Читать книгу 📗 "Сводница без тормозов (СИ) - Перуница Любовь"

Началось. Яд из отца начинает брызгать на меня, а взгляд такой, словно он силой мысли хочет разорвать мою голову.

Но я больше не могу терпеть, как раньше. Это последняя капля. Та самая, что переполняет чашу, которую я годами наполняла своей ложью, манипуляциями и притворством. Во мне что-то обрывается. С треском, с болью.

— Какие у тебя ко мне претензии? Все твои указания…

— Были выполнены тобой хреново! Я говорил, что его надо держать! Говорил, что он ценен! Поглощение его шарашкиной конторы открыло бы врата к огромным возможностям, но из-за твоей самонадеянности мы всё просрали! — Воганов-старший кричал, размахивал руками. Лицо его багровело. — Неужели так трудно было ему отсосать качественно и борщ сварганить? С тебя-то и требовалось всего ничего!

Снова повисла тишина, а я чувствовала себя школьницей, даже хуже. Котёнком, которого носом тычут в его же испражнения.

Сейчас нужно просто перетерпеть. Так было всегда. Но мне невыносимо тяжело.

С момента, как наша с братцем мать сбежала от «папулечки», он стал зверем. Нам с братом было совсем немного: мне семь, ему девять. Было страшно, мы жили в неизвестности.

Отец стал воспитывать нас с Костей сам, во всём. Он видел в нас средство достижения своих целей. Костя был умным с детства, для него пророчили будущее наследника огромной корпорации. Братишка должен был постигать азы стратегии, искусство управления, бизнеса, переговоров. Конечно, без «тёмных материй» вроде шантажа и угроз дело не обходилось. Костя всё впитывал, во всё вникал, помогал. Идеальный сын, не то что непутёвая Милана.

Пока Костя готовился стать преемником, из меня делали серого кардинала. Но девочки семи лет не хотят подслушивать разговоры болтливых жён высокопоставленных чиновников и доносить сведения. Они хотят быть принцессами, быть любимыми. Разве это так много? Как оказалось — много.

От меня ждали свершений, но не таких, как от Кости. Мне чётко ставили задачу, и, если я не справлялась, — порицали, лупили, лишали детских радостей. Я не была таким хорошим стратегом, как мой брат. Я не умела так думать, как он. «В этом мире нужно всё заслужить», — так всегда говорил отец.

Потом задачи из «подслушать, сфоткать, отвлечь» превратились в «заигрывать, соблазнять, манипулировать». Незаметно, по указке отца, я стала элитной шлюхой, эскортницей. Задача которой, стоило мне достичь совершеннолетия, была ублажать мужчин так, чтобы они отдавали мне свои секреты. Подстилка. Я смирилась, приняла это и… привыкла. Для меня это стало обыденностью — просто работа, холодный расчёт. Эмоции выключились.

Встретив Женю, я тайно надеялась, что это мой последний «клиент». Я надеялась, что смогу полюбить его за эти пять лет. Не смогла. Но он стал целью. Задача — удержать, привязать. Но что бы я ни делала, он отдалялся всё дальше. А параллельные задания от отца не прекращались. Не знаю, видел ли «жених» всё то, что со мной творится, но явно чувствовал. Его отстранённость вызывала у отца гнев и ненависть. Я ошиблась! Просчиталась!

Предложение, которое я из него выкрутила долгими манипуляциями, стало лишь отсрочкой краха.

— Ах, это я накосячила?! — мой голос срывается на крик. Я вскакиваю, с размаху бью ладонями по столу. Звенит хрустальная пепельница. — А я что?! Я всё для тебя! Всю жизнь! Ты сломал меня! Сделал пешкой, шлюхой в своей игре! Я должна была выйти за него, чтобы скрепить ваш дурацкий альянс! А он, между прочим, тоже человек! Не всё от меня зависело!

Слёзы, горячие и солёные, текут по моему лицу, размывая безупречный макияж. Я больше не могу держать это в себе. Эти чувства разрывают меня изнутри.

— Да, ты! Твой промах! Стараться надо было лучше, а не свои хотелки удовлетворять. Сначала — дело!

Дело… Когда враньё о беременности не сработало и Женя меня отверг, когда попытки завлечь его в постель провалились, я предприняла глупый, отчаянный шаг. Стас — парень, который так липко облизывал меня взглядом, — легко поддался моим чарам. Не заметил моей лжи про таблетки, которые я якобы принимала, рассчитывая забеременеть от Жени.

Было легко подцепить его в клубе. Утащить в квартиру, развлекаться с ним пару дней. Но в эти дни мне было… спокойно. Такое странное чувство. Я не хотела это останавливать, как раньше, не стискивала зубы, как с другими мужчинами, не плакала беззвучно в душе — ведь это единственное место, где я порой могла остаться одна, и то не всегда.

Я не слышала, что всё это время говорил обо мне отец. До меня дошла лишь последняя фраза.

— Ладно. Что уж. Так! У меня есть один знакомый, его компания даже получше. Но есть сложности — семья, дети. Не то чтобы это нас раньше останавливало. Но он, по моим данным, примерный семьянин. Если поторопимся — успеем всё провернуть тихо, без больших убытков. Милана, ты меня поняла?

Нет… Нет!!! Я не могу ещё раз. Я ведь…

— Я беременна.

В кабинете становится так тихо, что слышно, как за окном пролетает ворона.

Костя присвистнул.

— Ну ты, мать, даёшь!

Отец медленно поднимается. Он кажется огромным, заполняющим собой всё пространство.

— Что? — это не вопрос. Это низкий, опасный гул, исходящий из самой глубины его груди.

— Я правда беременна! — кричу я ему в лицо, истерически, с надрывом. — Но не от него! Не от Жени! От того парня в клубе! Понял?! От того самого ублюдка, с которым ты видел меня на фото! Вот такой я подарок тебе приготовила! Наследника от какого-то проходимца!

Я вижу, как багровеет его лицо. Как наливаются кровью белки его глаз. Жилы на шее надуваются, словно верёвки. Он не кричит. Он издаёт хриплый, животный звук и с силой швыряет на пол тяжёлую бронзовую статуэтку. Та с грохотом разбивается о паркет.

— Ты… — он задыхается, сжимая кулаки. — Ты… шлюха… Безмозглая, никчёмная шлюха!

— Какой ты меня сделал, такая и есть!

— Ты завтра же идёшь на аборт!

— Нет!

Костя отводит взгляд, смотрит в окно. На его лице — не сочувствие. Брезгливость. Мы больше не клан. Мы — три чужих человека в дорогой, просторной клетке.

— Я всё для тебя… — рыдаю я, обессиленно опускаясь на стул. Всё тело трясёт. — Всю жизнь старалась быть идеальной… Я больше не могу. Я оставлю ребёнка. Лучше одна, чем… так.

Отец тяжело дышит, опершись руками о стол.

— Убирайся, — говорит он тихо, но с такой силой, что меня пронзает холодом. — С глаз моих долой. И уноси своё… своё позорное отродье. Чтобы я его никогда не видел.

В его голосе — окончательный приговор. Не моей беременности. Мне. Всей моей жизни, которую я так старательно выстраивала, как карточный домик. И вот он рухнул. С одним хлопком. Оставив после себя только пыль, осколки и ледяную, всепоглощающую пустоту. И никакой жалости.

Я смотрю на него, на брата, на этот кабинет. И не нахожу в себе ничего. Ни злости, ни боли. Только мрак. Густой, бездонный и бесконечно одинокий. Трещина прошла по мне. И я чувствую, как проваливаюсь в неё.

Глава 42 - Отцы и дети

Воздух в кабинете отца был таким же, как и в прошлый раз — стерильным, охлаждённым и бездушным. Но на этот раз я чувствовал себя иначе. Не просителем. Не мальчишкой, пытающимся что-то доказать. Долг Воганову был погашен. Удавка с шеи снята. Я пришёл сюда поговорить. Расставить все точки.

Отец сидел за своим столом, медленно водил пальцами по тачпаду дорогого ноутбука. Он не сразу поднял на меня взгляд.

— Ну? — произнёс он наконец, откладывая папку. — Пришёл похвастаться? Справился без старого отца?

— Пришёл сообщить, что вопрос с Вогановым закрыт, — я сел в кресло напротив, чувствуя непривычную расслабленность в плечах.