Читать книгу 📗 "Бестселлер на троих (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна"

— Карамелька не смогла сделать выбор, — обиженно дую губы, с раздражением прикладываясь к горлышку бутылки. — Я сделал его за неё.

— Лучше бы продолжал её делить, — качает головой Бали, с противным звуком почёсывая грязную пятку.

— А ты согласился бы делить свою девчонку с Сукафом? — в который раз задаю ему этот вопрос, отлично зная ответ.

— Сукаф мой брат, — кивает Бали, окидывая друга с преувеличенной преданностью во взгляде. — Я с ним разделю всё.

Поражаюсь, как у них всё просто. Один захотел работать в полиции, и второй пошёл туда же. Один решил, что пришло время жениться, и второй тут же стал встречаться с сестрой невесты друга. Кажется, если бы избранница была единственной дочерью в семье, парни не стали бы заморачиваться, и окучивали её вдвоём. Зато я настолько всё усложнил, что разобраться в здравом уме уже невозможно.

Знаете, сколько раз за этот месяц был на грани срыва? Стоило чуть протрезветь, и рука тянулась к телефону с единственной целью — набрать Аниту или Артёма. От ошибки спасало только то, что старый аппарат был оставлен дома, а в новом кроме номера матери и двух индонезийских мужиков ничего не было. Лишь фото карамельки, которое не смог оставить в холодной России. На него и дрочил, и скулил, и матерился.

Младший Маратик так и не простил мне бегство, полностью отказавшись от напряжённого стояния. Дёргался только с утренними позывами в туалет, а всё остальное время грустно висел, обвиняя меня в бестолковой жизни. Подчас я и сам считал себя конченным мудаком, но очередная порция местного пойла притупляла это чувство.

Наверное, моё растительное существование так и тянулось бы, пока от отравляющих веществ не опала бы ботва и не сгнил бы корень, но за два дня до родного Нового года погода решила всё за меня. Обычный полдень, привычная бутылка с мутной жидкостью, убийственная духота и отсутствие хоть какого-то ветра.

Парни знакомят с семьёй выбранных невест, сидя в кафе где-то на побережье, а я в полном одиночестве чокаюсь с карамелькой, улыбающейся с экрана телефона. Пьяный в говно, отупевший до состояния одноклеточных. Веду, как мне кажется, умную беседу, задавая застывшему изображению вопросы и самостоятельно отвечая за Аниту на них.

Не вижу, как за окном резко темнеет, не слышу, как море гудит, не замечаю, как в крышу врезается порыв разъярённого ветра, как столб песка, перемешанный с водой и с мусором, сносит хлипкие объекты на своём пути. Просто грохот, просто время, растянутое в бесконечность, просто долгое мгновение полёта в мельничном потоке, просто удар по голове.

Вой стихии, словно с глубокого дна, темнота, стиснувшая болью виски, тошнота, плещущая где-то в груди. Меня выворачивает наизнанку, или мне это только кажется. Всё вообще становится каким-то призрачным, растянутым, словно я болтаюсь в резиновом измерение. Хочется крикнуть, что допился, урод, но язык и голосовые связки не функционируют, а губы, будто склеены клеем «момент».

Сколько так проплавал, абсолютно не стремясь вынырнуть? Ощущение, что не один срок жизни. Там, на поверхности наступил полный штиль, смолкли крики птиц, пропал рокот движков, исчезли привычные звуки. Мёртвая тишина… Или просто мёртвая…

Я, как путник в пустыне, что блуждает по знойным пескам без еды и воды. В мареве чудится рябь, искажающая пространство, а следом из бархана выглядывает мираж. Так и мне мерещатся человеческие голоса, заливистые визги сирены, вибрация работающей техники.

Нет, не мерещится. Уменьшается, а потом исчезает давление от тисков на голове, глаза ощутимо режет от яркого света, ноги болезненно выкручивает от возобновления свободного движения крови по венам. Дальше всё происходит в каком-то бреду. Ничтожно мало воды, смазывающей губы, тряска в коконе из пыльной тряпки, скорая, укол, чумазое лицо врача и снова темнота.

Прихожу в себя уже в больнице, до конца не осознавая, что моё спасение является чудом. В новостях показывают страшные кадры. Побережье погребено под обломками рыболовецких лодок и под тоннами песка, неустойчивые строения снесены на несколько сотен метров внутрь острова, чёрные мешки, сложенные бесконечными дорожками. Матери, отцы, жёны, мужья, дети — вся страна стонет в горе и в слезах.

Позже, выйдя из стен клиники, узнаю о гибели своих товарищей по пьяным вечерам. Сукаф, Бали, их невесты и семьи так и остались навсегда в том кафе, что должно было стать отправной точкой во взрослую жизнь.

«Сукаф мой брат. Я с ним разделю всё», — вспоминаю слова друга.

Разделил. И ухаживания, и свидания, и знакомство с родителями, и смерть.

Глава 50

Артём

Ощущение, что меня тянет куда-то к земле и придавливает гранитной плитой. Куда бежать и звонить? Новый год, разница во времени, перегруженная сеть. Не уверен, что можно первого января получить визу, тем более с заканчивающимся через месяц сроком действия загранника.

— Я не должна была его отпускать. Я должна была вцепиться в него и заставить остаться, — шепчет Анита, переходя по спирали на отчаянный скулёж.

Согласен, что Марата нельзя было отпускать, но сделать это должен был я. С самого начала, как он заговорил про спор и свой отъезд, именно мне надо было начистить придурку морду и доказать обратное, а не радоваться шансу построить с Музой семью на двоих.

— Анита, уверен, что с ним всё хорошо, — обнимаю её, проводя ладонью по спине и волосам. — Это ж Башар. Он живуч, как таракан. Небось напивается в каком-нибудь баре и за новостями не следит.

Вряд ли такое объяснение успокоит Туманову, но, кажется, я говорю это больше для себя. Внутренняя дрожь того гляди вырвется наружу и сдаст с потрохами моё истеричное состояние. А мне нельзя показывать свою слабость. Не сейчас, когда любимая напугана и ей нужна моя поддержка, а Никитка растерянно наблюдает за нами и не понимает — с чего это тётя Анита так убивается из-за дяди Марата.

— Па, я посмотрю немного телевизор в своей комнате и спать лягу. Устал с перелёта, — поднимается из-за стола сын, поняв, что праздник кончился.

С благодарностью киваю ему, прижимая к себе Туманову теснее. Совсем взрослым стал мальчишка, способным чувствовать ситуацию и принимать правильные решения. Удивительно, как он не скопировал характер и поведенческие особенности матери. Провожаю его взглядом и параллельно пытаюсь вспомнить, как действовать при катастрофах в других странах, когда речь идёт об иностранных туристах.

— Нам надо чего-нибудь делать, искать Марата, трясти его агента и выяснять адрес, — бьёт в меня женская паника, под которую я очень боюсь попасть.

— Первое января, Анит. В данный момент у нас связаны руки, — немного отстраняюсь, беру телефон и ищу в мировой паутине инструкцию к действию. Сидя здесь, нам доступен только сайт российского посольства в Индонезии, где каждый час пополняются списки погибших и пропавших без вести граждан нашей страны.

Прижавшись щеками, мы в десятый раз перечитываем опубликованные фамилии. Список с чёрной рамкой не очень большой, имён на двадцать, а с неизвестными на четыре листа офисного формата. К утру пополнение и там, и там, но Башаров так и не появился.

— Нам надо отдохнуть хотя бы пару часов, — поднимаюсь и тяну за собой Аниту.

Её знобит, и на ней нет лица, как будто Марата уже похоронили. Поднимаю на руки и несу в спальню, окидывая напоследок праздничный антураж. Заветренные салаты, нетронутый дессерт, полные бутылки алкоголя, серебристые звёзды на морозном узоре, пульсирующая гирлянда на ёлке в углу. Были предположения, что Новый год пройдёт непросто, но такого не мог представить даже в страшном сне.

В комнате ставлю Аниту на ноги, помогаю снять платье, стянуть бельё, избавляюсь сам от одежды и подталкиваю к кровать, стянув покрывало и отогнув край одеяла.

— Поспим и попробуем позвонить на горячую линию, — уговариваю Туманову, сгребая и прижимая спиной к груди. — Как в сказке: «Утро вечера мудренее».

Просыпаемся часа через три и сразу лезем перечитывать списки. Марата нет, и мы синхронно выдыхаем. Дальше начинается хомяковый бег в колесе. Такой же бесполезный, с отдышкой и с полным выматыванием сил. Парадокс… И не остановиться, и не соскочить…