Читать книгу 📗 "Шепот о тебе (ЛП) - Коулс Кэтрин"

Крис теребил козырек бейсболки, мял и разглаживал ее.

— Холт, — сказал он почти шепотом. Больше звук, чем слово.

Я замедлил шаг, потом остановился. Не знал, с чего начать. Но Крис заговорил первым:

— Я не знал. Клянусь. Господи. Как он мог… — Он резко замолчал, покачав головой.

— Я знаю, что ты не знал.

Крис сглотнул, кадык дернулся:

— Ты потому и звонил, да?

Я выдохнул:

— Мне нужно было быть уверенным. Понять, вхожу ли я в ситуацию, где может быть несколько нападавших.

Он кивнул:

— Это я виноват. Вел себя как мудак с тех пор, как ты вернулся. Посеял в тебе это сомнение.

— Нет. Я ранил тебя. Я это понимаю.

Крис покачал головой:

— Прости. Держаться за мелкие обиды... Пустая трата времени.

В конце концов, никто из нас не был идеальным другом. Но каждый день дает шанс все начать заново. Я посмотрел ему в глаза и протянул руку:

— Думаю, мы оба заслуживаем новый старт. Что скажешь?

Крис посмотрел на мою ладонь, потом пожал ее:

— Я рад, что ты вернулся. И знаю — Рен тоже. Она никогда не переставала тебя любить.

Боль пронзила меня — и светлая, и темная сразу. Но я держался за светлое:

— Спасибо. — Я отпустил его руку. — Я должен увидеть ее.

Крис кивнул:

— Передай ей, что мы за нее болеем.

— Обязательно.

Я подошел к лифтам, где ждал доктор. Те же самые лифты, в которых я ездил сотню раз после операции отца. Если я больше никогда не увижу этих флуоресцентных ламп — будет только лучше.

Доктор Санчес нажал кнопку вызова:

— Она сильная. Пробилась обратно к тебе. Она справится.

— Самая сильная, кого я знаю.

Двери открылись, и мы вошли в кабину.

— Самые лучшие — всегда такие, — сказал он, как человек, говорящий из личного опыта.

Мы ехали молча. Лифт остановился на пятом этаже. Доктор кивнул влево:

— Сюда. Мисс Уильямс уже переведена в обычную палату. Если все пойдет по плану, уровень кислорода нормализуется — завтра ее можно будет выписать.

Я удивленно вскинул брови:

— А как же остальные травмы?

— Похоже, у нее легкое сотрясение, но кости лица не пострадали. А вот трещины в ребрах — да, они будут доставлять наибольший дискомфорт. Здесь только время поможет. Вам нужно будет убедиться, что она не торопит события.

— Один, без армии? — буркнул я.

Доктор Санчес усмехнулся:

— Мы обязательно дадим ей строгие указания. А обезболивающее будет действовать как снотворное. В ближайшие недели для мисс Уильямс лучшее лекарство — это покой.

Он провел меня в палату. Солнце заливало комнату сквозь окно, освещая Рен. Она казалась такой крошечной в этой больничной койке. Такой хрупкой.

— У нее кардиомонитор и капельница. А на пальце — датчик, он показывает уровень кислорода.

Я кивнул, но не мог отвести взгляда от Рен. И не мог двинуться с места.

Доктор заговорил тише:

— Просто знание о том, что вы рядом, будет для нее лучшим лекарством.

Этого было достаточно. Я подошел и опустился в кресло у кровати. Осторожно, чтобы не сбить сенсор, взял ее ладонь в свою.

Кожа была прохладной, без обычной живой энергии. Я наклонился и прижал губы к ее костяшкам, словно мог вернуть ей тепло. Пододвинув кресло ближе, я прикоснулся губами к ее виску:

— Я здесь, Рен. Мне просто нужно, чтобы ты была со мной.

Половина ее лица была покрыта синяками и ссадинами. От злости у меня перехватило дыхание. Но я заставил себя держать ее ладонь мягко. И удержать ярость внутри.

Я представил ее ореховые глаза, ощутил, как ее тело прижимается ко мне. Услышал в памяти ее смех.

Я снова поднес ее ладонь к губам:

— Люблю тебя, Сверчок. Каждый день. Каждую минуту. Вернись ко мне.

Пальцы Рен едва заметно дрогнули в моей руке, и я тут же вскинул взгляд. Ее веки задрожали, словно изо всех сил старались приоткрыться.

— Ну же, Сверчок. Покажи мне свои прекрасные глаза. Дай знак, что ты со мной.

Дрожь усилилась, и вот, глаза Рен распахнулись. Я никогда не видел ничего прекраснее этой смеси карего, золотистого и зеленого.

Она смотрела прямо на меня, и зеленые искры в ее взгляде зажглись, как я и мечтал.

— Я с тобой.



46

Рен

Приглушенные голоса доносились из гостиной, и Грей прибавила громкость.

— Могли бы и уважения немного проявить. Я же сказала им, что мы смотрим «Маленьких женщин».

Я усмехнулась, прикусив щеку, чтобы не расхохотаться. За последние три дня я поняла, что смеяться и плакать — последнее, чем стоит заниматься, если я хочу хоть как-то держать боль под контролем. Сломанные ребра — это сущий кошмар.

— Они никогда не уважали святость Джо, Бет, Мэг и Эми.

— Так и есть, — кивнула Грей, устраиваясь поудобнее на подушках и улыбаясь. — Помнишь, как я метнула в Нэша целую миску попкорна?

— А потом тут же разревелась, — напомнила я.

— Он начал орать песню во весь голос, пока Бет умирала.

На этот раз я не сдержала смешок и тут же об этом пожалела.

— Черт, Рен, прости.

Я отмахнулась:

— Все в порядке. Мне нужно быть счастливой. Просто паршиво, что это причиняет боль.

Грей нажала паузу.

— Когда ты в последний раз пила обезболивающее?

Я промычала что-то неразборчивое и промолчала.

— Рен...

— Час назад выпила тайленол.

— Врач не это назначал. Он выписал тебе сильное, чтобы ты не мучилась.

Я перебирала край одеяла:

— Я ненавижу, как они меняют мое состояние.

Всегда ненавидела. В какой-то мере я винила именно лекарственную одурь в том, что не заметила, как Холт начал отдаляться тогда, десять лет назад.

Грей помолчала, потом тихо сказала:

— Расскажи мне.

Горло сжало, в глазах запекло.

— Со мной все в порядке. Правда.

И это была правда. Мне было за что благодарить судьбу. Я была жива. Холт — тоже. Мы выбрались. Но казалось, будто еще один вдох и я сорвусь в пропасть.

— Я знаю тебя всю жизнь. Я умею распознавать, когда ты врешь. — Она подтянула одеяло повыше. — Лучшие подруги навсегда, помнишь? Все, что сказано здесь, остается здесь.

Комок в горле разрастался, но я все еще молчала.

На лице Грей все сильнее проступала тревога:

— Если не хочешь говорить со мной, пообещай, что поговоришь хоть с кем-то.

Это не будет Холт. Он старательно избегал любых разговоров о том, что произошло, пока меня держали Джуд и Эмбер. Лоусон задал мне только самые необходимые вопросы и то под суровым взглядом Холта.

— Я боюсь, что для него это окажется слишком.

Слова сорвались прежде, чем я успела их остановить. Тихо сказанные, но в комнате разнеслись, как пушечный выстрел.

В лице Грей сразу отразилось сочувствие, смешавшееся с тревогой. Она взяла меня за руку и сжала ее:

— Он любит тебя.

— Я знаю. — Я не сомневалась ни на секунду. Но ведь Холт любил меня и десять лет назад. А любви не всегда бывает достаточно.

— Понять, что за атаками и тогда, и сейчас стоял Джуд — было тяжело для всех. Но для Холта... он был его лучшим другом.

У меня внутри что-то сломалось, еще один невидимый шрам добавился к остальным. И дело было не только в Холте.

Крис разрыдался прямо в моей больничной палате, убежденный, что я никогда не прощу ему того, что он не увидел очевидного. Я крепко сжала его ладонь и сказала, что он ни в чем не виноват. Разрушения, которые нес Джуд, были не только физическими. Он отравлял умы всех, кто его окружал.

Я сжала руку Грей и прошептала самый страшный из своих страхов:

— Я боюсь, что Холт снова возьмет это все на себя. Что это сломает его. Что он уйдет.

В больнице он не отходил от меня ни на шаг. Но он никогда не сидел на месте. Постоянно перестилал одеяло, заказывал еду, говорил с врачами, готовился к нашему возвращению домой.