Читать книгу 📗 "Отмель - Крейг Холли"
– Сейчас вытру и забинтую, – говорит Джек.
Я вырываю полотенце у него из рук.
– Не утруждайся. – Стиснув зубы, насухо вытираю ногу и осматриваю рану. Кики не сводит с меня глаз.
– Позволь мне хотя бы помазать…
– Кики, будь добра, сделай Купу сэндвич.
– Но, мам…
– Давай быстрее.
Дочь вздыхает, случайно роняет свою тарелку, и та падает на песок. Джек нагибается, чтобы ее поднять, а я забираю у него мазь и бинт.
– Спасибо, – говорю я женщине. Но та стоит на месте, держа в руке ведро, и пристально наблюдает за нами своими черными и зоркими, как у орлицы, глазами. Кажется, в тот день, когда я подглядывала за работницами, ребенок был именно с ней. Я возвращаю ей полотенце и украдкой кошусь на Джека. Солнечные лучи окружают его голову сияющим нимбом.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Ничего, – отвечает он с улыбкой. – Потерпи. Скоро Чарльз все уладит. Хорошо?
– Где ты был, Джек? Мне тебя не хватало…
Он похлопывает женщину по руке и отворачивается.
– Нам пора.
– Что? – шиплю я и уже собираюсь встать, но, вспомнив о больной ступне, не двигаюсь с места. Проигнорировав мой вопрос, Джек спокойно удаляется. А я едва сдерживаю крик. Когда ведро в руке женщины раскачивается из стороны в сторону, кажется, будто наколотые у нее на спине крылья порхают. Джек тяжелой поступью идет впереди. Я знаю, что больше ничего не смогу сделать. Не хочу, чтобы Купер увидел, как я плачу, поэтому отворачиваюсь, смотрю на волны и вспоминаю то время, когда я была маленькой, а нянька водила меня на пляж.
Она всегда была ко мне очень добра. Угощала неаполитанским мороженым [14], играла со мной в мяч, катала на маленькой доске для серфинга. Но все ее попытки развлечь меня рассыпались в прах, стоило мне взглянуть на счастливых детей, резвящихся в воде с родителями. Как няня ни старалась, мать она заменить не могла: обычная молодая студентка, решившая подзаработать во время каникул. А родные мама и папа постоянно меня бросали. Впрочем, как и большинство моих друзей и знакомых.
Джек был моим спасением, но теперь тоже бросил меня, и почему-то я заранее боялась, что так и случится.
Сейчас
Закат окрашивает океан в абрикосово-персиковые тона. Остров окутан золотистой дымкой заходящего солнца, создающей иллюзию рая. Сегодня мы не гуляли. Никто не приближался к «Барку» с тех пор, как мне промыли и забинтовали ступню. Занята я тем, что пытаюсь скрасить досуг детям, а тем временем Чарльз, Джек, Уоллес и рыжий засели в особняке. Нюхают наркоту, пьют и трахают женщин – или чем они там занимаются, пока мы с детьми торчим в «Барке». Интересно, как дела у Джека? Неужели ему тоже приходится участвовать в этой вакханалии? Я с отвращением представляю, как женщины тащат его в спальню, щупают с головы до пят, целуют, лижут, стонут. Боже. Я этого не вынесу.
Хорошо бы выяснить, чем он занят. Подожду, пока не стемнеет, затем подкрадусь к особняку, спрячусь в пальмовой рощице и немного понаблюдаю. Конечно, можно было бы предложить детям искупаться в бассейне, попросив Кики между делом последить за особняком, но я не готова доверить дочь этим людям и не хочу, чтобы Кики с Купом стали невольными свидетелями чего-то непристойного.
Придумывать им занятия – та еще задачка, особенно сейчас, когда меня постоянно отвлекают мысли о горничных, которых я видела в тот день за холмом, о неожиданном приезде Джека и его странном поведении. Мы с детьми построили несколько замков из песка и целую крепость, которая растянулась на пять метров пляжа. Потом соорудили шалаш из пальмовых ветвей и собрали все опавшие кокосы, сложив их пирамидой. Завтра поиграем в боулинг, научимся плести циновки из пальмовых листьев или зароем ноги Кики в песок.
Постоянно ломая голову над тем, чем занять детей, я невольно вспоминаю фильмы о семьях, волею случая оказавшихся на необитаемом острове. Я благодарна за грязный туалет, убогий душ с заплесневелым водостоком и мерзкой горячей водой. Благодарна за припасы в холодильнике, которые, надеюсь, пополнят, когда продукты закончатся или испортятся. Если, конечно, мы задержимся здесь дольше чем на несколько дней. Неопределенность – страшная штука. Вопросы, на которые нет ответов. Когда уже кто-нибудь объяснит мне, что происходит? В такие минуты на душе становится так горько, что хочется реветь навзрыд. В детстве на нас давят границы, правила, традиции. А повзрослев, мы снова попадаем в замкнутый круг. Завтрак, дорога на работу, обед, перекус, пробежка, занятие йогой, ужин, ванна, «Нетфликс», книжка перед сном. Мы знаем, что будет дальше, и знаем, чего ожидать. Когда у меня все это отняли, мое душевное состояние и сама сущность подверглись настоящей проверке на прочность. В мыслях царит хаос, сердце охвачено тревогой, как будто кокос, который мы подобрали с тропинки, застрял в груди и не дает вздохнуть.
Я выхожу из «Барка», сделав нам по сэндвичу с ломтиками моркови и огурца, и приглашаю детей посидеть перед нашим шалашом из пальмовых листьев. Утешить того, чей разум помутился, могут лишь тишина и покой. Надо почаще напоминать себе об этом и следовать принципам, которым я учу других. Тогда у меня все получится и я обязательно придумаю, как вытащить нас из этого кошмара.
– Давайте разведем костер, – предлагаю я детям, чтобы как-то развлечь их и саму себя.
– Из чего? – спрашивает Кики, поставив тарелку на песок, который еще хранит в себе тепло полуденного солнца.
– Собери немного хвороста, а ты, Куп, добудь нам камней. Остальное я сделаю сама.
Дети отправляются на поиски веток, сухой травы и опавших пальмовых листьев, а я тем временем ищу на кухне спички. Их здесь нет, но есть газовая плита. Интересно, работает или нет? Я поворачиваю вентиль и давлю на кнопку автоподжига. Увидев, как из конфорки вырывается синее пламя, удовлетворенно улыбаюсь. Придется изобрести способ перенести пламя к очагу – например, взять рулон туалетной бумаги или небольшую палку, – но костер у нас обязательно будет. С ним нам сразу станет веселее.
Сложив маленький круг из камней, Кики и Купер сваливают в середину палки и ветки. Я аккуратно выстраиваю из них подобие вигвама и прошу детей подождать, пока я добуду огонь.
Затем плотно скручиваю туалетную бумагу, делая из нее факел, поджигаю концы, быстро выбегаю на улицу и бросаю горящий жгут в сухую смесь. Получилось! Трава шипит и змеится, охваченная оранжевыми языками пламени. Пальмовые листья быстро заходятся огнем, извиваясь, как живые. Кики и Купер улыбаются до ушей, и я тоже сияю, уперев руки в бедра. Мы рассаживаемся с тарелками и сэндвичами вокруг нашего маленького костра и смотрим на мерцающее пламя. Я знала, что огонь поднимет нам настроение, такова удивительная сила природы. Костер прекрасно вписывается в окружающую обстановку, ну а мне остается лишь притворяться. Так же, как это делает закат, как делает вода, сейчас такая спокойная, что сливается с небом. Я притворяюсь, будто мы в раю, и на мгновение узел в груди ослабевает.
Но с наступлением ночи, как только дети заснут, я отправлюсь на разведку к главному дому.
Сейчас
Грубые песчинки больно колют ноги каждый раз, когда я переворачиваюсь с боку на бок. Кики и Купер натащили в дом песка, но что тут поделаешь, мы ведь на острове. Как ни старайся, песок все равно набьется в волосы, под ногти и в уши.
Занавески покачиваются на ветру, а за окном что-то тихо шепчет ясное черное небо. Уже поздно, но я никак не могу заснуть. И когда мне снова удастся как следует выспаться? Кажется, будто от дома нас отделяют миллионы лет. Представляю, какой переполох царит в Сиднее. Трейси, наверное, сама не своя, но пытается ли она что-то предпринять? Обратилась ли в полицию? А мама с папой – мучаются ли они бессонными ночами, не смыкая глаз от волнения? Интересно, о чем они сейчас думают, что представляют себе, какие догадки строят. Нападки журналистов кажутся вполне обоснованными. Наша семья действительно в бегах. Соседку действительно застрелили. Мой муж отвечал за охрану их дома, я была подругой Ариэллы. Домработнице велели молчать. А Чарльз засветился на видеозаписи с пистолетом в руке, и я не сомневаюсь, что он и есть убийца. Скоро ли нас найдут и арестуют на глазах у Кики и Купера?
