Читать книгу 📗 "Развод в 50. Двойная жизнь мужа (СИ) - Петрова Анастасия Дмитриевна"

— Что было между нами?

— Секс был.

— Был. И я виноват, что пьяный приходил к тебе. Хотя я не помню ни один наш секс. Он был, Оль? Или ты делала вид, что был?

— Был…

— Точно?

А ведь я и правда не знаю, что было в те разы. После первого раза у нас получился Паша — не без инициативы Ольги. А вот когда я заваливался пьяный в эту квартиру… Я не знаю, как всё было на самом деле. Не хочу в этом дерьме копаться. Я в любом случае несу ответственность — хотя бы за то, что позволял себе бухать и опускаться на дно. Это в любом случае моя вина.

Она просто пожимает плечами, мол, думай как хочешь.

— Как Паша?

— У него всё хорошо. Он стал лучше читать, пробует писать простые предложения, кубик Рубика собирает быстрее, чем когда-либо.

— Он с ней?

— С Мартой? — приподнимаю бровь. — Нет. Я не стану спихивать сына на жену. Ева принимает активное участие в жизни Паши, она сильно изменилась. Не знаю, почему Паша так повлиял на неё, но я не могу этому не радоваться.

— Ясно. Ты приведёшь его ко мне?

— Как только разрешит врач — приведу. Я не собираюсь лишать тебя сына. Но ты должна вылечиться. Должна избавиться от навязчивой мысли быть со мной. За что ты меня вообще любишь, Оль? Ты подумай сама… Я изменил жене, просил тебя исчезнуть, никогда не прикасался к тебе трезвым, не признавал в тебе женщину. Ты была в моей жизни, но ты была никем. Разве за это можно любить?

— Можно, Гордей. Это и называется безусловной любовью. Не за что-то, а вопреки. Твоя Марта так не умеет.

— Это не любовь. Это болезнь. Ты выросла в такой семье, где любовь приходилось заслуживать. Муж тебя бил, мать ненавидела. Я не виню тебя за то, что ты стала такой. Но я просто пытаюсь помочь. Тебе самой легче станет.

— Откуда ты знаешь про мужа?

— Навёл справки.

— Я не хочу лечиться, Гордей, — она тянет руки в мою сторону, но я пресекаю попытку. — Я не хочу переставать тебя любить. Мне это жизненно необходимо.

— Полюби себя, Ольга. Меня любить не за что.

Я осознаю, что лечение будет долгим и энергозатратным. Но ей станет легче. Когда-то обязательно станет. Паша теперь полностью моя забота. Я покажу ему себя настоящего. Не буду врать и делать видимость счастливой семьи — просто потому, что сам эту роль не выдерживаю. Ненадолго меня хватило… Хотя я с самого начала всё сделал неправильно. Чего уж жалеть теперь. Нужно просто исправлять.

— Она тебя простила?

В голосе столько надежды.

— В глубине души… думаю, что да. Марта не из злопамятных женщин. Но ей всё ещё больно. И будет больно всегда. Я виноват в её боли. Я не заслужил её.

— Это она тебя не заслужила, Гордей. Она к тебе почти не приезжала, ныла, как ей плохо и больно, что ты должен… Ты всегда был должен. А когда у тебя случились проблемы с алкоголем — она просто обвинила тебя в слабости. Бросила тебя одного решать эту страшную проблему. Разве это поступок любящей женщины?

— Она всё это время заботилась о наших с ней детях. Ей не нужен был третий ребёнок в виде меня, который не может взять себя в руки. Я сейчас это понимаю. А тогда… обижался на неё. Оль, давай закроем эту тему. Я не буду к тебе больше приезжать один. Только Пашу привозить. Как только врач даст добро — сразу привезу. И он спрашивает, ты не думай, что забыл про мать — нет. Он интересуется. И он любит тебя. Очень. Вот ради кого нужно стараться, Ольга.

Я встаю с места и, похлопав Ольгу по плечу, прощаясь, иду к выходу.

— Она же тебя не примет обратно?

В голосе столько надежды…

Я не отвечаю. Ухожу. Поживём — увидим. Но оставшееся время хочу жить по совести. Честно и без масок. Даже если Марте буду больше не нужен — я нужен детям. Всем троим.

Глава 69. Марта

Вновь смотрю на эти билеты. В который раз достаю их из сумки, зачем-то таская с собой, и просматриваю ваучер на отель, перечень экскурсий, которые я могу выбирать на своё усмотрение. А ещё — тот факт, что здесь нет даты… Он продумал всё.

Будто запомнил то, что когда-то я ему говорила. Снова качаю головой с лёгкой улыбкой.

Не то чтобы это меня «купило». Я скорее удивлена, растеряна и… рада. Это ведь мечта.

Не фешенебельные курорты, Европа или иные материки, а именно Байкал. Мощный, уникальный и непревзойдённо красивый. Это ведь не просто озеро, а настоящий живой организм, хранящий загадки древних веков. Он поражает своей глубиной и прозрачностью, словно окно в другой, таинственный мир.

После нашего последнего разговора с Гордеем прошло около двух недель. Со слов Евы я знаю, что он вернулся на работу. На ту же должность и в том же режиме — пока неясно, этого дочь не знает. Но уже плюс, что он потихоньку начал водить машину, а его сын сейчас живёт, грубо говоря, на два дома: несколько месяцев в центре, потом у Гордея.

Об Ольге, о которой дочь, судя по всему, выведывает всё у Павла, я тоже осведомлена. Мягко говоря — против воли.

Она всё ещё проходит лечение. Пока оно даётся ей тяжело, и женщина срывается. Часто звонит сыну, но никак не касается отца моих детей. С момента, как он отправил её туда и фактически закрыл, она, видно, сильно обозлилась. Вся её несусветная любовь превратилась в ненависть.

Когда Ева мне рассказала, я, откровенно сказать, испугалась того, на что женщина может быть готова из мести. Но Ева считает, со слов Зарудного, что из-за Паши она не сунется. Гордей, оказывается, подготовил документы в суд по лишению её родительских прав, и это хоть немного женщину отрезвило.

Я, по правде говоря, считаю, что он так не поступит. Но как рычаг давления на сумасшедшую — возможно.

— Марта Сергеевна, — стучится в аудиторию сотрудник нашего деканата. — Извините, можно?

Киваю, позволяя войти.

— Вам доставили, — вносит она огромную корзину цветов.

Хмурюсь, судорожно вспоминая, есть ли сегодня праздник. А затем обдумываю: может, снова студенты?

Бывали у нас случаи подобной благодарности. Даже если ты отказываешься, они просто это делают.

— И там ещё… — смущённо говорит наша Алина.

— Что?! — вскидываю брови. Что же ещё может быть?

— Вам в окошко нужно выглянуть…

Смотрю на неё так, будто она сошла с ума. И, признаться, даже не скрываю своего скепсиса.

Шумно выдохнув, встаю со стула и, скрестив руки на груди, цокая каблуками, подхожу всё-таки посмотреть, кто у нас такой затейник.

Вот только придут на лекции — получат же.

Глаза опускаются на зелёную территорию нашего вуза, а там… стоят мои студенты. Те самые, кто идёт на выпуск.

Стоят с улыбками, и у каждого в руках табличка. Хмурюсь, тут же раскрываю окно, чтобы рассмотреть получше.

«35 лет назад я пропал...»

Читаю про себя, а сама по-настоящему в шоке.

«Сегодня я хочу напомнить тебе, что ты шикарная женщина».

Они меняют таблички, давая мне возможность прочитать. Улыбка сама против воли тянется к губам, и я ищу его глазами. Но Гордея нет на территории — не может же он просто прятаться…

«…И у меня в руках твой любимый кофе».

Последнее и вовсе заставляет засмеяться, и я снова веду глазами по всей видимой части территории. Замечаю мужчину у ворот, и у него действительно в руках два стаканчика кофе из нашей кофейни.

Закрываю рот ладонями, а студенты тем временем всё ещё держат таблички. В этот момент звонит мой телефон, и я срываюсь к столу, чтобы ответить.

— Как ты это организовал? — сразу же выдаю в трубку.

— Неважно, — отвечает он мгновенно. — Твой перерыв закончится через час… позволь провести его с тобой, — говорит он.

Снова подхожу к окну. Закусываю губу от тех эмоций, которые испытываю. Это и шок, и какая-то детская радость, и даже восхищение.

Студенты, тем временем, наконец разбредаются по своим делам, а Гордей вдруг хрипит в трубку:

— Не ругай их, я был очень убедителен.

— В этом я не сомневаюсь…

— Придёшь? — глядя в окно, спрашивает он.