уж больше ускорять. И так подставилась на второй день после знакомства. Боже! Только бы родители не прознали, как куролесит их скромная дочь. Уверена, что мама не оценит такой расклад, а папа взорвётся от гнева и стыда за легкомысленность чада.
— Давай, Анит, собирайся. Ехать пора. Если повезёт, к ночи до города доберёмся, — выглядывает Марат, держа подмышкой лоток с пирогом и пакет с пышками.
Довольный, будто получил премию «Хьюго» или крупную сумму от Нобелевского фонда. Совсем мало надо мужикам. Накорми, обласкай, и получишь домашнего котика, преданно трущегося о ноги. Эту теорию подтверждает и Артём, когда добирается до выпечки и своими стонами глушит музыку, играющую в машине.
— Душу продать готов за такую стряпню, — поворачивается ко мне, облизывая губы измазанные черничным джемом. — У мамы твоей руки золотые. Женюсь.
— На маме? — улыбаюсь, представив папино лицо, когда Тёма придёт завоёвывать невесту.
— На её дочери, — подмигивает.
— Так дочь печь не умеет, — подыгрываю ему, стаскивая из пакета пышку, щедро сдобренную сахарной пудрой.
— Будет повод чаще в гости ездить, — протягивает руку, стирает посыпку пальцем и смачно проходится по нему языком, обещающе смотря мне в глаза.
Бёдра неконтролируемо сжимаются от накатившей волны возбуждения. Как нимфоманка, чесслово… Между ног саднящее ощущение, будто огромную дубину всунули и оставили, а меня плющит от томления, болезненно пульсирующего внизу живота.
Каким-то образом мы все вместе оказываемся в моей квартире и, почему-то, в горизонтальной плоскости. Не дойдя до спальни, меня страстно имеют на ковре в гостиной перед чёрным пятном плазмы, где мой аншлаг слишком чётко отпечатывается на бликующей поверхности.
Никогда стены этого дома не оглашались такими звуками. Стоны, вскрики, хрип, рычание, надсадное дыхание и, как вишенка на торте, истеричные вопли кота, забытого в коридоре за решёткой переноски. Надеюсь, соседи не охреневают от всей этой какофонии в два часа ночи. Засыпаем мы там же, сплетясь взмокшими от пота телами. Доползти до кровати сил нет, да и с такими аппетитами ложе требуется побольше.
Следующий день становится отправной точкой новой жизни. Мужчины уезжают по своим делам и вечером возвращаются обратно. Через неделю замечаю то тут, то там их личные вещи. В ванной комнате среди моих баночек и пузырьков лежат бритвенные принадлежности, а в стакане стоят дополнительно две щётки.
Гели, шампуни, бельё, сменная одежда. Меня даже не просят поделиться полками в шкафах, освобождая и оккупируя самостоятельно мою территорию. И когда я пытаюсь протестовать, нагло заламываю там, где созревает конфликт, и отвязно берут, приводя в амёбное состояние.
А в выходной Артём делает огромный, но поспешный шаг в наших личных отношениях. Приглашает в кафе и без предупреждения знакомит со своими детьми, отрезая мне возможность выбора. Это уже больше, чем секс. Это уже прямой намёк на подобие семейственности, выстраиваемой в нашем треугольнике. Делаю вывод, что лучше избегать с ними поездок в незапланированные места, так как внезапная возможность знакомства с родителями меня не на шутку пугает.
