Читать книгу 📗 "Разрешаю себе Любить (СИ) - Адам Карина"

Она медленно выдохнула в трубку.

— Просто ты сказала, что у Леры. А в итоге… — голос дрогнул. — Ты взрослая, Есения. Но я всё ещё твоя мать. И я переживаю.

— Я знаю. Прости, что соврала. Я просто… боялась говорить, пока всё не прояснится. Но теперь бояться нечего.

— А ты уверена в нём? — спросила она, уже мягче. — Что он не сделает тебе больно?

— Уверена. — Я посмотрела в сторону двери, за которой должно было вот-вот прозвучать ключевое щелчок. — Он сам через это всё прошёл. Он выбрал не жалость, не привычку. Он выбрал меня.

— И борщ, — добавила мама, чуть насмешливо.

— И борщ, — усмехнулась я.

— Ладно, девочка моя. Раз ты уверена — я спокойна. Только, пожалуйста, не исчезай вот так снова. И хоть иногда звони не как дочь, а как подруга. А то я волнуюсь и чувствую себя старой.

— Мам… — прошептала я с улыбкой. — Ты у меня самая молодая и красивая мама на свете.

— Так и запишем. До вечера, Есения. Жду видеозвонка. И фото борща — не забудь.

— Обязательно.

Мы отключились. Я поставила телефон на стол и вдруг почувствовала, как с плеч свалилось напряжение. Одной правдой стало больше. Одной ложью — меньше.

53. Арсений

Я ехал медленно. В окно стекал вечерний свет, и город будто притих, прижал плечи. Казалось, всё, что было нужно сказать уже сказано. Осталась только дорога домой. Не в квартиру. Не к потолку, который я видел с детства. К ней.

Я знал, что она ждёт.

Ключ щёлкнул в замке тише, чем обычно. Дверь открылась мягко. В квартире пахло хлебом и чем-то её — травами, мёдом, кожей, тишиной.

Она была на кухне. Сидела за столом, подогнув под себя ногу, в свитере, который я когда-то оставил у неё. В руках кружка, волосы собраны небрежно, лицо без косметики. Родная до дрожи.

Она подняла взгляд.

— Ты приехал, — просто сказала она.

Я молча кивнул, поставил сумку у стены. Прошёл, будто боялся спугнуть.

— Как всё прошло? — спросила.

— Тихо. И грязно. Как и должно было закончиться.

Она не отводила взгляд. Не бросалась обнимать. Не задавала лишних вопросов. Только сидела и смотрела. Так, как умеет только она — будто видит меня насквозь, и всё равно принимает.

— Ты сказал ей? — спросила почти шёпотом.

— Всё, что должен был. Больше я ничего не должен.

Она кивнула. Медленно поставила кружку, встала, подошла ко мне. Ничего не говорила. Просто взяла за руку.

В этом жесте было столько силы, что я с трудом стоял.

— Сень, — прошептала она. — Ты теперь здесь. Это всё, что мне нужно знать.

Я прижал её к себе. Крепко. Без слов. Она положила голову на моё плечо. И вот тогда я выдохнул по-настоящему. Наконец.

— Я не хочу больше никуда, Сенька. Ни от тебя, ни от себя. Хватит.

— Значит, останься. Без «если» и «а вдруг». Просто останься.

Я кивнул, целуя её висок.

— Навсегда.

И она сжала мою руку не чтобы удержать, а чтобы напомнить: теперь я не один.

Она не отпустила мою руку, пока мы шли в комнату. И я тоже не хотел отпускать. Будто если разжать пальцы всё это окажется сном. Иллюзией. Тем, что могло бы быть, но не случилось.

На диване лежал мягкий серый плед. Тот самый, под которым мы когда-то смотрели фильмы, делали вид, что просто друзья, и делили попкорн, чтобы случайно касаться пальцами в миске. Теперь — уже не надо притворяться.

Она устроилась рядом, поджав ноги. Я накрыл нас пледом, прижал её к себе, и мы замерли. Ни телевизор, ни музыка, ни разговоры — ничего не было нужно. Только это. Она в моих руках. Её дыхание ровное, чуть тёплое у шеи. Её волосы, как трава под утренним дождём. Живая. Рядом. Моя.

— Всё уляжется? — спросила она, не глядя, просто глядя в окно, где танцевал свет фонаря.

— Уже, — ответил я.

И правда. Впервые за долгие недели не было пульсирующей тревоги. Не было лжи, звонков, сомнений. Всё, что раньше резало изнутри отступило. Она вылечила это своей тишиной. Тем, что не требовала ничего, кроме правды. И давала в ответ себя.

Я прижал губы к её виску. Она вздохнула и положила ладонь мне на грудь. Так просто. Как будто так было всегда.

Мы сидели долго. И даже когда она уснула, не сдвинулась ни на миллиметр, я не пошевелился. Мне не нужно было больше ничего.

Просто держать её. И знать: я дома.

Я проснулся от того, что кто-то на мне спит. Не в переносном, а в самом буквальном смысле. Рука немеет. Подбородок в волосах. Где-то там её колено у меня на бедре. Есения.

Я бы не пошевелился вообще, если бы не то самое онемевшее плечо. Осторожно вывернулся. Попытался. Не получилось.

— Ты меня сбрасываешь? — раздался у меня где-то в шее её заспанный голос.

— Пытаюсь выжить, — фыркнул я. — У меня конечности больше не мои.

Она лениво приподнялась на локте. Волосы растрёпанные, футболка моя. Глаза ещё сонные, но уже смеются.

— Доброе утро, Сеня.

— Очень доброе. Я вроде жив.

— Это временно, — сказала она, встала, зевнула и пошла на кухню. Босиком. Оставляя за собой этот звук — шлеп шлеп по ламинату, как будто это и была музыка утра.

Я встал следом, натянул футболку. Утро пахло кофе и чем-то коричным. Она стояла у плиты, на плече отпечатка от подушки. В этот момент я понял, я не просто дома. Я в жизни, которая мне нравится.

— Ты всегда так варварски спишь? — спросил я, прислоняясь к косяку.

— Только на тебе. Ты как тёплый матрас. Поддающийся.

— Поддающийся⁈ — я рассмеялся. — Это ты ещё не видела, как я храплю.

Она протянула мне кружку.

— Если начнёшь будешь ночевать на балконе.

— Там холодно.

— Бери плед. И кота.

— У нас есть кот?

— Пока нет. Но мне кажется, с тобой его появление вопрос времени.

Мы пили кофе, стоя. Не спеша. Она иногда улыбалась, не поднимая взгляда. Я наблюдал, как солнечный луч упал ей на ключицу. И думал, что если бы можно было остаться в этом моменте, я бы остался.

— Слушай, Сень

— М?

— А у нас теперь что?

Она подняла взгляд. Немного испуганный. Немного смелый.

— Всё, — сказала она. — Наконец-то.

И я понял, что другого ответа мне и не нужно.

54

После долгих разговоров мы с Сеней решили не тянуть. Рассказали родителям радостную новость: мы вместе. По-настоящему. И весь кошмар с Соней позади.

Родители Сени тут же решили отпраздновать и пригласили моих родителей и нас с Сенькой на дачу. Мы подъехали ближе к закату. Дача Баженовых стояла среди сосен, как и всегда светлая, с черепичной крышей и запахом мяса на углях. А ещё шарлотка. Тёплая, коричная. Казалось, дом дышал умиротворением.

— Ну что, готова? — Сеня заглушил мотор, сжал мою руку.

— Если кто-то набросит на меня плед и скажет: «Теперь вы — одна семья», я не ручаюсь за свою реакцию.

— Главное не в маму. Она нервничала с утра.

На крыльце уже стояли его родители. Теть Лена в белом льняном платье, с бокалом вина и мягкой, чуть натянутой улыбкой. Дядя Саша в поло и сандалиях, с широкой, по-настоящему тёплой улыбкой. Рядом — мои родители и Макар. Все говорят наперебой, обнимаются. Атмосфера почти дипломатическая.

— Смотри, как будто встречают делегацию, — шепнул Сеня, обняв меня за талию.

— Тогда давай, дипломат. Вперёд.

Мы поднялись на террасу. Первой ко мне подошла теть Лена:

— Сеня, милая…как хорошо, что всё, наконец, встало на свои места.

Дядь Саша хлопнул сына по плечу:

— Горд тобой, Арс. Не за победы. Не за бокс. А за то, что сумел всё понять. Мужик.

— Спасибо, пап, — ответил Сеня, немного смущённо.

— Ну а теперь — за стол! — бодро скомандовала моя мама. — Все волнения позади. Жить надо!

Длинный деревянный стол был уставлен едой. Блины с лососем, пироги, салаты, индейка, морс, лимонад, вино. Макар уже тянулся за шашлыком.

— А вот и виновники торжества! — улыбнулся он. — Объявили наконец о том, что весь дом знал лет десять.