Читать книгу 📗 "Отмель - Крейг Холли"
– Она обмануть.
Похоже, старуху мать Акмаля ненавидит даже сильнее, чем мужчин. Выходит, та их обманула. Но как? Заманила на остров? Заставила поверить в чудо, наобещав золотые горы? Я наслышана о таких историях. Сначала женщину под каким-нибудь предлогом зазывают в другую страну, заверяя, что помогут начать новую жизнь и устроиться на работу, а потом попросту отбирают у нее документы. Стало быть, все они во власти рыжего: мама Акмаля, которая, очевидно, забеременела уже на острове, женщина с татуировкой, на которой рыжий, возможно, женился у нее на родине, и пожилая горничная, обманом заставившая их приехать сюда. Я усиленно пытаюсь собрать воедино все фрагменты жуткой картины.
– Были и другие женщины? Твоя сестра и…
Мама Акмаля кивает, опустив глаза, и это окончательно развеивает мои сомнения. Судя по всему, остров, на котором мы находимся, служит перевалочным пунктом для торговли людьми. Здесь насильно удерживали многих женщин, которых потом, видимо, отправляли в какое-нибудь захолустье, фермерам, которые за них заплатили. Так и есть, я уверена. А стрип-клуб Матео, девушки в уборной, по возрасту годящиеся в старшеклассницы? Не исключено, что их тоже нелегально вывезли из Индонезии и поначалу держали здесь. Интересно, не об этом ли Трейси сообщила Ариэлле? «Я все знаю». Возможно, подруга хотела, чтобы я собрала доказательства, которые помогут ей упрятать Матео за решетку. Потому-то, наверное, ей захотели заткнуть рот и пустили пулю в голову. И сделал это Чарльз. Ариэлла планировала рассказать мне о его грязных делишках. О том, какая роль отведена моему мужу в этой мерзкой истории. Я так крепко стискиваю зубы, что голову пронзает острая боль.
Отвожу взгляд, не в силах смотреть на этих женщин. Слишком страшно заглянуть правде в глаза, увидеть, зачем на самом деле нас с детьми притащили сюда. Я не могу смотреть на них, потому что вижу в них себя, пойманную в ловушку, одинокую и напуганную. Какая же я дура, что не замечала всего этого в Чарльзе. И вот теперь я сижу в этом сарае, вдыхая сигаретный дым, слушая стрекот сверчков за окном и вопли Кэти Перри из радиоприемника. Мои некогда ухоженные ногти пора подстричь, а кольцо с бриллиантом пора выбросить; волосы, спадающие мне на мокрую от пота бровь, стриг и укладывал лучший стилист в Австралии, к которому обращаются звезды с мировым именем. Я не могу смотреть на этих женщин, потому что у нас были такие разные жизни, но сейчас мы оказались в одном и том же аду. Похоже, я наконец поняла, почему они здесь. И знаю, почему здесь я. Из уголка глаза вытекает одна-единственная глупая слезинка и падает мне на колени. Мать Акмаля ее замечает. Мы обе – женщины. А значит, можем объединиться. Мне нужна их сила так же, как им нужна моя. Сила, о которой мы забыли, потому что ее у нас отняли. Отняли ее у них, отняли у Ариэллы. Но эта сила не исчезла, она лишь ждет своего часа, похороненная в глубине души. Осталось вновь обрести и разжечь ее.
Я наконец собираюсь с мыслями и говорю, уставившись на бесполезное кольцо с бриллиантом:
– Я Эмма. А как зовут тебя?
– Марьям.
– Марьям, мне нужна твоя помощь.
Впервые с тех пор, как наш автомобиль увез меня из дома, я верю, что нашла своих спасительниц.
Сейчас
Я снова развела костер. Кики и Купер еще не проснулись, а потому не могут им насладиться, но так и было задумано. Хочу, чтобы сейчас пламя горело только для меня. Побег потребует немало сил. Но прежде всего надо успокоиться, обрести душевное равновесие. Джек будет мной гордиться. И Ариэлла, я уверена, тоже мной гордилась бы.
Я напряженно вглядываюсь в особняк, словно надеясь силой взгляда заставить Джека прийти сюда, ко мне. Больше всего на свете мне хотелось бы сидеть, прислонившись спиной к его груди: его ладони у меня на животе, огонь согревает нам ступни, а в ясном ночном небе сверкает россыпь бриллиантов. Я представляю, как дети спят в нашем номере в отеле, а мы здесь совсем одни, тихо болтаем обо всем на свете и занимаемся сексом на циновке у костра.
Джек так близко, но я не видела его с того самого утра, когда он чистил апельсин и стрелял в меня глазами, посылая сигналы. Интересно, о чем они говорят с Чарльзом? Знает ли мой муж, что я изменяю ему с Джеком, что именно ради Джека собираюсь его бросить? Если знает, боюсь даже представить, на что способны эта сволочь и его шайка. Конечно, сейчас там, наверху, мой любимый изо всех сил стремится сюда, ко мне, но я боюсь, что он в опасности. Что Чарльз узнал нашу тайну.
Бросаю в костер очередную деревяшку. Искры поднимаются и тут же гаснут, растворяясь в воздухе. Дерево занимается не сразу, но вскоре пламя разгорается все сильнее.
Марьям, мать Акмаля, заверила, что они мне помогут. Завтра вечером надо снова к ним заглянуть и решить, какой инвентарь потребуется нам для побега. Когда вчера, опустошив рюкзак и покинув их унылую лачугу, я поднималась по склону, продираясь через заросли высокой травы, меня вдруг охватили столь мрачные опасения, что на мгновение я даже замерла как вкопанная. Что со мной будет, если они всё расскажут мужчинам? Вдруг Марьям и ее подруга меня подставят или о нашем заговоре узнает пожилая горничная?
Я вспоминаю пристальный взгляд женщины с татуировкой: пока Джек помогал мне промыть рану на ступне, татуированная не сводила с нас глаз, точь-в-точь тюремный надзиратель. Если она замужем за рыжим, где гарантия, что она меня не выдаст? Но разве у меня есть выбор? Завтра все выяснится, если Марьям сдержит слово и поможет собрать вещи, необходимые для побега с острова. Возможно, надо было посвятить в свои планы только ее, но, увидев, в каких условиях они живут, я обрела уверенность, что такая скотская жизнь не приносит счастья и ее подруге. Мы должны сбежать вместе.
Остров напротив светится мерцающими желтыми огоньками. Цитронелловые свечи? Гирлянды? Хорошо, что я могу их разглядеть. Хорошо, что остров совсем недалеко. Не рукой подать, конечно, но расстояние не так уж велико. Надо продолжать на него смотреть. И считать его вполне достижимой целью.
– Как ты уютно устроилась.
Сначала я слышу его голос и лишь потом – шелест песка о туфли. Поднимаю глаза, улыбаюсь и встаю. Мне хочется броситься к нему, обнять и расцеловать, но я не решаюсь. Мы ведь здесь не одни.
– Идем. – Джек показывает пальцем на небольшую рощицу, в которой можно укрыться от чужих глаз. Я отхожу от костра и следую за Джеком, смахивая прилипшую ко лбу паутину. Наконец он притягивает меня к себе. Я дома.
Я с наслаждением закрываю глаза, прильнув к его груди, как малыш, которого наконец-то вернули матери. Поцелуй в лоб. Крепкие объятия. Тяжелый вздох. Джек разделяет мои чувства. А я даже не замечаю, что плачу, пока он не стирает слезы с моей щеки.
– А я все думала, где ты, – шепчу я. – Мне так тебя не хватало.
– Тише, тише, – успокаивает меня Джек. – Я здесь, с тобой. И никуда не денусь.
– Прошу, объясни мне, что происходит. Чарльз знает про наш роман?
Джек качает головой.
– Нет. Думаю, он блефует. Мы о тебе не говорили. И его отношение ко мне не изменилось. Но что-то определенно случилось.
Я и хочу, и не хочу знать. «Что-то». Что-то плохое. То есть Джек пришел меня предупредить. Он говорит таким тоном, что я вся съеживаюсь от страха.
– Давай сядем, – предлагает он, выбрав укромное местечко под одним из кустов, опускается на траву и усаживает меня к себе на колени.
– Ты меня пугаешь.
Джек целует меня в шею.
– Вот этого как раз не хотелось бы.
Я перебираю его пальцы, гладя костяшки и жесткие волоски.
– Выкладывай.
– Для начала поверь, что я обязательно вытащу нас из этой передряги.
Я киваю, не в силах смотреть ему в глаза. Ведь по его взгляду сразу станет ясно, что дела совсем плохи. Так бывает на приеме у врача, который, прежде чем сообщить дурную весть, старается смягчить удар. А у Джека сегодня явно дурные вести. Я чувствую это по тому, как заботливо он усадил меня к себе на колени, как осыпает мне шею быстрыми, нервными поцелуями. А ведь он всегда такой спокойный.
