Читать книгу 📗 "Преследующая Призрака (ЛП) - Кент Рина"

Мои губы приоткрываются, и я готова пустить слюни, как чертова собака.

Он самый красивый мужчина, на которого я когда-либо смотрела. Пульс пульсирует между бедер. Чем больше он прикасается ко мне, тем сильнее мое тело подчиняется его желаниям.

— Я здесь, Светлячок, — в тоне Джулиана звучит веселье.

Черт.

Я перевожу глаза на него, и они блестят, когда он продолжает пить воду. Его худые, сильные пальцы сжимают бутылку.

Могу ли я стать этой бутылкой?

Черт, опять. Что, черт возьми, со мной не так?

Джулиан бросает бутылку на землю. Его глаза жадно смотрят на меня.

— Ты привыкла боксировать в такой одежде?

— Нет. Это одежда Скар.

Он щурится на надпись: «Не трогай меня, крестьянин», а затем шагает ко мне. Мой пульс подскакивает от его дикого взгляда.

Он по-хозяйски обхватывает меня за талию и прижимает к своей твердой груди. Его нога раздвигает мою. Ранее ощущаемая пульсация перерастает в потребность.

Джулиан опускает голову и горячо шепчет мне на ухо:

— Скажи Скар, что я буду трогать то, что принадлежит мне, когда захочу, черт возьми.

От этих собственнических слов у меня сводит живот, и я уверена, что стою только потому, что он крепко держит меня.

Его рука вцепилась в футболку, собираясь порвать ее. Я отталкиваю его и отпрыгиваю назад.

— Не надо! — я делаю несколько вдохов, чтобы успокоить свое бушующее желание, и встаю на место. Я подношу оба забинтованных запястья к лицу. — Разве ты не говорил, что должен мне поединок?

Его губы дрогнули в улыбке, когда он проследил за моей позой.

— Покажи мне, что у тебя есть, Светлячок.

И я показываю.

Энергия бьет в мои конечности, и мы боремся, кажется, часами. В нем нет ничего от того роботизированного вида, который был у него во время бокса с Тенью. Тогда казалось, что он выплескивает накопившуюся энергию. Теперь же он, кажется, искренне наслаждается собой.

У меня сердце разрывается от радости, что я этому причина.

Джулиан не считает меня легкой добычей. Он считает меня достойным противником и наносит свои лучшие удары и блоки. Как будто его травмы не существует. Что это за колдовство?

Через некоторое время он начинает играть грязно. Очень грязно. Он дважды шлепает меня по заднице и валит на землю, чтобы прижаться всем телом к моему. Я едва вырываюсь из его объятий пещерного человека.

— Джулиан! Это нечестно! — я отпрыгиваю назад и скрещиваю руки, притворяясь рассерженной. — Мы должны были заниматься боксом.

Его сильные руки обхватывают меня сзади за талию, и я не могу не растаять в его объятиях. Он заставляет меня чувствовать себя такой маленькой, но в то же время такой защищенной. Это даже не имеет смысла.

— Что же поделать? — его губы касаются мочки моего уха. — Я не могу оторваться от тебя.

— Но ты прекрасно справляешься с Тенью.

— Все в миллион раз иначе.

— Как?

— Я хочу нагнуть тебя и трахать до потери сознания каждый раз, когда ты оказываешься в поле зрения. Вот как.

В этот момент мое тело превращается в безумное месиво. Как бы мне ни хотелось поддаться искушению, мысль, которая вертится у меня в голове с прошлой ночи, более насущна.

Глубоко вздохнув, я сглотнула и повернулась к нему.

— Тогда... научи меня стрелять.

Он сужает глаза и кладет руку на грудь, как будто обидевшись.

— Я говорю о трахе, а ты думаешь о стрельбе?

— Мы можем заняться этим позже, — я провожу пальцами по небольшой щетине на его челюсти. — Но поскольку я почти не вижу тебя днем, то хочу заняться чем-нибудь веселым.

Джулиан смеется. Звук глубокий, беззаботный и абсолютно счастливый. Он производит на меня странное впечатление. Кто знает, смеялся ли он так легко в прошлом?

Я подавляю свою зеркальную улыбку и упираюсь локтем в его бок.

— Над чем ты смеешься?

— Просто то, что стрельба и бокс – это твои представления о веселье, — он щиплет меня за щеку. — Ты так отличаешься от других женщин.

В груди защемило.

— Ты предпочитаешь других женщин?

— Нет, блядь. Ты – лучшая женщина, которую только можно пожелать.

По моей щеке пробегает жар. Я прочищаю горло и поворачиваюсь к нему лицом.

— Так... ты научишь меня?

Он стоит прямо, но в его осанке нет жесткости.

— Почему ты хочешь стрелять?

Я пожимаю плечами.

— После прошлой ночи я хочу защитить себя на всякий случай. Я не могу ударить того, у кого есть пистолет, не так ли?

Его брови нахмурились.

— Позволь мне защищать тебя, Светлячок. Не всегда нужно быть сильной и собранной. Ты можешь быть слабой и обнажиться передо мной. Я никогда не осужу и не использую это против тебя.

Я шумно сглотнула. Смогу ли когда-нибудь дать кому-то другому такую власть над собой? В каком-то смысле я дала Джулиану зеленый свет, но признаться в этом – совсем другое дело.

Я неуверенно улыбаюсь ему.

— Я знаю, что ты защитишь меня, но на всякий случай хочу научиться.

Он на миг наклоняет голову в сторону, а затем кивает.

— Ты права. На всякий случай.

Стрелять из оружия не так сложно, как я думала. Возможно, это связано с тем, что у меня отличный учитель. Джулиан настолько щепетилен в своих инструкциях, что они кажутся приказами. Его основная техника – всегда, всегда целиться в сердце или в лоб. Неудивительно, что он занимает высокий пост в этой организации.

Иногда я забываю, что он прежде всего убийца. Он целится в жизненно важные места, обрывая жизни людей, – вот что он делает.

Но осознание того, что он был вынужден жить такой жизнью, заставляет меня жалеть его больше всего на свете.

Однако на протяжении всего урока Джулиан напряжен. Он как будто не хочет учить меня стрелять. А может, это потому, что он думает, будто я не верю, что он сможет меня защитить.

Поэтому, когда мы заканчиваем стрелять, я делаю единственную вещь, которая, как я знаю, снимает напряжение с его плеч. Я обхватываю его за шею, поднимаюсь по его телу и целую его долго и глубоко.

Я даже не помню, как и когда начала обнимать Джулиана, но с тех пор не могу его отпустить.

Джулиану требуется мгновение, но потом он хрипит и целует меня до потери сознания.

Когда мы, спотыкаясь, входим в дом, этот гребаный мужик срывает футболку Скар «Не трогай меня, крестьянин».

Через три дня появляется прекрасная новость: Кайл очнулся.

Ему нужен полный покой, поэтому к нему никого не пускают. По крайней мере, такова официальная версия. На самом деле я думаю, что все в фирме находятся под подозрением.

Я хочу убедиться, что с Кайлом все в порядке, и знаю, что Джулиан разрешит мне навещать его, если я попрошу, но я бы не хотела выделяться как «единственная, кто навещает Кайла».

Но Скар – это Скар, она берет меня за руку и ведет прямо в охраняемую комнату на третьем этаже. Перед закрытой дверью стоят пять громоздких, невозмутимых охранников.

Естественно, они нас не пропускают.

Скар стучит, жалуется и заливает охранникам уши своими познаниями о Второй мировой войне.

Я сдерживаю смех, наблюдая за их неоднозначными выражениями. Она сногсшибательна, даже в простых шортах и футболке с надписью: «У меня есть только один ебарь, чтобы давать», так что даже стоические охранники заглядываются на нее. Однако никто из них, похоже, не ценит головную боль, которую она причиняет.

В конце концов, русский парень, Владимир, выходит вперед и говорит непререкаемым, холодным тоном:

— Никому не разрешается входить внутрь.

— Даже Джулиану? — спрашиваю я.

— Никому, — Владимир даже не смотрит на меня. Он смотрит в одну точку вдалеке. — Приказ Призрака.

— К черту Призрака, — Скар щелкает языком, но не пытается протиснуться внутрь. Она откидывает свои золотистые волосы назад, переплетает свою руку с моей, и мы возвращаемся в ее комнату.

Она права. К черту Призрака. Где был этот ублюдок, когда произошло нападение? Или когда стреляли в Кайла?