Читать книгу 📗 "(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия"

Я прислонилась к стене и достала телефон. Сообщение так и висело непрочитанным, но сейчас это уже была не случайность, это ответ для меня. Мирослав не оценил моего признания. Возможно, было уже поздно. Возможно, уже не нужно. Возможно, совсем не вовремя.

Я удалила признание в любви у обоих абонентов. Оно исчезло, словно и не было. Теперь жило исключительно в моем сердце. Сколько живет безответная любовь? Мне предстояло это узнать…

Мирослав

Я подъехал за психологом дочери к бизнес-центру, в котором у нее свой кабинет. За рулем Олег, а я, сообщив Ольге Сергеевне, что жду, через десять минут равнодушно наблюдал, как она подходит к машине. Деловое платье смягчали рассыпавшие по плечам волосы и обновленный макияж с яркой рыжей помадой. Мне не нравилось. Мне последние несколько часов ничего не нравилось. Вообще. Женщины в том числе. Женщины, которые не любят никого, даже родную дочь. Женщины, которые работали с моим ребенком, но хотели добраться до меня. Женщины, которым не по возрасту вешаться на взрослых мужиков. Но особенно мне не нравились женщины, которые не знали, чего хотят.

— Добрый вечер, Мирослав Константинович, — Олег открыл дверь, и Ольга Сергеевна устроилась рядом со мной на заднем сиденье.

— Добрый, — ответил обманчива мягко. — Я заказал столик в «Sky Garden». Вы же не против ужина, Оля?

— Нет, — ответила, немного растеряна моим напором. — Я только за.

Говорить о сеансах с моей дочерью при водителе не стоило, а вести светские беседы у меня не было настроения. Но Ольга Сергеевна не оставляла попыток завязать разговор.

— Спасибо, что вошли в положение…

— Не за что, — скупо ответил.

— У меня сегодня такая плотная запись, даже пообедать не было времени.

— Я вас накормлю, — повернулся и смерил ее нечитаемым взглядом. Ольга Сергеевна была абсолютно не при чем, но сегодня я не буду деликатным. Я буду понятным.

— Прошу, — нас проводили к столику и предложили меню. У меня не было аппетита, но бокал вина и сыр заказал — исключительно, чтобы не смущать свою спутницу: пусть человек поест.

— Ольга Сергеевна, вы хотели поговорить о Николь, — после аперитива перешел к делу.

— Оля, — чуть улыбнулась, делая акцент на форме имени, которую я уже выбирал, — в неформальной обстановке так проще.

Я не стал делать ответный шаг и предлагать обращаться ко мне по имени. Она заметила.

— Я говорила, что собираю информацию об окружении пациента. Мне показалось, что последний сеанс… Николь, вероятно, как-то меня превратно поняла.

— Отчего же?

— Потому что я интересовалась вами. Она вас очень любит, но это чревато ревностью в дальнейшем. Когда ребенка воспитывает один родитель, хороший отец, к примеру, — прямо в глаза посмотрела, — то ребенок может начать воспринимать его как личную собственность и не пускать никого в границы вашего мира, понимаете?

— Николь сказала, что не хочет больше проходить терапию, — перешел к теме, которую изначально собирался обсудить.

— Вот видите, — вздохнула и покачала головой. — Она назвала причину?

— Да, — и отвлекся на официанта. — Благодарю, — нам принесли закуски. — Ники считает, что вам нравлюсь я.

Ольга Сергеевна вспыхнула моментально. Да, дети они такие.

— Так я вам нравлюсь? — откинулся в кресле. Телефон на столе мигнул сообщением, я взглянул:

Мудрёна : Я тебя люблю

Я легко смахнул push-мессенджера. Это могло звучать жестокой насмешкой, если бы мне все еще было больно. Черная дыра — это пустота, а пустота поглощает все и ничего не дает взамен. Так было со мной. Я ничего не чувствовал. Ни боли, ни жалости, ни любви. Глухо. Не верь, не бойся, не проси. Блядь.

— Мирослав Константинович, я не очень понимаю, куда движется наша беседа… — осторожно ответила Ольга Сергеевна.

— Я задал вопрос. Достаточно простой. На него легко ответить: да или нет?

Что сложного, а? Что?! Почему женщинам нужно усложнять? Да или нет. Все! Я давил сейчас, да, но она ведь психолог и должна уметь отбиваться от абьюзивных атак. Либо отвечать уверенно, четко, правдиво.

— Да, вы мне симпатичны… — никакой конкретики, все вокруг да около.

— А как кто я вам симпатичен? — подался вперед. — Как хороший отец? Как выгодная партия? Как мужчина, который может вас хорошенько оттрахать? — я перешел все границы. Психологиня, или как их сейчас там называли, была шокирована.

Я злился. Не на нее, естественно, но сейчас меня меньше всего заботили чужие чувства. Я инстинктивно бросил взгляд на свой мобильный. Разозлился еще больше.

— Мирослав Константинович, у вас что-то случилось? — включила психолога. Возможно, сейчас расскажет, что я нарцисс или мудак. Или, может, что мое сердце проживали и выплюнули…

— Так как, Оля? — я ждал ответ на свой вопрос. Может, хоть она будет честной со мной? Нет, молчала, оскорбленная. Она все же детский терапевт и меня, похоже, рассмотреть не смогла. — Ольга Сергеевна, — я поднялся, — покушайте, вы же не обедали. Я счет закрою, не беспокойтесь. Главное, не забывайте: первое впечатление обманчиво, особенно относительно богатых мужчин. Это может быть чревато. Для вас, естественно. Лечите психику детей и не лезьте в трусы к их отцам. Водитель отвезет вас куда скажите. Прощайте.

Я вышел на улицу: пахло летом, теплом, солнцем. Ночи еще не белые, но закаты длинные, долгие, красивые. Я дал задание Олегу отвезти психологиню домой, а сам отправился в центр пешком.

Я просто шел, просто гулял, ни о чем не думал, даже о ЕЕ признании. Иногда человек подходит к краю настолько близко, что все становится слишком и несвоевременно. Всему свой час. Всему.

Я пришел на Заячий остров, сел на камни на берегу Невы и принялся ждать, когда начнут разводить Дворцовый мост. Даже этому событию свое время. На него я не опоздал, а вот Яна… Я сжал кулаки и уперся в теплый камень: провернул несколько раз, соскребая кожу, чтобы ощутить боль, не только пустоту. Она пришла и не только физическая. Внутри все в мясо, сплошной фарш из эмоции и чувств. Яна, жена, бывшая…

Ее тело стонало вместе с моим. Кричало, что ничего не забыто. Плавилось мягким воском в моих руках. Согревало теплотой, как родное, мягкое, близкое. Я так чувствовал! Неужели мне только показалось? Неужели с ним, тем другим, Каминским, блядь, она такая же? Яна ни разу после расставания не показала своих чувств, кроме обиды. А на одной обиде счастья не построить. Одно слово, крохотное «да» — это слишком много? Если любовь жива, значит, ей нужно дать шанс? Разве нет?!

Я снова достал телефон. Открыл мессенджер. Наш диалог был закреплен сверху как самый важный. Я смотрел на эти три слова: Я тебя люблю. Злился. Что это? Почему сейчас? Это ответ? Это решение? Это насмешка? Ей-богу, я нихрена теперь не понимал!

Яна не попросила дать время. Не упрекнула в старых грехах. Не поощрила улыбкой. Она в принципе не уверена, что я ей нужен. Она закрыла этот гребаный гештальт. Она просто ушла!

Я просидел на берегу, пока небо окончательно не погасло и не забрезжило рассветом буквально через час. Замерз жутко. Домой приехал на такси и вырубился. Только сообщение Олегу скинул, чтобы дочку в школу отвез, потому что я умер.

Николь сегодня была под присмотром няни: у меня же поздний ужин с партнерами должен был быть, а я просидел на камнях до раннего утра. В мае. Не удивительно, что проснулся к обеду абсолютно разбитым. Горло словно песком измазали, нос как у алкаша, температура шпарила до красных пятен перед глазами. Лечить меня было некому, поэтому я погибал молодым и в бреду гипнотизировал телефон. Я все еще злился, но от края бездны отступил ровно на шаг.

К ночи второго дня меня отпустило, и я даже помылся. Оделся и поехал. Я должен узнать, что Яна имела в виду. Да или нет? В глаза пусть скажет! Можно много думать, прокручивать, сомневаться, но это ведь бессмысленно, если не хочешь быть с человеком: либо прости, либо отпусти (в нашем случае пошли нахер).